Мир! Дружба! Жвачка! Последнее лето детства - Дмитрий Викторович Севастьянов
– Ты как вообще?
– Нормально. С температурой сорок лежал. Спасибо, что зашли.
Женя стыдливо покраснела. Румянец сильно выделялся на ее белой коже.
– А… просто Вовка сказал, что у тебя ангина. И… Ну, короче, навещать нельзя.
– Да, только бронхит – и не заразный.
– Блин! – Вовка стукнул себя по лбу. – По ходу, я твою маму неправильно понял.
– По ходу, ты тупой, – обиделся Саня и убрался с площадки восвояси.
Женя догнала его в три прыжка.
– Сань. Сань, ты че? Сань?
– Да ниче. По телефону тоже боялись заразиться?
– Ну, прости. Просто куча дел была. – Женя мечтала провалиться сквозь землю.
– Да, действительно. Покупаться, поиграть в футбол, пообниматься, угу.
Женя ударила его по плечу.
– Хорэ дуться. Эй! Пошли с нами сегодня на концерт «Агаты Кристи»? Мы даже билеты купили.
Саня, как любой обиженный на всех человек, услышал только последнее.
– А вы билеты уже купили, да?!
– Мы ж не знали, когда ты поправишься…
– Угу. Не-а, не пойду, – кинул Саня. – У меня денег нет.
Естественно, деньги у Сани имелись, как и желание попасть на концерт, пусть и без друзей. Со двора он тотчас метнулся к ДК и спустя пятнадцать минут стоял у закрытого толстым оргстеклом окошка с надписью «Касса».
– Здрасьте. Можно билет на «Агату Кристи»? Самый лучший! – восторженно выпалил он и протянул деньги.
Пожилая кассирша в зеленом вязаном берете с безразличным видом красила губы:
– Нету.
– Тогда обычный, – не терял надежды Саня.
– Никаких нету. Раскупили все.
– Ну, пожалуйста. Мне очень надо. Хоть стоячий!
Еще немного, и Саня достал бы аккордеон и сыграл, лишь бы пустили.
Кассирша отложила помаду и строго-поучительно посмотрела на подростка.
– Слушай, зачем тебе этих наркоманов-то слушать? Ты вон сходи на концерт «Гусельки». Там у меня внук. Ой! А как поет… – Она переменилась в лице, будто на нее снизошла небесная благодать, – «На речке, на речке, на том бережочке…»[15]
– Спасибо, – разочаровался Саня.
Сегодня был явно не его день.
Старый чугунный «Зингер» стучал направляющими, оставляя ровные стежки на белом полотнище. Надежда решила воспользоваться выходным и перекроить старое платье под свои новые пропорции.
Саня вошел в квартиру в смешанных чувствах.
Услышав, как скрипнула дверь, Надежда поинтересовалась:
– Нагулялся? Почему так быстро?
– Температура опять поднялась! – проворчал Саня и захлопнул дверь в свою комнату.
Зазвонил телефон. Саня подбежал к трубке. Он не был уверен, хочет ли с кем-то разговаривать, но приготовился к чудесам.
– Алло?
«What is love…» – раздалось из динамика.
Трубка с грохотом упала на рычаг. Телефон зазвонил снова.
Саня раздраженно поднял трубку.
«Don't hurt me, no more»[16], – пропела запись на том конце провода.
Трубка резко опустилась.
Женя услышала из телефона повторяющийся гудок, который воспроизводил ноту ля-бемоль. Она расстроенно положила трубку на рычаг и выключила магнитофон на письменном столе.
Ей даже удалось прикинуть в голове еще пару вариантов примирения, но внезапно телефон запиликал.
Женя взяла трубку.
«…и рот закрой. Вот и все, до свидания, черт с тобой»[17], – пропели Самойловы.
Женя слушала несколько секунд. Затем убрала телефон со стола, подошла к зеркалу, взяла расческу и принялась начесывать волосы к предстоящему концерту.
Где-то за окном из чужой форточки голосили: «Боль – это боль, как ее ты ни назови…»
Эльза вышла из подъезда и направилась к своей «девятке». Согнав с крыши толстого коричневого кота, уселась в салон и вставила ключ. Машина не подавала признаков жизни.
Эльза попробовала снова – никакой реакции. Она открыла капот и попыталась проверить двигатель, насколько умела. Кто-то отсоединил клемму с аккумулятора. В этот момент автомобиль качнуло. Эльза прислушалась. В багажнике кто-то шевелился.
Достав из салона биту, Эльза осторожно открыла багажник. Из-под дверцы навстречу ей высунулась рука с букетом. Напуганная девушка отпрыгнула в сторону и опустила биту. Она взяла цветы из рук Алика и сразу же выбросила.
– Я был к этому готов, – вздохнул Алик и достал из-за спины букет полевых цветов.
Этот подарок Эльза приняла. Алик улыбнулся и собрался уже было вылезти, но багажник резко захлопнулся.
– Ай! Больно, между прочим.
– Мне тоже больно! – крикнула Эльза в заднее окно багажника.
Несколько секунд Алик молчал, после чего заговорил уже без привычной издевки:
– Любимая, прости. Я скотина. Нет оправданий. Больше никогда не подниму на тебя руку. Клянусь! – Алик выдохнул на стекло и нарисовал сердечко на возникшей испарине. – Готов на все!
Эльза задумалась и открыла багажник.
– Прощаю. Но при одном условии. Мы уезжаем в Штаты.
– Круто! – Алик вытянулся. – Ты сегодня. А я через две недели.
– Ты мне врешь! – Эльза опять захлопнула багажник.
– Ай! – крикнул Алик. – Тогда я буду жить здесь. Пока не простишь.
– Я тебе не верю. – Подруга афганца открыла дверцу. – Ты не приедешь.
Алик уселся на багажник.
– Ну ладно, че. Собирайся. Сегодня вечером едем в Москву, оттуда – в Штаты.
Эльза помогла Алику выкарабкаться и села в машину.
Прежде чем она унеслась вдаль, афганец прижал цветы под задний дворник. Так, чтобы всю дорогу желтый букет отражался в зеркале заднего вида.
Надежда сидела за столом на кухне, закрыв лицо руками, периодически затягиваясь сигаретой.
Федор подошел к ней и обнял за плечи.
– Ну, ты как?
– Нормально. – Она подняла опухшие от слез глаза. – Я… на похоронах вчера… как заклинило… я плакать не могла.
– Сан Саныч тобой бы гордился. Мы с Викой рыдали, как девчонки.
– Спасибо тебе большое, что ты рядом. – Жена погладила Федора по руке.
Раздался звонок.
Федор подскочил.
– Я открою.
На пороге стоял Алик и приветствовал его протянутой рукой.
Они прошествовали на кухню.
– Чай? Кофе? – предложил Федор.
– Не надо, – отказался Алик.
– Может, рюмочку? – Федор достал из холодильника водку и что-то из вчерашней выпечки.
– А давай. – Брат подсел за стол к Надежде. – Все нормально с памятником.
– Спасибо. – Сестра ненадолго вышла из ступора. – Слушай, а я подумала, может, тебе пиджак нужен?
Алик собрался с мыслями и объявил:
– Короче, родственники… Валить нам надо. Всем. И желательно сегодня.
– А что случилось-то? – недоумевал Федор.
– Федь, там салаты еще, – не дала ему отвлечься Надежда.
Алик выпил рюмку.
– С Зурабом в штопор вошли. Не хочу, чтоб вас цепануло. – Он задумался и вздохнул. – Погнали в Америку! А? Прям седня. Через Москву. Там
