Видали мы ваши чудеса! - Ольга Владимировна Голотвина
– А вы знаете, что сегодня веники нужны особенные? – спросила Незвана.
– Тетка Заслава, у которой мы с братом раньше жили, вязала веники из разных веток, – чуть сконфуженно отозвалась Степанида. – Но я все не упомню. Вот, наломала с березы, ивы, липы да калины с рябиной.
– Умница, Стешенька! – восхитилась Незвана. – Еще бы с черемухи да смородины… Ах да, ольха еще…
– Ольха близ болота растет, я наломаю и принесу, – вызвался Шмель, примеряя привезенный дядей тулупчик.
И пошла веселая суета: вязали обрядовые веники из разных ветвей, а заодно запасли надолго обычных, березовых и дубовых, – все же знают, что в этот день в листве самые целебные соки!
Чтобы Стеша совсем успокоилась и повеселела, Незвана при ней вскользь сказала, что вот оставила она хозяйство на чужих людей, так теперь душа болит – скорее бы вернуться!
Так что выпить смородинового отвару с медом все сели в отличном настроении. Только у Шмеля была своя забота:
– Дядя Яр, ты как вдругорядь поедешь в Звенец – меня с собой возьмешь?
– Чего ж не взять, – степенно отозвался Яр. – Вот повезут наши березчане зерно молоть на Блестянку – а мы с ними и присоседимся…
– На Блестянку? – удивилась Незвана. – Так далеко? У вас на Гремячей мельниц нет?
– Ни одной, – кивнул Яр.
– А в Русалочьей роще, на берегу, старая мельница стоит, разваленная совсем, – встрял Шмель. – Далековато, за Черным ручьем…
– Батюшка в церкви говорил, – добавила Стеша, – что на той мельнице бесы водятся. Надо бы ее освятить, да у него всё руки не доходят.
– Нехорошее место, это верно, – согласился Яр. – Не слыхали, что там за история вышла с двумя водяными да двумя мельниками?
– Не слыхали! Расскажи! – загорелся Шмель.
О ЧЕМ ПОВЕДАЛ ЯР
Как-то в давние времена на том месте, где сливаются воды Блестянки и Гремячей, сошлись двое водяных, два речных хозяина. Сошлись и заспорили: какая река в какую впадает? Блестянка – в Гремячую? Или Гремячая – в Блестянку? Которая река главная, а которая – приток?
Спорили-спорили, да так и не договорились. А потому решили к вечеру вернуться на это самое место и сражаться до тех пор, пока не поймут, кто сильнее. Бой должен быть честным – и чтоб на помощь никого не звать!
Но водяной с Гремячей сказал себе: «Правдой не оденешься, честью не подпояшешься!» И пошел себе подмогу искать.
Тогда на Гремячей мельница стояла – да, та самая, у Русалочьей рощи. Как мельника звали – про то никто не помнит. Говорят лишь, что был он косоглазый и черный, как жук.
Вынырнул водяной возле мельницы, звонко хлопнул ладонями по воде и говорит грозным голосом:
– Эй, мельник! Я хозяин этой реки! Захочу – подмою берег, рухнет в воду твоя мельница. Захочу – напущу на тебя чудищ речных. Коль не поможешь мне сегодня – крепко пожалеешь о том!
– Что ж поделать… – вздохнул мельник. – Водой мельница стои́т, да от воды и погибает. Помогу, коль велишь…
– Вот тебе моя чешуйка, – сказал водяной. – Приходи к вечеру туда, где Блестянка и Гремячая сливаются. Я с соседним водяным биться буду. Коль увидишь, что в воде кровь ключом забила, сразу кидай в воду чешуйку.
– Сделаю, – снова вздохнул мельник.
Но слыхала тот разговор малая рыбка плотица. Поплыла она в Блестянку и пересказала всё тамошнему водяному.
Тот засмеялся:
– Да я и не верил, что гремячинский брехун в кои-то веки клятву сдержит! Что ж, коли он по-волчьи завыл, так и мне подвывать! Коль его слово ценой в ломаный грош, так пусть и мое будет не дороже!
И поплыл он туда, где и по сей день на берегу Блестянки мельница стоит. Вот про тамошнего мельника людям запомнилось, что звали его Щерба.
Вынырнул водяной возле мельницы, звонко хлопнул ладонями по воде и говорит приветливо:
– Здравствуй, Щерба? Узнаешь меня, сосед? Помнишь, как я спас твоего старшего сынишку, когда он купался, а ногу судорогой свело? А теперь я в беде. Помоги!
– Доброму соседу – да чтоб не помочь? – развел Щерба руками. – Помогу, раз просишь.
Дал ему водяной чешуйку и рассказал, что с нею делать надобно.
К вечеру, засветло еще, началась битва. Косоглазый мельник и Щерба с берега видели только, как ходили по реке огромные волны, как возникали и исчезали водовороты.
А когда начало темнеть, увидели оба: вода словно вскипела и кровью окрасилась.
Стали оба спускаться по берегу, чешуйки держат наготове, чтоб в воду бросить.
И тут из реки появились огромные раки – каждый крупнее сторожевого пса. Навстречу ползут, клешнями щелкают – угрожают!
Увидел их косоглазый мельник, испугался – да и говорит:
– Меня водяной бедами пугал. Так вот же она, беда, прямо на меня ползет. Бежать надо, не то погибну!
И пустился наутек.
А мельник, которого Щербой звали, сказал:
– За хорошего-то соседа не жаль и в драку влезть!
Поднял с земли корягу да пошел ею махать, пошел раков расшвыривать!
Пробился к реке, швырнул чешуйку в воду и только потом бросился бежать.
Взобрался на обрыв – и оттуда успел увидеть, как из воды вынырнул огромный сом, размером с лодку. А вслед за ним вынырнул сосед-водяной – израненный, измученный. Собрался с силами, взобрался на спину сома и так закричал, что на обоих берегах деревья вздрогнули и кусты к земле приклонились. И с этим боевым кличем снова кинулся в драку.
И увидел Щерба, что пошли волны по Гремячей против течения, вспять погнал воду лихой водяной, заставил противника отступить!..
Вскоре люди уже говорили, что река Гремячая впадает в Блестянку. Почему именно так, а не наоборот, никто объяснить не мог, но все знали, что так оно и есть.
Щерба с тех пор хорошо зажил. Мельница работала исправно. Когда Блестянка весной разливалась – берег не подмывала и колесо не ломала. А если Щерба отправлялся порыбачить, возвращался с полной лодкой рыбы.
А вот косоглазому мельнику с Гремячей пришлось худо. Уж какими страхами пугал его водяной – про то никому не известно, а только пришлось косоглазому с мельницы сбежать. В другое княжество подался, больше его никто не видал. После него другой человек пробовал на Гремячей муку молоть, да только оставил эту затею. Мрачный стал, злой, ни с кем не разговаривал, а потом тоже уехал.
А когда его спросили, почему он даровое, ничейное хозяйство бросает, ответил: «Чтоб в один расчудесный денек на этой мельнице не повеситься!»
* * *
– С тех пор мельница пустая стоит, – закончил Яр свой рассказ. – И
