Зинаида Шишова - Приключения Каспера Берната в Польше и других странах
Прошло не более часа, а Франц уже стучался в ворота замка. Стучался долго и успел отбить кулаки, но ни во дворе, ни в окнах не показывалась ни одна живая душа.
- Холера тяжкая! - пробормотал хлопец. - Ну, хозяева уехали, а куда же, до дьябла, девались слуги?
Наконец по каменным плитам двора зашаркали тяжелые шаги и старческий голос спросил испуганно:
- Во имя Езуса сладчайшего, кто стучит?
Франц узнал его по голосу.
- Дядя Франц, открой, это я.
- Это ты, Франек? В недобрый час ты попал к нам, беда у нас великая!
- Уршула в замке? - не слушая его, спросил Франц-молодой.
- Нету Уршулы... И паненки, за которой она ходила, нету... И профессора нету... Только патер Арнольд да рыцарь фон Эльстер остались дожидаться хозяев.
- Где же Уршула? - спросил обеспокоенный Франц-молодой. - У меня пакет, пусти меня немедленно, хоть к патеру, хоть к рыцарю. Я должен передать пакет!
Чугунные ворота чуть приоткрылись.
- Лошадку привяжи у дороги, - сказал старый Франц, - мне и так не велено никого пускать.
- Ума я решился, что ли? Да это ведь тевтонские владения! - сердито огрызнулся Франц-молодой. - Может, Цурка моя под седло и не годится, так попадет еще она вашим голодным рейтарам в котел! - пошутил он невесело. Открывай ворота!
Ворота приоткрылись ровно настолько, чтобы пропустить всадника с лошадью.
- Что у вас случилось? - спросил Франц-молодой.
- Сядем в кустах, - предложил старый Франц, - чтобы из окна никто не подглядел... Беда, Франичку, беда! Ну, ты ведь студента знаешь, и пана профессора, и доченьку его? Как народился наш молодой господин, профессор на него какой-то - ох, не выговорю - горекоп составил...
- Гороскоп! - поправил понаторевший в господских делах Франц-молодой.
- Уж мы все нарадоваться не могли: чего-чего только не предсказал нашему молодому паничу профессор! И звезда у него счастливая, и в большие люди он выйдет, и печень у него будет здоровая... Радовались мы...
- Вот погодите, вырастет, вы на него не порадуетесь! - пригрозил Франц-молодой.
- Не вырастет он, Франек, ой, не вырастет! Отвезли его сегодня хоронить в аббатство к матери Целестине, сестре нашего господина.
- Все уехали? Я спрашиваю, Уршула где?
- Горе мое тяжкое, еще одна беда случилась!.. Только не знаю... Я ведь на кресте побожился господину нашему, что ни одна вольная душенька не узнает того, что я видел...
- Я не "вольная душенька", а такой же крепостной раб, как и ты! сквозь зубы процедил Франц-молодой. - Ты будешь говорить или нет?
- Третьего дни это случилось... Заболел наш маленький господин, еле-еле успели его окрестить, чтобы душенька его в рай попала... И вот среди ночи прибегает Уршула, кричит: "Отходит наш Альбертик!" И верно, поднялись мы наверх, а он уже не дышит. Ну, зовет наш барон этого профессора. А я как раз со стола убирал. Всех других слуг они отослали, а уж мне, по старости лет, доверяют. Входит профессор ни жив ни мертв, ноги под ним подкашиваются. Все уже он, бедняга, знает. Уршуле он, оказывается, еще в коридоре сказал: "Только Митту мою не пугайте, пускай спит!"
Перекрестившись, старый Франц горестно склонил голову на сложенные руки.
- Да, и вот как набросился наш барон на профессора с палкой, я отвернулся в сторону, страх меня взял... Смотрю, а профессор уже лежит на полу в луже крови. "Видишь, упал старый дурак с перепугу и голову себе расшиб", - говорит мне рыцарь фон Эльстер. Они с отцом Арнольдом тоже при этом были. Подивился я: дворянин, рыцарь, а мне, простому холопу, в глаза врет и не кривится! Хорошо, что хоть патер Арнольд лицо руками закрыл и отвернулся... Видел, однако, и он, как барон профессора палкой огрел... Дело было среди ночи, говорю... Велел барон мне носилки принести, положили профессора на носилки, не знаю, живого или мертвого, оседлали лошадей и повезли его подальше от замка да и бросили в кустах где-то уже за вармийской границей. Фон Эльстер, тот даже (и как ему не грех - в такую-то минуту!) пошутил: "Говорят, каноник Миколай великий медик, пускай он его вылечит", А сам-то хорошо знает, что от смерти вылечить нельзя... Панну Митту и Уршулу твою, чтобы не болтали, усадили утром в карету и повезли к аббатисе Целестине в монастырь. Говорят: "Насильно пострижем их, и концы в воду".
- Что-о-о? - закричал Франц-молодой. - Что же ты до сих пор со своим профессором да младенцем голову мне морочил! Где эти твои поп и рыцарь, веди меня к ним!
- Франичку! - взмолился старый Франц. - Ты и меня и себя погубишь! Неизвестно ведь, где они девушек денут, не в самом же аббатстве... В какой-нибудь дальний монастырь свезут... Нужно все толком разведать, голубчик... Да Уршулу, может, и не постригут вовсе, что ей профессор этот? Заставят поклясться перед иконой, что будет молчать, и отпустят... С паненкой труднее дело, отец он ей как-никак! И не лезь ты на рожон, сынок, если хочешь Уршулу свою вызволить. Силой да криком здесь ничего не возьмешь... Да и кричать тебе не дадут, повесят на первом суку, как давеча Казимижа Лыся повесили... А что ты браневского бургомистра человек - так они договорятся между собой. Пан с паном поладит. Волк волка не съест...
- Ладно, не причитай, - сказал Франц-молодой. - Веди меня к этим волкам. Не бойся, я о профессоре им ничего не скажу.
Патер Арнольд и рыцарь фон Эльстер только что успели в домашней церкви отстоять раннюю обедню, когда слуга ввел к ним человека с пакетом от браневского бургомистра.
- Что это, икона? - с удивлением спросил патер. - Да, образ святого Кристофора... Кому велено передать?
- Это, ваше преподобие, подарок от Каспера Берната... Его велено вручить студенту из Кракова, что прибыл с профессором Ланге, - как хорошо заученный урок, отбарабанил Франц.
- Ага, так вот, милейший, передай своему господину, что студент уехал в Краков, ждем его обратно через неделю... Письма никакого нет?
- Велено только передать эту иконку... Прошу прощения, святой отец, сказал Франц, - дозволено ли мне будет узнать у ваших милостей, где сейчас находится девушка Уршула, которую господин бургомистр прислал на время услуживать знатным гостям?
- Это господин бургомистр справляется о ней? - спросил патер Арнольд, удивленно переглянувшись с фон Эльстером.
Оба они знали отлично, что девицу Уршулу Тешнер продал фон Эльстеру по довольно сходной цене - за сто злотых.
- Это экономка господина бургомистра беспокоится,- пояснил Франц.
- Нечего ей беспокоиться, если сам господин не беспокоится, - вмешался фон Эльстер, трогая пальцем пластырь на щеке. (Проклятая девчонка! Когда он хотел ее обнять, она кинулась на него, как дикая кошка.) - Слушай внимательно, - продолжал рыцарь, - так и передай своей экономке: девушка эта сейчас сопровождает дочь профессора в Кенигсберг. Отец ее внезапно занемог, и отъезжающие гости взялись его доставить к знаменитому медику - доктору Фелициусу. Они вместе проходили курс наук, и профессор ему очень доверяет. Дочку свою он просил не беспокоить среди ночи, да и места в карете больше не было. А поутру она со служанкой также отправилась в Кенигсберг - вдогонку отцу.
- Премного благодарен вашим милостям, - сказал Франц с низким поклоном. - Писем, значит, никаких не будет?
Такой же примерно рассказ был заготовлен и для студента Збигнева Суходольского на тот случай, когда он приедет в замок, справившись с делами в Кракове.
Повидавшись в Кракове со своими товарищами, выслушав новые толки, ходившие в городе, молодой воспитанник отцов доминиканцев был полон самых разноречивых чувств и мыслей. Он рад был, что в Мандельштамме застанет патера Арнольда, умного и гуманного собеседника и, главное, наставника, к которому Збигнев может прибегнуть в тяжкие минуты сомнений.
Отец Арнольд напоминал юноше отца Каэтана, доминиканца, духовника семьи Суходольских, который, собственно, и занимался воспитанием Збигнева до поступления юноши в университет.
По дороге в Мандельштамм молодой Суходольский заехал в Лидзбарк повидаться с Каспером, хотя ему сейчас было особенно не по душе это "логово антихристово", как прозвал резиденцию епископа профессор Ланге.
Однако в самом "логове" Збигневу побывать не пришлось: вышедший на стук привратник объяснил студенту, что товарищ его уже недели две назад отбыл в Италию продолжать учение, согласно решению вармийского капитула.
И молодой Суходольский порадовался, что там, в Италии, вблизи от святого престола, Каспер будет в большей безопасности, чем здесь, живя бок о бок с каноником Миколаем.
А вот речам, которые Збышек услыхал в Кракове от Сташка и Генриха, он не порадовался. Нет слов, хлопцам живется неважно: на университетских харчах не разжиреешь, а из дому ничего не шлют, так как семьи велики, а доходов никаких. Но нельзя же во всем винить отцов церкви или даже святой престол! И нечего кивать на шляхту или на королевский двор, который в этом году устраивает такие пышные празднества ввиду приближающейся свадьбы короля Зыгмунта...
