Зима, любовь, экстрим и хаски - Женя Онегина
Владимир смеется. Стаскивает шлем и спрашивает:
– Что, правда укатили одни?
– Угу, – отвечаю я.
– Оторвы, – восхищается мужчина.
– Пап, я за ними! – решает Никита и приглашает меня с собой: – Поехали?
– Это плохая идея, – замечаю я и у самого зубы сводит от менторского тона. – Зоя знает трассу. А мы нет.
– Даниил прав, Никит, – говорит Владимир. – Дождемся Ивана и поедем за ними.
– А как же мы? – спрашивает Свят.
– А вас оставим умирать от холода и жажды.
– Жестоко, – замечаю я и достаю из рюкзака термос с кофе.
– Даниил, что же вы сразу не сказали! – Владимир едва ли старше моего отца. Хотя мне кажется, что ему нет еще и сорока. Молодой крепкий мужик с небольшой проседью в черной бороде и пронзительным взглядом. Умный, хваткий. А еще он своему сыну друг. Это осознание почему-то ранит очень больно. Бьет хлестко, с оттягом именно туда, где нет защиты. Нет брони. Нет забрала.
Ника…
Несмотря на ноябрь в Сочи еще тепло. На ней короткая джинсовая юбка, желтая футболка, постоянно сползающая с плеча и обнажающая светлую кожу, покрытую россыпью веснушек. Белые кроссовки на толстой подошве. Рыжие волосы собраны в высокий пучок на макушке. Пухлый рот. Чуть вздернутая верхняя губа, открывающая очаровательную неидеальную щель между передними зубами. Тонкий прямой нос и щеки покрыты веснушками. И руки тоже. Она похожа на солнышко. И ей всего восемнадцать.
Я заехал в офис к отцу, чтобы отдать ключи от новых апартаментов на Бытхи. В планах – вернуться в свою квартиру в Красной Поляне и вплотную заняться одним проектом. С Никой мы договорились встретиться в Адлере, пообедать и погулять у моря. Она студентка, и ей удобнее жить в Большом Сочи. Мы встречаемся всего пару месяцев. Пока еще просто встречаемся.
Прогулки, кофе, поцелуи…
Стаса – помощника отца – на месте нет. И я без стука открываю дверь.
Они стоят на балконе. Слишком близко, чтобы можно было ошибиться. Слишком интимно.
Одной рукой он сжимает ее подбородок. Другая скользит вверх по молочно-белому бедру…
Я не замечаю, как проливаю кофе. И он грязным пятном расползается по снегу.
– Дань? – спрашивает Святослав. – Ты в порядке?
Я растягиваю губы в вежливой улыбке и отвечаю:
– Руки, оказывается, замерзли. Даже в перчатках. Сразу и не понял.
– Ты аккуратнее так, парень, – советует Владимир. – Ммм… кофе потрясающий! И место тоже. Святик, как мы его раньше не нашли?
– Да ты не сильно жалуешь север. Или забыл?
– Ничего не знаю, – смеется Владимир. – Север я обожаю. С самого утра.
Мы стоим на вершине собственного крохотного мира, пьем ароматный кофе и смеемся. И, кажется, впервые в жизни я чувствую себя свободным.
Девушки возвращаются буквально на минуту раньше Ивана. Довольные, запыхавшиеся, румяные от мороза. Никита протягивает им термос.
Оленев окидывает нашу компанию скептическим взглядом. Явно ждет подвоха, но не находит. Девчонок мы не сдаем. Очередная фотосессия затягивается еще минут на двадцать. За это время со стороны Онеги набегают плотные облака.
– Ну что? Вперед! – командует Иван. – У нас в планах пара виражей на плато и целина до древнего капища. А оттуда будем возвращаться вдоль шоссе, по просеке. Сменить водителя можно будет, как спустимся к лесу.
Три минуты на сборы.
И мы едем дальше.
Глава четырнадцатая
Зоя
Два часа по заснеженной целине дались, вопреки ожиданиям, легко. Скорость и мощь снегохода дарили небывалую свободу, заставляя кровь бежать по венам в два раза быстрее. Адреналин ударил в голову, опьяняя не хуже шотландского виски. Я была так счастлива, что хотелось орать во все горло песни “Короля и Шута”.
Пальцы заледенели, и я их едва чувствовала, но ход не сбавляла. Мы снова шли замыкающими и потому немного отстали. Плечи ныли от непривычной нагрузки. Крайне тяжело отпустить ситуацию и позволить снегоходу идти в колее так, как ему вздумается. Спина затекла. И бедра тоже. Последние полчаса дороги Царевич прижимал меня к себе, крепко обхватив руками. И я была ему за это благодарна. Так было проще. Спине, плечам… Так было теплее.
И еще это казалось теперь безумно правильным.
На последней стоянке Гарик заявил, что ему не хватает страсти. А страсть может продать все. Даже “Медвежий угол”. Следующие двадцать минут Катя и Никита изо всех сил пытались показать ему эту страсть. Но длинная Катя с розовыми волосами и коренастый суровый паренек с эспаньолкой никак не могли справиться с этой непростой задачей. Они были яркими, стильный, смешными. Даже романтичными. Но Гарик оставался недовольным. Святослав и Владимир самозабвенно обсуждали особенности подледной рыбалки. Катя и Никита, сидя лицом друг к другу на снегоходе, пытались изобразить страстный поцелуй.
Получалось плохо. Это было заметно даже мне, ничего не мыслящему в таких делах человеку.
– Так, ребята, давайте посерьезнее, – произнес Гарик. – Скоро солнце сядет, а нам домой возвращаться. Никита – властно обнял девушку. Девушка смотрит на него страстно. Катя, мать твою, страстно! Да, ты хочешь его съесть! Как мороженое!
– Катя, представь на его месте… – смеясь, предложил Царевич, но договорить ему не дали.
– Даня! А ну марш в кадр! – заявил Святослав. – Девушку свою сюда тащи! Иначе наступит ночь…
– И мы умрем от холода и жажды, я помню, – сказал Царевич и подал мне руку.
– Никуда я не пойду! – возмутилась я. – И вообще я не умею!
– Целоваться или фотографироваться? – усмехнулся Даня и улыбнулся, сладко так.
Я покраснела. Черт! Я опять покраснела!
Отказаться мне не позволили. Царевич схватил меня за локоть и потащил к Гарику и его снегоходам, легко приподнял за талию и посадил боком. Стянул с меня балаклаву, расстегнул куртку, провел по щеке ладонью, убирая за ухо выбившуюся прядь и прошептал:
– Улыбайся! Ты такая красивая!
– И косу распусти! – посоветовал Гарик.
И Даня послушался. Я сидела, боясь шелохнуться, а парень мягко касался моих волос, распутывая и пропуская через пальцы пряди. Это было так интимно, что стало тяжело дышать, а в животе запорхали бабочки.
Я закусила нижнюю губу и все-таки подняла на Даниила испуганный взгляд. Он улыбнулся ласково, а потом притянул меня к себе и коснулся рта невесомым поцелуем.
Закружилась голова. Может, мне просто не хватило воздуха, а скорее потому, что это вообще был мой первый поцелуй.
Губы Дани скользнули по моим губам, его рука легла на затылок, не позволяя отстраниться. Сердце скакало под ребрами как сумасшедшее.
– Браво, Даниил! – воскликнул Гарик. – Кадры шикарные.
Я дернулась как от удара. Но Царевич удержал,
