Освобождая Европу. Дневники лейтенанта. 1945 г - Андрей Владимирович Николаев
На коротком совещании в штабном фургоне командир полка сказал:
– Едем мы хорошо. Чрезвычайных происшествий нет. Отставших нет. Люди в пути отдыхают, настроение бодрое. Непонятно другое: у нас нет связи с бригадой – о нас точно забыли. Где нам предстоит выгрузка – неизвестно. Кроме того, идя по этим местам – в горах, – следует опасаться мелких диверсий и быть готовым к отражению бандформирований.
На платформах и тендере паровоза разместили группы солдат с автоматами и ручными пулеметами.
Проехали станции Синая и Азуча – небольшие разъезды с начальником станции, румыном в огромном красном картузе и нашим военным комендантом в шапке-ушанке и меховом жилете. Тут горы достигают предельной высоты, и карта показывает отметку 2511 метров над уровнем моря.
Слух улавливает шум водопада. Низвергающиеся с высоты гранитной скалы потоки вод с шумом и брызгами производят неизгладимое, чарующее впечатление. Воскресают старинные легенды и сказки о горных феях, колдунах, гномах, нибелунгах, о сказочных богатствах, о Мальчике-с-пальчик и ужасном жестоком людоеде.
Небо все в низких тучах. Но вот появляется синий-синий прорыв в тучах, и тотчас лучи солнца заливают местность яркими потоками света. Игрушечными кажутся домики с высокими шатровыми крышами. Непривычно причудливыми воспринимаются церкви – деревянные с главками, крытыми дранкой.
Пошел снег. Огромные хлопья его плавно ложатся на лобовое стекло и вскоре совсем его залепляют. Я смотрю вбок и вижу нечто оперное, нереальное. Снег прекращается так же внезапно, как начинался. Фиолетовая туча уползает в отроги гор. Солнечные лучи пронизывают пространство ослепительным светом и играют мириадами бриллиантовых искорок на тающих снежинках ветрового стекла.
На станции Брашов пили молодое сухое виноградное вино. Побродили по базару, по городу. Суетящиеся и горластые румыны не привлекают более нашего внимания, а раздражают своей назойливостью.
От Брашова линия железной дороги выходит на равнину и поворачивает резко на запад, петляя вдоль берегов рек Олтул и Мерешул. Несколько раз пересекал эшелон эти реки по громыхающим мостам, нависшим над мутно бурыми потоками вод.
20 февраля. Прибыли на станцию Арад – последняя станция на территории Румынии. От Брашова до Арада километров четыреста. Здесь уже настоящая весна, снега нет, буро-коричневая грязь, водомоины заполняют окрестный пейзаж. Погода крайне неуравновешенная – то солнце, то тучи и дождь. Арад – крупный город, сильно пострадавший от налетов авиации. До границы с Венгрией остается тридцать километров.
Тронулись в одиннадцатом часу и к полуночи пересекли границу с Венгрией – границу державы, находящейся с нами в состоянии войны.
21 февраля. На платформе пограничной венгерской станции Лакошхаза эшелон встречает начальник станции в красном австрийском кивере, с военной выправкой, вежливый и сдержанный в обращении. Все служащие станции одеты в строгие черные мундиры и кивера. Поражает чистота и опрятность элегантной формы венгерских железнодорожников. В работе никакой суетливости, разболтанности, показного пренебрежения, что достаточно развито у нас. Мы вступаем на территорию воюющей с нами страны, но это никак не отражается на работе железнодорожного транспорта. Никаких отрицательных эмоций, никакого саботажа или враждебных действий.
Пройдя за ночь сто пятнадцать километров, наш эшелон подошел под разгрузку на станции Сойол. Утро дождливое и по-весеннему мозглое. Как это ни парадоксально, а погода благоприятствует нам – возможность налета вражеской авиации, очевидно, минимальная.
– Поезд дальше не пойдет. Здесь вам разгружаться, – объявил командиру полка представитель службы военных сообщений.
Эшелон загнали в тупик, где наспех соорудили из шпал и досок небольшую, низко посаженную разгрузочную платформу.
– И не в подобных условиях разгружались, – прохрипел Богданов.
– Коваленко! – крикнул Шаблий и, отойдя несколько в сторону, подозвал Видонова и меня. – Что будем делать? Мы тут одни на территории иностранного государства. Нас никто не встречает. А кругом сплошная равнина. Что будем делать, начальник ПВО? – Шаблий обратился ко мне.
Я молчу.
– Иди и пригласи командиров дивизионов, начальников штабов и командиров батарей.
Я ушел оповещать, и через некоторое время офицеры собрались у платформы.
– Прежде всего, – обращается Шаблий к собравшимся, – нужно как можно скорее увести полк от места разгрузки и рассредоточить его побатарейно, как следует замаскировав. Вон там есть какие-то кустарники и небольшие рощицы. Их следует использовать. Действуйте.
Машины и орудия, сгружаемые с платформ, тут же отгонялись по разным направлениям и маскировались по кустарникам, зарослям и рощицам.
– Николаев! – крикнул Шаблий. – Поехали! Коваленко, остаешься за меня!
«Виллис» стоял уже на дороге. Володька Колодов сидел за рулем в лихо сбитой на одно ухо ушанке. Дальше все следовало само собой – Володька врубает скорость, дает газ и «виллис» срывается с места.
– Удивительно, – Шаблий обернулся ко мне, – мы входим в состав 57-й бригады 106-й дивизии 38-го корпуса 9-й гвардейской армии – и ни одного представителя. А помнишь, как нас встречали под Ленинградом?! Два представителя штаба фронта! Ну ничего. Тут войска с 3-го Украинского. Тут у меня должно быть много друзей. Разберемся.
Мы подъезжаем к Сольноку – город сильно разбит авиацией. Однако каменный мост цел.
– Красивый, должно, городок, – деловито замечает Володька Колодов.
– Нам тут, прежде всего, нужен комендант, – говорит Шаблий, – или какие-либо иные представители советской власти.
Но сколько мы ни кружили по городу, мы не нашли ни коменданта, ни каких-либо представителей воинских частей. В недоумении остановились на обочине дороги.
– Гляньте-ка, товарищ подполковник, – говорит Володька Колодов, – вроде как следы треков. Может, наши танки прошли, а мож, и артиллерия.
– Давай гони по этим следам – кого-нибудь да встретим.
В шести километрах на юг от Сольнока, в деревушке Надь, разместилось командование какой-то нашей танковой части. Всюду тут танки, зенитные батареи. Шаблий, наконец, поговорил с каким-то полковником-танкистом и приказал Колодову ехать на запад через Тиссу.
– Деловой мужик этот полковник-танкист, – смеется Шаблий, – все объяснил, предложил даже помощь горючим и продовольствием. Я ему говорю: всё у нас есть – и горючее и продовольствие. Начальства нет.
Володька лихо ведет машину, и через час мы уже въезжаем в богатое мадьярское село Яс-Кароеню, никем не занятое.
– Здесь и обоснуемся, – говорит командир полка, – а теперь назад.
Обратно ехали более коротким путем – нужно было до темноты успеть привести полк на место и не дать возможности никому перехватить этот район, никакой другой воинской части.
Длинной змеей вытянулся полк по мощенному булыжником и обсаженному пирамидальными тополями шоссе. К вечеру тучи разошлись, и пейзаж, такой чужой и незнакомый, такой пустынный, после финского ландшафта, окрасился вдруг красно-оранжевым отсветом заходящего солнца. В голове колонны – «виллис» командира полка, в нем Шаблий, я и двое разведчиков с автоматами: Бублейник и Середин. Колодов ведет машину даже не спрашивая дороги
