Томас С. Элиот. Поэт Чистилища - Сергей Владимирович Соловьев
Валери вспоминала: «Он обладал всеми свойствами, какие я ему когда-либо приписывала в воображении. Он находился в маленьком кабинетике в стиле Диккенса и был так же напуган, как и я. Он курил сигарету за сигаретой… Мы говорили о поэзии XVII века и т. д., и, когда я уходила, он высунул свой подбородок из-за двери и сказал мне, что должен видеть всех кандидаток, прежде чем примет решение. Я знала, что там много других девушек – одна из них даже завоевала «двойное первенство» в Оксфорде. Но затем он сделал паузу, взглянул на мою руку и сказал: “Все же я надеюсь, что вы сможете печатать дней через 10”»[664].
Через два дня она получила письмо, что ее берут на работу.
Глава пятнадцатая. Больше чем единица
1
Навеять идею «Вечеринки с коктейлями» Элиоту могла комедия «Неугомонный дух» (Blithe Spirit) Ноэла Кауарда. В ней дух бывшей жены является писателю, пытаясь расстроить его новый брак. Элиот видел ее в Америке в 1946 году, одну из главных ролей играла Эмили.
Пьеса Элиота – не комедия. Лавиния, жена Эдварда, покинула его накануне организованной ей самой «вечеринки с коктейлями». В Селию он влюблен. Эдвард пытается разобраться в своих чувствах, но Лавиния возвращается и вновь завладевает им. А главной темой оказывается духовная трансформация Селии, которая в итоге отправляется миссионером в «дальние края».
Селия – не символ и не маска. Не недосягаемая «Леди молчания», как в «Ash Wednesday». Не секретарь-машинистка или «дочери Темзы», достойные жалости, но условные, в TWL. Не жена Гарри в «Семейном сборе», сгинувшая в океане до начала действия.
Женские персонажи пьесы живее и реальнее главного героя.
Главное свойство Эдварда – его посредственность. Правда, посредственность рефлектирующая. Он приходит к выводу, что в основе его страданий – неспособность любить. А Селия оказывается способна к бескорыстной любви, что помогает ей выдержать удар, когда Эдвард капитулирует, едва услышав о возвращении Лавинии. Селия покидает сцену – уезжает за море – еще до конца пьесы. Эмили, чувствуя себя прототипом Селии, могла видеть тут скрытое от непосвященных прощальное послание. Правда, прототипом Селии считала себя и Мэри Тревельян.
Интересно, что образ любящего Селию мужчины в пьесе раздваивается. Помимо Эдварда, Селию платонически любит молодой кинорежиссер – Питер. Он куда лучше понимает, насколько она особенная. Слова, которые Питер говорит о Селии, напоминают слова, обращенные к Эмили в первом из «Квартетов»:
Мгновения, когда мы, казалось, разделяли некое восприятие,
Некое чувство, некий не поддающийся определению опыт…[665]
Эти моменты Питер называет опытом «подлинной реальности». Нерешительность Эдварда, наоборот, обрекает его на одиночество:
Там была дверь,
А я не мог открыть ее. Я не мог
коснуться ручки.
Почему я не мог выйти из моей тюрьмы?[666]
Советы психоаналитика сэра Генри Харкурта-Рейли кажутся непререкаемыми, как оракул. Это – веяние времени.
Но концовка пьесы, где сообщается о гибели Селии, выглядит пережитком другой эпохи: Эдвард говорит, что Селия попала в руки «язычников», и «похоже, что ее распяли недалеко от муравейника». Авторский вариант вызывал столь сильное недоумение публики, что для сцены концовка неоднократно переделывалась.
2
Переговоры о постановке «Вечеринки с коктейлями» с лондонским театром Олд-Вик не увенчались успехом. Тогда Рудольф Бинг, директор Эдинбургского фестиваля, предложил режиссеру Мартину Брауну связаться с профессиональным импрессарио Генри Шереком.
Первая встреча экстраверта Шерека с Элиотом прошла плохо.
«Когда меня представили, на лице Т. С. Элиота появилось выражение ужаса. Он, вероятно, никогда раньше не видел театрального продюсера и не встречал никого, даже отдаленно на меня похожего, и явно горячо надеялся, что никогда больше ему не придется видеть меня снова».
Элиот отмалчивался или отвечал односложно. Шерек, пытаясь спасти ситуацию, заговорил о президенте Трумэне, родом из штата Миссури, подобно Элиоту. Элиот взглянул на него с презрением. На этот раз ответ был более длинным. Шерек ожидал характерного «миссурийского» акцента, но услышал тягучий оксфордский выговор: «Мы, уроженцы штата Миссури, скорее гордимся Марком Твеном». По окончании обеда Элиот сразу ушел.
Браун, однако, знал, что профессиональный импрессарио незаменим, чтобы выступать на равных в театральном мире. А Элиот понимал – если на первый план выходит деловая сторона, то на его внутренний мир никто не станет покушаться, и в дальнейшем успешно сотрудничал с Шереком.
Премьера на знаменитом Эдинбургском фестивале состоялась 22 августа. Продюсерами выступали Sherek Players Ltd и Arts Council of Great Britain. Пьеса шла восемь дней подряд, все билеты были распроданы заранее. Роль «неизвестного гостя», который впоследствие оказывается психотерапевтом Рейли, играл знаменитый Алек Гиннесс.
После Эдинбурга пьеса перекочевала в Нью-Йорк. На Бродвее она выдержала 409 представлений и была удостоена премии «Тони». Роль Рейли по-прежнему играл Гиннесс. Параллельно пьеса шла в Лондоне, с Рексом Харрисоном в роли Рейли.
На фоне успеха у Элиота зародилась идея новой пьесы. Работа над ней заняла следующие три года. В окончательном варианте пьеса называлась «Личный секретарь» («The Confidential Clerk»). Прообразом для нее послужила пьеса Еврипида «Ион».
Между другими делами он принял участие в съемках фильма «Убийство в соборе» (режиссер Дж. Хёллеринг). В 1951 году фильм был представлен на Венецианском фестивале («Золотого льва» тогда получил «Расёмон» Куросавы). Роль четвертого, самого опасного, искусителя была озвучена самим Элиотом.
3
Двадцать седьмого октября 1949 года вместе со знаменитым историком А. Тойнби он отправился в тур по Германии под эгидой Британского совета. Поездка продолжалась несколько недель – Гамбург, Берлин, Ганновер, Гёттинген, Мюнстер, Бонн, Кёльн, Гейдельберг, Мюнхен…
Элиота встречали скорее как оракула, а не как поэта. Он чередовал темы выступлений, используя материалы старых лекций – «Идея христианского общества», «Цели поэтической драмы», «О стихотворной технике Шекспира». Первую лекцию он прочитал в Гамбурге 29 октября, а 19 ноября вернулся в Англию, но вскоре, едва разобравшись с текущими делами, отправился в Брюссель, где также было запланировано выступление.
Лондонские зимы он переносил с трудом. Сырость, сквозняки, дурно устроенное отопление… Но зимой 1950-го года представилась возможность поехать в Южную Африку вместе с Дж. Фейбером и его женой Энид. Врачи тоже рекомендовали поездку. Плавание в каждую сторону занимало две недели, и две недели он мог греться на летнем
