Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда - Владимир Виленович Шигин
– А затем? – интересовался въедливый начальник артиллерии.
– А затем буду ожидать распоряжения, как поступить с городом.
1 октября 1864 года восемь рот пехоты при 12 орудиях подошли к Ташкенту со стороны Чимкентской дороги и стали лагерем в местности Ак-Курган.
Расчеты начальника Новококандской линии не оправдались. Ташкент оказался хорошо укрепленным городом с большим гарнизоном. Попытки связаться со сторонниками «русского подданства» успехом не увенчались: посланные в город люди, ранее торговавшие с ташкентскими купцами, были перехвачены кокандским разъездом и вернулись ни с чем.
15 ноября командовавший артиллерией подполковник Обух (вредного Качалова Черняев предусмотрительно в поход не взял) добился разрешения на штурм города. Генерал какое-то время пребывал в сомнениях, но затем махнул рукой:
– А, была не была!
Вскоре артиллерия пробила брешь в крепостной стене, через которую в город должны были ворваться солдаты. После этого на штурм были брошены две пехотные роты. Однако кокандцы успели быстро завалить брешь и разобрать мост через крепостной ров. Вдобавок к этому атакующие сразу были встречены шквальным огнем. Одним из первых был смертельно ранен храбрый подполковник Обух. После него команду принял подпоручик Рейхард, но буквально через несколько минут был убит и он. Оставшись без командования, роты смешались и залегли в крепостном рву. Теперь кокандцы расстреливали наших солдат с крепостных стен на выбор. Надо было срочно что-то делать. Не обращая внимания на свистящие вокруг пули, Черняев сам бросился ко рву и с большим трудом смог организовать отход. В результате погибло два десятка солдат и два офицера, еще полсотни были ранены.
После этого удрученный Черняев отступил к холмам на городище Минг-Урюк, расположив свой лагерь на Куйлюкской дороге близ Саларского моста. Как и прежде, на Черняева особое впечатление произвела кокандская артиллерия, сравнявшаяся с нашей по быстроте и меткости стрельбы и даже превосходящая по дальности огня.
Убедившись в отходе русских, кокандцы спустились в ров, где отрубили головы у шести оставленных убитых солдат. Нацепив головы на пики, они носили их по городу, празднуя свою победу.
Впрочем, на ташкентцев демонстрация отрубленных голов особого впечатления не произвела. В ближайшие несколько дней более трех тысяч местных жителей бежали в уже занятые нами Туркестан и Чимкент. В Чимкент отошел на зимовку и Черняев.
В своем донесении военному министру он написал, что, дескать, вовсе не собирался занимать Ташкент. Просто постоянно получая сведения, что в городе «население мирное, промышленное, живущее преимущественно торговлей с Россией, сильно тяготится произволом кокандцев, он решил воспользоваться моральным воздействием на кокандцев, чтобы изгнать их и из Ташкента, а затем, если жители выскажутся в нашу пользу, то предоставить им собственное городское управление… вплоть до дальнейших распоряжений правительства». Конечно, это была хорошая мина при плохой игре…
У начальства поражение под Ташкентом вызвало различную реакцию. Генерал-губернатор Западной Сибири Дюгамель характеризовал его как «несчастное дело, которое все испортило и произведет весьма невыгодное впечатление в Петербурге». Он писал Черняеву, что даже рекогносцировка Ташкента была излишней и ненужной: «Успехи наши в настоящей кампании были так велики, что незачем нам было гнаться за новыми лаврами, и благоразумие требовало только прочно укрепиться в занятых нами позициях».
В Петербурге Полторацкий, стремясь выгородить товарища, пытался заверить Милютина, что Черняев вовсе не хотел овладеть Ташкентом. На это Милютин в недоумении воскликнул:
– Зачем же иначе было ходить туда?
Сам Милютин оценил неудачу Черняева как «прискорбную для России, поскольку в Азии мы должны держаться не столько материальной силой при малочисленности наших войск, сколько нравственным авторитетом».
Впрочем, докладывая Александру II о неудаче Черняева, Милютин постарался акцентировать внимание императора на мерах Черняева по укреплению Новококандской линии. В результате Александр II лишь выразил сожаление по поводу того, что Черняев «решился на ненужный штурм, стоивший нам столько людей». После этого Полторацкий написал Черняеву письмо, сообщая, что «Ташкентское дело» не произвело «особенно дурного впечатления».
Именно поэтому, несмотря на досадную неудачу, Черняев вскоре был серьезно повышен в должности, став военным губернатором Туркестанской области. Это открывало ему совершенно новые горизонты…
* * *
Что касается Кокандского ханства, то там не собирались только обороняться. Потеряв города-крепости Аулие-Ата, Туркестан и Чимкент, аталык (регент) ханства мулла Алимкул был полон решимости вернуть утраченное. Следует отметить, что Алимкул являлся признанным вождем кочевой «кипчакской партии», наиболее непримиримой и агрессивной. Узнав о провале русского нападения на Ташкент, он воспрял духом.
– Теперь мы сами нанесем внезапный удар и покажем московитам остроту наших сабель! – объявил он своему окружению.
– Куда же намеревается направить копыта своего коня досточтимый аталык? – интересовались вельможи.
– Для начала я отберу у неверных Туркестан, а затем верну и Чимкент! – важно объявил воинственный мулла.
– О, это воистину мудрое решение! – закивали головами вельможи.
Дело в том, что в Кокандском ханстве Туркестан занимал особое место, считаясь священным городом. Посещение мазаров и мечетей приравнивалось кокандцами к малому хаджу. Что касается нашей стороны, то после взятия Чимкента Туркестан уже не считался прифронтовым городом, поэтому его гарнизон не достигал и пятисот человек.
Вскоре в Ташкенте было собрано большое войско. При этом Алимкул собрал не ополчение с каждой «войлочной крыши», а взял лучших из лучших. Историки в своем большинстве говорят о десятитысячном войске кокандцев. Но надо понимать, что, скорее всего, несколько тысяч из них составляли погонщики верблюдов-лаучи, обозники и артиллеристы. Так что боевое ядро войска составляло не более пяти тысяч всадников. Впрочем, и этого количества было более чем достаточно для внезапного штурма Туркестана. Показательно, что авангард войска составляла тысяча казахов султана Садыка Касымова, в то время как два его родных брата уже перешли на службу к русским.
План Алимкула был таков: быстро пройти мимо Чимкента и внезапно напасть на Туркестан, укрепления которого не были еще восстановлены после штурма. При этом в город под видом купцов были заранее посланы агенты, которые в нужный час должны были поднять на мятеж верных людей. Расчет Алимкула строился на внезапности. Обычно зимой в степи никто не воевал. Самые активные действия происходили весной, когда появлялась трава. На этот раз регент Коканда решил изменить старому правилу и застигнуть русских врасплох.
Глава шестая
Итак, распустив ложные слухи о своем уходе в Коканд, Алимкул с конницей обошел с востока Чимкент, затем форсировал по льду Сырдарью и внезапно появился в окрестностях Туркестана. 4 декабря 1864 года его авангард дошел уже до кишлака Инкана, находящегося всего в двадцати верстах от города. На следующий день к Туркестану Алимкул послал на разведку отряды казахского султана Садыка Касимова.
Это не осталось незамеченным, и наши лазутчики сообщили коменданту Туркестана о том, что у Инкана появились большие шайки
