Зинаида Шишова - Приключения Каспера Берната в Польше и других странах
- Вы не любите Филиппа Тешнера? - глядя прямо в глаза Учителю, вдруг спросил Каспер.
- Где же вся моя наука, милый Каспер?! - с упреком сказал отец Миколай.
На вопрос юноши он так и не ответил.
- Да, хочу узнать, мой молодой друг, - как бы невзначай, заметил на прощанье Коперник: - Филипп Тешнер не расспрашивал тебя о предстоящей поездке?
- Нет, - отозвался Каспер. - Но я ведь принес присягу и все равно ничего бы ему не сказал! Да и к чему ему было бы расспрашивать - он ведь сам присутствовал при вашем разговоре с владыкой!
- О, надо быть ясновидящим или гадалкой на внутренностях петуха, чтобы понять что-нибудь из нашей беседы, - с веселой улыбкой ответил каноник. Тешнер, как и все, знает, что тебя отправляют в Италию учиться. Вармийский владыка, повторяю, великий государственный муж. Мы уже до этого с ним и с отцом Гизе обговорили все подробности даваемого вам с паном Конопкой поручения. Когда речь заходит об интересах родины, для Лукаша Ваценрода не существует родственных привязанностей... Даже секретарю своему епископ не сообщил об истинной цели твоей поездки, а если заходит речь о политике, секретарь для него важнее, чем Филипп Тешнер!
Укладываясь в этот вечер спать, Вуек с Каспером до того были утомлены, что даже не разговаривали. А поговорить было о чем.
Завтра понедельник, тяжелый день, поэтому боцман Конопка выедет послезавтра с одним штурманом, с которым он много лет назад плавал под командой капитана Берната. Они отправятся в Геную принимать построенный там для Вармии трехмачтовый фрегат. Однако морем - путь долгий, и оба моряка отправятся по сухопутью. Закончив дела в Генуе, Вуек со шкипером и подобранной ранее командой отправит фрегат в Польшу, а сам переберется в Рим и будет там у Мадзини дожидаться Каспера. С Каспером дело обстояло много сложнее. В такое смутное время студенту проникнуть в Италию без особых писем и рекомендаций трудно: страна охвачена огнем междоусобиц и восстаний. Миланские герцоги призвали себе на помощь наемников. Испанцы и французы наводнили страну своими войсками в надежде, пользуясь распрями итальянских княжеств, урвать себе кусочек этой цветущей и несчастной страны.
Неизвестно, кто там сейчас захватил власть и кому следует писать письма. Пока представится возможность, Каспер будет путешествовать в качестве странствующего студента.
На случай, когда и студенту из-за французских, испанских и прочих шаек пробираться станет трудно, в епископской канцелярии для него заготовили сертификат, из коего явствует, что Каспер Бернат отправляется в Рим как кающийся грешник, чтобы у ног его святейшества папы испросить отпущение грехов.
Однако, когда сертификат с огромными зелеными печатями был уже готов, отец Тидеман, глянув на Каспера, с сомнением покачал головой.
- Уж очень молод наш посланец, - сказал он, - для того, чтобы совершить грехи столь тяжкие, для коих требуется отпущение самого нашего святейшего отца...
- Да, - сказал Коперник задумчиво, - он слишком молод, а ведь поручение, которое мы ему даем, требует большой осмотрительности.
- Я не знаю, какого рода дела предстоят мне, - вмешался Каспер, который до этого дня ни за что не разрешил бы себе перебивать речь старшего, - но, ваши преподобия, возможно, что именно молодость отвлечет от меня какие бы то ни было подозрения.
- Как странствующий студент он спокойно доберется до Тироля, рассуждал далее Коперник, - и, перевалив через горы, спустится в Ломбардию. Вот там-то и понадобится Касперу сертификат: его там на каждом шагу будут останавливать военные отряды. Однако надеюсь, в пути он не станет бриться, обрастет огромной рыжей бородой и будет выглядеть много старше. А итальянцы, как и испанцы, - ревностные католики, так что путь кающемуся грешнику будет всюду открыт...
- Ты все толкуешь о рыжей бороде, - возразил Копернику Тидеман Гизе, да бреется ли уже наш Каспер?
Юноша понимал, что, перемежая серьезные наставления шутливыми замечаниями, отец Миколай и каноник Гизе хотят отвлечь его от грустных мыслей, приходящих на ум всякому, впервые покидающему родину.
Сейчас, лежа в постели, Каспер думал о том же: еще утром он точно высчитал, когда портрет его попал в Мандельштамм. Туда, говорят, на хороших лошадях два часа пути. У Филиппа Тешнера лошади хорошие. Значит, когда отзвонили к ранней обедне, слуга Тешнера был уже там. Закрыв глаза и отвернувшись от Вуйка, юноша представлял себе, как Збышек получил подарок. Ну уж и удивился он и обрадовался! А потом, конечно, нашел способ потихоньку от профессора передать портрет Митте. Ее, вероятно, поместили в одной комнате с какой-нибудь дамой, не из очень знатных... Дама иногда оставляет девушку одну, и Митта может на свободе полюбоваться на своего "подсолнушка".
Да, все это очень удачно получилось!
О предстоящей дороге Каспер не думал. Гданьщанину постоянно приходится сталкиваться с людьми разных наций, разных верований, и Касперу всегда удавалось говорить со всеми по душам... Даже с грубыми ландскнехтами гроссмейстера Альбрехта, магистра Тевтонского ордена... А итальянцы народ веселый и приветливый!..
И вдруг точно что-то обожгло его сердце - впервые за эти суматошные дни Каспер вспомнил мать.
- Матушка, - пробормотал он с раскаянием, - мамуся моя!
- Это ты мне, Каспер? - спросил пан Конопка. (Значит, он тоже не спит? А лежит тихонько, как мышь...) - Тебе нужно что-нибудь, Касю? - спросил боцман ласково.
Юноша не отозвался.
"Это он со сна, - подумал пан Конопка с нежностью. - Притомился хлопчик за последние дни!"
Глава седьмая
БЕСЕДА ДВУХ ФРАНЦЕВ И ДАЛЬНЕЙШИЕ СОБЫТИЯ
Весна в тот год стояла дождливая. Но вот уже второй день после полудня проглядывает солнце, а веселый ветер гоняет по яркому небу тучи. Скоро он подсушит дороги, но пока что путешествовать верхом неприятно.
Несмотря на свой сравнительно не старый возраст (Филиппу Тешнеру на Зеленый праздник сравнялось сорок пять лет), бургомистр был несколько склонен к полноте. А главное, он никак не мог привыкнуть к аллюру своей новой лошади. Серая в яблоках кобылка - подарок владыки - до того потряхивала его в седле, что Тешнер изменил свое первоначальное решение и отменил посещение Мандельштамма. Слишком большой приходится делать крюк!
"Если уж так важно получить сведения о делах, творящихся в Лидзбарке, приехали бы за ними ко мне в Бранево! А кроме того, именно для такого рода услуг они держат в Лидзбарке пропойцу Нишке", - думал бургомистр.
"Они" - это были не владелец замка, грубый и заносчивый барон Альберт Мандельштамм, и, конечно, не его гусыня-супруга, на днях разрешившаяся от бремени первенцем. "Они" сейчас гостили в замке, это были очень влиятельные и нужные Филиппу Тешнеру люди. Папский легат патер Арнольд человек большого ума. Миссия, с которой он послан в Польшу, может считаться выигранной, поскольку за нее взялся сам отец Арнольд. Однако еще более привлекала Тешнера дружба с Гуго фон Эльстером. Тот - видный друг самого великого магистра Альбрехта... За последние дни он настолько сдружился с Тешнером, что не отказывается даже получать от браневского бургомистра ценные подарки.
"Да ты любую нужную тебе сумму выколотишь из своих купцов или ремесленников, - со смехом говаривал Гуго. - Нам много хуже: мы своих мужиков давно ободрали как липку. Больше с них брать нечего".
Так-то оно так, но Филипп Тешнер с досадой подумал, что ту тяжелую золотую цепь до поры до времени фон Эльстеру дарить не следовало. Хотя, с другой стороны, дело, за которое взялись эти люди, самое верное. Пусть только турки ударят по Польше с востока - интересно, много ли тогда помогут умнице канонику Миколаю его астрономия и астрология! Турки, конечно, выпустят вперед татарскую конницу, и она за несколько дней опустошит всю страну. Тогда-то с запада и двинется могущественный, умный и осторожный противник.
"А там..." - Филипп Тешнер невольно приосанился в седле: в мечтах он уже видел себя наместником Вармии... Да какой, доннер-веттер*, Вармии?! Эрмлянда!
______________ * Доннер-веттер (нем.) - ругательство, нечто вроде "черт возьми", а дословно - "гром и молния",
За такое дело можно отдать три золотые цепи и даже смазливенькую служаночку, которая так приглянулась фон Эльстеру!
Доехав до развилка дороги, Филипп Тешнер велел слуге свернуть к Мандельштамму.
- Вот передашь этот пакет студенту из Кракова, письмо которого ты привез мне в тот раз. А я доеду до харчевни и подожду тебя там.
И, опустив поводья, бургомистр всецело отдался на волю лошади.
Франек Птаха, или, как он значился в крепостных записях, Франц Фогель, погнал своего сивого меринка вскачь, скашивая повороты дороги, чтобы поскорее добраться до Мандельштамма. В замке сейчас находилась его невеста Уршула. Господин его на время "уступил" ее баронессе для ухода за знатными дамами, съехавшимися на крестины. Несмотря на свои тринадцать лет, Уршула гораздо расторопнее по хозяйству и приветливее в обращении, чем эти сухопарые служанки из замка Мандельштамм. Через четыре года, когда ей сравняется семнадцать, Франц прикопит деньги, чтобы выкупить ее у бургомистра, и они поженятся, а там, может быть, и своему верному слуге Тешнер даст свободу.
