Моя Америка - Шерман Адамс

ШЕРМАН АДАМС

«Моя Америка»

Отсканировано и обработано: «Библиотеки Прошлого»

Права человека

БЕЛЫЙ ЧЕЛОВЕК В ШТАТЕ

ДЖОРДЖИЯ ДЕМОНСТРИРУЕТ

ЧАСТИ ТЕЛА УБИТЫХ НЕГРОВ

Милледжвилл, штат Джорджия, 16 февраля. Пальцы и уши двух расчлененных негров были выставлены сегодня в большой бутылке со спиртом на прилавке единственного в городе кабака. На этикетке можно прочитать: «Это то, что осталось от двух негров, убитых белым человеком».

Линсей Б. Гилмор, белый торговец продовольственными товарами, был убит во время погони за двумя неизвестными неграми, пытавшимися украсть сыр и деньги в его магазине. Многие белые утверждали, что Л. Гилмора случайно застрелил полицейский, который плохо стрелял. Тем не менее негры были расчленены.

«Чикаго дифендер»

Я родился 22 августа 1937 года в отделении для цветных мемориальной больницы Грэди в Атланте. Мы жили в грязном гетто

для черных, именуемом Саммерхилл, вонь от которого распространялась далеко вокруг под жарким солнцем штата Джорджия.

Вспоминаю один случай. Мне исполнилось четыре года. Был прекрасный субботний вечер. Улицы заполнили веселящиеся, отдыхающие чернокожие. Несколько негров вышли из кабака Смеллинга. Один из них держал в руке тарелку с шипящим омлетом, зажаренными в масле бобами и поросячьими ушами.

Какая-то женщина стала кричать на негра и бить его по спине. Тогда он выкинул остатки пищи в лужу, не спеша вытер рот, достал нож и полоснул по лицу женщины. Затем тщательно вытер кровь со своей штанины и покинул Джорджия-авеню, оставив умиравшую женщину на грязной мостовой.

Это произошло менее чем в десяти кварталах от здания, где находилась штаб-квартира Джимми Картера в бытность его губернатором штата.

Многие дети в Саммерхилле могли заболеть психическим расстройством еще до достижения пятилетнего возраста. На их глазах черные истребляли друг друга с помощью огнестрельного оружия, ножей или просто в кулачных боях. А белолицые полицейские били чернокожих по голове дубинками, выбрасывали на улицу, а затем пристреливали.

Полицейские и пожарные машины, машины «Скорой помощи» курсировали по улицам с включенными сиренами и красными мигалками, предупреждая о чьей-то боли и смерти. Субботние вечера в Саммерхилле походили на бомбардировки во Вьетнаме.

Мы с мамой спали на большой старой кровати. Она стояла у окна, выходившего на Фрейзер-стрит — кратчайшую дорогу, ведущую в тюрьмы Атланты и Фултона, в городское управление Джорджии и больницу Грэди.

Фрейзер-стрит являлась главной улицей Саммерхилла, где собирались продажные женщины, сутенеры, торговцы. Между соперничающими торговцами спиртным нередко происходила поножовщина. Здесь же находились похоронные бюро для черного населения. Быстро множились и магазины для белых. Иногда Фрейзер-стрит превращалась в полигон, где полицейские на машинах охотились за спекулянтами лотерейными билетами и самогонщиками.

Я возненавидел возгласы белых: «Остановись, негр, или я буду стрелять!» — еще задолго до того, как научился читать на языке белых колонизаторов. Каждый раз, когда мама и я слышали выстрелы на улице, мы бежали и прятались в большой кровати, выглядывая в окно, чтобы понять, были ли это звуки от выхлопных газов автомобилей или очередное убийство негра.

Большинство улиц в Саммерхилле было покрыто растрескавшимися кусками цемента. Редко удавалось пройти более одного квартала, чтобы не увязнуть в глине. В одно-, двух- и трехквартирных легко воспламеняющихся домах было полно тараканов и крыс. Туалеты находились во дворе; они представляли собой сооружения из досок, положенных на большие цистерны или бочки. Рядом с ними находился и водопровод.

Ночью Саммерхилл погружался в темноту — полицейские из своих 38-миллиметровых пистолетов перебили фонари, чтобы положить конец игре в кости.

Вот здесь я и прожил большую часть из 25 лет своей тяжелой жизни в белых буржуазных Соединенных Штатах Америки.

Моя «мама» была, собственно говоря, моей бабушкой, но я никогда не называл ее так, поскольку она была действительно настоящей мамой, которая научила меня, как выжить в Америке. Мою родную мать зовут Артрайн Аткинс. Когда я родился, ей было всего 17 лет. Она оставила меня маме Кэрри и обещала забрать, когда почувствует себя обеспеченной в жизни.

Вскоре мой отец встретил другую женщину, на которой женился. У него родились два мальчика.

Мама Кэрри была маленькой женщиной со светлым цветом лица и большим негритянским носом, серыми глазами и черными волосами, которые со временем поседели. Она вышла замуж за сильного краснокожего по имени Шерман Маклендон Адамс и родила ему семерых детей, прежде чем ей исполнилось 23 года; трех девочек — Одессу, Октавию и Рли, а также двух мальчиков — Шермана Маклендона II и Немлона.

Едва дедушке Шерману исполнилось тридцать лет, как он умер от непосильной работы. Пытаясь обеспечить семью, он работал с восхода и до захода солнца па ферме. Имя Шермана всегда носилось с гордостью первым родившимся в семье мальчиком и ассоциировалось с именем генерала армии северян Вильяма I Шермана, который в годы гражданской войны ворвался в Джорджию и сжег Атланту.

После смерти мужа мама Кэрри упаковала вещи и переехала с детьми в Атланту, поближе к родственникам. Здесь мы поселились в южной части города, известной как гетто Саммерхилл.

Сначала мама работала уборщицей и одновременно кухаркой в средней школе. Дочери жили вместе с ней в большой, теплой кухне. Немлон и Шерман, мой отец, работали после занятий в школе, но затем совсем бросили учиться и начали работать на холодильной