Зима, любовь, экстрим и хаски - Женя Онегина
– Это было по-настоящему, Зоя.
И отпустил.
И вот теперь мы мчались по бескрайнему снегу к древнему капищу. Близость Царевича будоражила и успокаивала одновременно. Я не могла заставить себя признаться, что безумно устала, особенно после бессонной ночи, но в то же время мне ужасно хотелось оказаться на его месте, просто прижаться к его спине и закрыть глаза. Слишком много эмоций. Слишком много впечатлений. И слишком страшно обернуться и посмотреть в его глаза.
Само капище находилось на невысоком холме, окруженном редкими соснами. Снег лежал повсюду, и тропы ведущей к древнему сооружению видно не было. А еще стремительно темнело. Мужчины остановились у самого подножья, оставив между деревьями место и для меня. Я заглушила мотор, сняла шлем и шумно выдохнула.
– Устала? – спросил Даня.
– Есть такое, – ответила я и улыбнулась.
– Хочешь, назад я поведу?
– Если только когда пойдем вдоль шоссе. Ближе к дому. По целине опасно, если опыта нет.
– Опыт есть, – заметил Царевич.
– А почему тогда за рулем я?
– Потому что тебе это нравится, Зоя!
– А тебе?
– Тебя прет, тебя накрывает от скорости! А мне… Мне все равно.
– Странный ты, Царевич!
– А ты нет?
Его губы были так близко, что я облизнулась. И снова покраснела. В смятении спрятала глаза. Попыталась слезть со снегохода, зацепилась ногой, ударилась коленом и обязательно упала бы, если бы Даня не поймал. Прижал к себе всего на секунду и поставил на землю. Но этого мгновения было достаточно, чтобы понять. Тот поцелуй мне не приснился.
– Да ты на ногах не стоишь! – воскликнул Святослав. – Замерзла?
– Просто затекли. Сейчас пройдет.
– Даниил сменит тебя на обратном пути, – произнес Ваня твердо. – Это не обсуждается.
– Но Даня…
– Это не обсуждается, Зоя!
– Хорошо, но как только подойдем к шоссе.
Даниил кивнул, соглашаясь. Святослав протянул мне кофе и крекер, при виде которого в животе заурчало.
– Голодная и холодная, – прокомментировал Царевич.
– С кем не бывает, – ответила я и пожала плечами. – Наверх пойдешь?
– К капищу? Пойду. А ты?
– Неа. Я там летом была. Отдохну пока.
– Тоже верно, – согласился Царевич, глядя как Катя и Никита лезут наверх, по колено проваливаясь в снег. – Там действительно что-то стоящее?
– Если ты веришь в языческих богов и древние легенды.
– А ты не веришь?
– Я верю в себя.
– Самонадеянно, не находишь? – усмехнулся Царевич.
– А еще в удачу.
– А в мечты?
– В них нужно верить? – удивилась я.
– Конечно, иначе они пропадут!
– Иди уже! – поторопила я. – А то наверху все затопчут.
Катя с Никитой действительно успели устроить возню наверху.
Даня посмотрел на меня с сомнением, но к капищу все-таки пошел.
Я была здесь в начале лета. И тогда в высокой траве нагромождение черных валунов не показалось мне чем-то удивительным. Пока Димка Оленев не обратил внимание на то, что верхний камень будто бы парит на остальными, едва касаясь их острым углом. Такие сооружения находили в Карелии повсюду. И люди даже в двадцать первом веке продолжали нести к ним монеты, разноцветные ленты, полевые цветы в надежде, что их заветное желание исполнится.
Но зимой здесь было очень пусто. Гулко, голо. А в опускающихся сумерках еще и немного страшно. Я зябко поежилась, осознав, что осталась у снегоходов одна. Нерешительно потопталась на месте, а потом все-таки направилась к холму. Но именно в этот момент сверху раздался безумный хохот, и Иван почти бегом начал спускаться вниз под градом обрушившихся на него снежков. За ним последовала Катя.
Битва эта грозила затянуться, потому что следом за Катериной появился Гарик с фотоаппаратом. Но Святослав остановил побоище, решительно заявив:
– Ребят, все! Темнеет! И все устали. По коням! Через час будем в “Медвежьем углу”.
– Если повезет, – пробурчал Ваня, натягивая шлем. – Надвигается буря. Все-таки на нас идет.
Снег пошел минут через десять. Густой и колючий. Стремительно темнело. И ветер усиливался. Мы снова шли замыкающими, и колея в неровном свете фар казалась мне чересчур глубокой. Мы отставали. Незначительно, но уже довольно ощутимо. Я приподнялась над сиденьем, чтобы максимально чувствовать руль, и прибавила скорость. Откликаясь на нагрузку, заныли руки. Спина давно одеревенела, но я вцепилась в руль из последних сил, надеясь, что нас не выкинет на первом же повороте. До леса оставалось недолго, а среди деревьев ветер становится тише.
Снег шел все гуще. Я нервно закусила губу. Идущий впереди снегоход я не видела уже минут пять точно. И хотя мы шли по колее, я уже ни в чем не была уверена. На опушке леса нас тоже никто не ждал. Но следы были. И я поехала по ним.
Еще минут через пять Даниил спросил:
– Где все?
И тогда я остановилась. Обернулась к нему и, подняв забрало, ответила:
– Я не знаю.
– В смысле?
– В смысле мы заблудились.
– Совсем? – уточнил Царевич.
– Наполовину. Я знаю, где шоссе. Но не уверена, что знаю дорогу.
– А на прямую?
– Угу…
– Что угу?
– На прямую только знаю.
– Думаешь, Оленев нас не хватится? – спросил Даня.
– Думаю, что уже, – сказала я. – Но разделяться не станет. До базы от шоссе быстрым ходом около получаса. Он доставит гостей до поворота и вернется за нами.
– Угу…
– Что угу?
– Связи точно нет?
– Давай проверим, – согласилась я.
– Связи нет, – через пару минут признал Даниил.
– Угу… – Меня ужасно клонило в сон от усталости.
– Что делать будем?
– Либо ждать, либо пробираться к шоссе.
– Ждать, пока снегопад стихнет? – уточнил Даня.
– Ну да.
– Так он может и трое суток идти. А у нас кофе почти закончился!
– Предлагаешь к шоссе? – проговорила я безразлично.
– Зой! – рявкнул Царевич и встряхнул меня за плечи, отчего наши шлемы столкнулись и в ушах зазвенело. – Зоя! Воронцова! Очнись! Нам нельзя здесь оставаться!
– Не кричи, – попросила я и поморщилась.
– Зоя! Бери себя в руки и говори, куда мне нужно ехать.
– Тебе?
– Ты не справишься с этой махиной в снегопад. Уже не справилась.
Он это серьезно?
– Ты же не очень ладишь с техникой, – напомнила я.
– А ты – очень, и где мы?
– Дань, мне кажется, нам лучше оставаться на месте и ждать Ваню.
– Зоя, впереди ночь! – напомнил Даниил. – И она еще даже не наступила.
Он снова схватил меня за плечи, слегка потряс. Потом коснулся моей щеки рукой и выругался.
– Да ты вся ледяная, Зоя!
– Не вся, – возмутилась я. – Только руки и ноги!
Царевич сдернул с меня перчатки и поднес замерзшие пальцы к своим губам, подул, согревая их дыханием.
Спросил еле
