Мир! Дружба! Жвачка! Последнее лето детства - Дмитрий Викторович Севастьянов

Илья посмотрел на его руку, повторил «козу» и чуть расслабился.

– Точно?

– Да я те отвечаю, – заверил Саня, – на концертах только так и делают.

– Спасибо. – Илья вернулся к своему депрессивно-спокойному тону. – Надо потренироваться.

– Да. Ну, давай, Илюх.

Разочарованный Саня решил подняться на крышу и отдать деньги на что-нибудь дельное.

Вовка с Женей уже сидели в штабе, уставившись на горизонт.

Саня отвел Вовку в сторону на разговор за вентиляционную трубу и протянул другу заветные бумажки.

– На. Купишь палатку в «Спорттоварах», сходите с батей в этот… в поход.

Вовка отшатнулся:

– Слышь, ты че? Я свою мечту не продаю.

– Какую мечту? – оторопел Саня. – А-а-а, ты мне билет зажал, да? Ну ладно. А помнишь, когда ты в четвертом классе обделался, кто тебе свежие трусы принес?

– Слышь, ты че? – Вовку перекосило. – Тебе приснилось.

Саня смягчился.

– Ладно, Вовка. Будь человеком, а?..

– Понимаешь, – зашептал Вовка, – я на концерт не просто так иду. А вон… со своей девушкой.

– С какой девушкой?

Вовка кивнул на Женю, стоявшую неподалеку. В красной майке, с вульгарным макияжем и почти вертикальным начесом ее было не узнать.

Мир Сани медленно рушился:

– С фига ли она твоя девушка?

– Когда мы Илюху из тюрьмы вытаскивали. Мы с ней, пока ты дрых, ну, того…

– Чего того?

– Ну, кварцевались. – Вовка подмигнул. – Если ты понимаешь, о чем я.

Саня помрачнел.

– Да ну. Гонишь.

– Пфф, сам у нее спроси.

– Ща, подожди. – Саня сдвинул Вовку в сторону, вышел из-за трубы и направился к девушке. – Жень, в общем, билетов больше не было. Я без концерта.

– Жалко… – вздохнула она. Как будто катастрофы не случилось.

– Так что – вы без меня? – Саня решил надавить. – Или мы все-таки банда?

– Слышь… – Вовка был тут как тут. – А это че за условия голимые, а?

Саня внимательно посмотрел на Женю. Та многозначительно молча отвела взгляд в сторону. Она явно сомневалась.

– Да ладно, не парьтесь. Че вы? – демонстративно рассмеялся Саня. – Я же вас проверял. Мы сегодня с дядей Аликом в Штаты улетаем. Я думал, кого из вас взять с собой. Ниче страшного.

Вовка с недоверием ухмыльнулся:

– Да че ты заливаешь?

– Завидуй молча, – задрал нос Саня и двинулся к выходу с крыши.

Женя немного промедлила и последовала за ним.

Вовка с досадой посмотрел на ребят, но промолчал.

– Сань, ты серьезно? – почти крикнула Женя, догнав Саню на лестнице. – Вы правда уезжаете?

Саня остановился.

– Тебе-то какое дело? Ты с Вовкой мутишь. Вот и мути.

– Может, и мучу, – обиделась Женя. – А ты что, ревнуешь?

– Я ревную? Мне вообще все равно! – Саня сжал пальцами поручень перил.

Женя вскипела.

– Тогда какое тебе дело? Ты же уезжаешь, ты у нас крутой.

– Вот и уеду! – Рябинин-младший спускался по лестнице, скрываясь на площадке этажом ниже.

– Вот и уезжай. Рада за тебя! – Женя нависла над перилами, чтобы ему было лучше слышно.

– И уеду, хорошо!

– Хорошо, что всем хорошо! Уезжай. Ждешь, пока я провожу тебя, что ли?

– Да не! – крикнул Саня, сбегая по ступенькам, – Ты вон, наверное, на концерт опаздываешь со своим парнем.

– Скатертью дорожка! – раздалось сверху.

В тот день в библиотеке было мало посетителей, и Татьяна воспользовалась паузой, чтобы взобраться на этажерку и расставить книги на полках по порядку. Наконец она заметила, что Федор уже некоторое время стоит рядом и смотрит на нее, подняв голову.

– Федор Иваныч?! Как вы после увольнения? Я так волновалась… – Она спустилась с этажерки и подошла к коллеге непочтительно близко.

– Ничего. – Бывший доцент будто извинялся. – Вы знаете, я сегодня пытался дозвониться в издательство, но мне говорят, что такого номера не существует. Может, вы уточните у своей знакомой?

– А что случилось? – забеспокоилась Татьяна.

– Я хочу узнать, сколько они заплатят за всю книгу. Понимаете, это вопрос жизни и смерти. Я… собираюсь эмигрировать в Америку.

– Зачем?

– Как? – удивился Федор. – Как Довлатов. Мне кажется, я уже вполне созрел. Вот. Может, прямо сейчас им позвонить?

Татьяна вздрогнула, но время было на ее стороне:

– Федор Иваныч, но там ночь, все спят.

– А… Ну что ж… Придется рисковать. Татьяна, спасибо вам за все. Я… я сегодня уезжаю. Не знаю, увидимся еще когда-нибудь… Нет… – Он развел руки в стороны и попытался ее обнять. – Прощайте, что ли.

У Татьяны подкосились ноги. Федор едва успел ее подхватить.

– Что такое? Таня? Что с вами? Что? Что такое? – повторял он. – Садитесь, садитесь. Что, что, что… – Он пододвинул стул, устроил на нем Татьяну и замахал перед ней первым попавшимся журналом, как веером.

– Федор Иваныч, – прошептала она, – не уезжайте. Я вас люблю.

– Что? – Федор оказался настолько шокирован, что чуть не выронил журнал.

– Я люблю вас. – Она открыла глаза.

Теперь веер понадобился и Федору.

– Вы… Таня, вы не можете. Я женат.

Библиотекарь сжала в руках слетевшие очки и заплакала.

– С первого момента… как я вас увидела. Простите меня, простите!

– Да нет. – Рябинин обмахивал ее журналом. – Вы вовсе не должны извиняться. Это я как-то, да? Как-то… извиниться должен. Я виноват перед вами. Наверное. Я… Простите. Я пойду.

Окрыленный скорым отъездом, Федор осознал, в скольких вещах у него более никогда не возникнет потребность и чего он ни за что не сможет взять в Америку. Он расставил рыночный прилавок возле подъезда и разложил на нем книги. Полсотни самых толстых и ценных изданий, какие только находились в доме.

К прилавку приблизилась худощавая женщина лет сорока с ярко-красными волосами.

– А «Триумф Анжелики» есть?

Федор смутился, но сразу постарался включить в себе все, что осталось от торговца.

– Простите, у меня классика – очень редкие экземпляры.

– Ну хотя бы Чейз-то есть? – Синие глаза искали среди толстых изданий то, чего там не было в принципе.

Федора подобный упадок нравов приводил в совершенное неистовство.

– Женщина, читайте классику лучше! Развивайтесь!

– Хамло, – фыркнула та, развернулась и быстро исчезла за углом.

Из подъезда вышли Вовка, Женя и Илья. Принарядившись к концерту, ребята сильно преобразились.

Вовка поднял воротник на ежедневной желтой куртке, Илья заплел подобие афрокосичек, а Женю в кроваво-малиновой майке и боевом раскрасе Федор и вовсе не узнал.

Она подошла к прилавку.

– О, дядя Федя, здрасьте! А че это вы тут?

– Затопило, книжки сушите? – предположил Вовка.

– Нет, нет. Как раз распродаю, – ответил Федор. – Возьмешь что-нибудь?

– Да не! – Вовка