Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда - Владимир Виленович Шигин
– Если мы будем расширять наши пределы только потому, что будем желать присоединять к себе каждое воинственное кочевое племя, могущее делать набеги, то вряд ли удастся нам когда-либо остановить свое движение на юг! – заученно заявлял директор Азиатского департамента, никогда в самой Азии не бывавший и знающий о ней только из книжек и донесений.
Во время визита к военному министру Милютину Стремоухов и вовсе огорошил того, заявив:
– Сегодня мы не ставим своей задачей распоряжаться судьбами Средней Азии, проникая даже до Бухары. Подобные замыслы не должны входить в нашу политическую программу, потому что не дадут нам ничего, кроме неизбежных политических проблем!
– Если мы не желаем распоряжаться судьбами Средней Азии, то зачем тогда было вообще двадцать лет огород городить? – только и нашелся что ответить ошарашенный министр.
После ухода Стремоухова Милютин долго сидел, смотря в окно и думая о своем единомышленнике графе Игнатьеве.
– Эх, Николя, Николя! И какой черт дернул тебя отправиться послом в Турцию? Какой в том прок, когда здесь бы принес гораздо больше пользы!
Надо сказать, что Милютин был единственным, кто хотя бы частично поддерживал упрямого Черняева.
– Губернатор Туркестанской области отчасти прав, – защищал он генерал-майора перед императором. – Независимость Ташкента вовсе не обязательно должна быть связана с утверждением во главе города нового хана. Мы вполне можно обойтись созданием в Ташкенте муниципального управления под охраной наших войск. Эти войска, не занимая города, всегда будут на страже его внутренней самостоятельности.
– Вчера мне Горчаков объяснял все совершенно иначе. Сегодня ты говоришь свое. Почему мои министры не могут выработать единую точку зрения, а каждый тащит одеяло на себя! – выслушав Милютина, недовольно высказался император. – Вы все время ставите меня перед непростым выбором, а я желаю просто утверждать единую правильную позицию.
– Увы, ваше величество, но с Горчаковым у меня, наверное, никогда не будет единой позиции по Средней Азии. Причина проста: Горчаков патологически боится англичан, а мне на их козни глубоко наплевать!
– Ступай, с Богом! – устало махнул рукой Александр II. – На сегодня мне неприятностей достаточно, пора подумать о хорошем!
В те дни у императора начался его знаменитый роман с юной княжной Екатериной Долгорукой, поэтому мысли Александра II были весьма далеки от проблем Средней Азии и Ташкента.
* * *
В мае 1865 года генерал-губернатор Оренбурга Крыжановский созвал заседания специальной комиссии. Было решено перенести оренбургско-сибирскую таможенную черту, проходившую по Уралу, Тоболу, Ишиму и Иртышу, на новую границу в Южном Казахстане. Помимо этого, был принят ряд решений по укреплению таможни и лоббированию русских товаров. Решение комиссии серьезно укрепило позиции наших купцов на среднеазиатских рынках. Одновременно были предприняты меры по превращению Ташкента в главный торговый центр Средней Азии.
Крыжановский активно агитировал московское купечество серьезно заняться восточным направлением. Однако московские купцы с опасением отнеслись к предложению, т. к. ранее многие потерпели крах из-за грабежей караванов.
Тем не менее при содействии губернатора Москвы князя Долгорукова и московского фабриканта Хлудова удалось добиться существенных результатов. Сам Хлудов, собрав бородатых предпринимателей Белокаменной, доходчиво разъяснил им политику текущего момента:
– Почтеннейшая публика! Мы надеемся нынче совершенно вытеснить английские товары из Туркестана, так как можем доставить подобные произведения лучших качеств и по меньшим ценам! Для сего предлагаю создать московско-ташкентское товарищество для торговли со Средней Азией!
Выслушав Хлудова, московское купечество решило послать в Ташкент пробный караван с товарами на 100 тысяч рублей. В январе 1866 года в Москве было учреждено и товарищество для торговли с Ташкентом и Средней Азией. В него вошли крупнейшие купеческие конторы второй столицы России империи – торговые дома: «Ивана Хлудова сыновья» и «Саввы Морозова сыновья», «М.А. Хлудов» и «Владимир Третьяков», «Братья Барановы», «Братья Ремезовы» и «Братья Солодовниковы»…
Одновременно была окончательно решена и судьба самого Ташкента. В августе 1866 года Александр II подписал указ о присоединении Ташкента к России. Наконец, 27 августа 1866 года произошло поистине историческое событие – жители крупнейшего города Средней Азии приняли русское подданство. Так Ташкент стал важнейшим экономическим и военно-политическим центром среднеазиатских владений России. Таким образом, «ташкентская проблема» была решена всего лишь через год с небольшим, после завоевания города.
В том же 1865 году завершилось принятие в русское подданство киргиз-кайсацкого народа, начавшееся с Малой Орды, тянувшееся около ста тридцати лет и окончившееся Большой Ордой. К 1865 году киргизские орды в отношении административного управления были распределены по разным областям: бывшая Малая Орда входила в состав Тургайской, Уральской, Сырдарьинской областей и Астраханской губернии (Внутренняя, или Букеевская, Орда); бывшая Средняя Орда находилась в Акмолинской, Семипалатинской и частью Тургайской областях; и, наконец, бывшая Большая Орда обитала в Семиреченской и Сырдарьинской областях.
Таким образом, северная часть Киргизской степи была умиротворена. Но в южной ее части по подстрекательству кокандцев, которые вторглись в нее между Джулеком и Пишпеком на протяжении около 800 верст, продолжались беспорядки. Для окончательного замирения степи нужно было сомкнуть Оренбургскую и Сибирскую линии – окончательно соединить Сырдарьинские и Сибирские укрепления, опоясавшие современный Казахстан.
* * *
В сентябре 1865 года Крыжановский, решив лично разобраться с ташкентскими делами, отправился в инспекционную поездку в Туркестанскую область. Прибыв в Ташкент, Крыжановский собрал городскую знать.
– Я объявляю о создании Ташкентского ханства и предлагаю избрать хана! – объявил генерал-губернатор.
К удивлению Крыжановского, собравшиеся вовсе не обрадовались царской милости. Они мрачно смотрели на большого русского начальника. Сажать себе на шею нового хана никто из собравшихся не хотел. Ничего не понимающий Крыжановский обернулся к стоявшему поодаль Черняеву:
– Чего же им еще надо?
– Увы, ташкентцы еще слишком живо помнят все неудобства, сопряженные с ханской властью! – деликатно пояснил Черняев.
– Если вы не хотите хана, то что же вы хотите? – грозно спросил Крыжановский именитых граждан. – Какую желаете избрать себе власть?
Сгрудившись в кучу, именитые граждане несколько минут шептались, затем вперед вышел седобородый мулла:
– Хотим мы немного, – сказал он, – пусть духовной жизнью распоряжается главный мулла, а обыденной – верховный судья-кази-калян, а нового хана нам не надо! Правителем же своим желаем видеть Белого Царя!
Особенно против восстановления ханской власти были влиятельные купцы Ташкента во главе с местным олигархом Мухаммедом Саат-баем.
– Что ж, может, так будет действительно лучше? – вздохнул обескураженный таким поворотом Крыжановский и удалился с площади.
– Необходимо понять местную обстановку и учесть мнение жителей самого Ташкента. Поймите естественность их желания войти в состав сильного государства, способного защитить от внешнего врага и избавить от вечных внутренних волнений и смут! – попытался объяснить ему Черняев, но генерал-губернатор был слишком зол, чтобы воспринять сказанное.
Впрочем, в тот же день он отослал письмо военному министру: «…Сами ташкентцы усиленно просили меня не покидать их на произвол ханов и
