Зинаида Шишова - Приключения Каспера Берната в Польше и других странах
- Не кажется ли тебе, Вуек, - сказал Каспер, - что отец Миколай недолюбливает Филиппа Тешнера? Или мне это только почудилось?
- Почудилось! - сказал пан Конопка сонно. - Ну, спать так спать!
- А ведь его преосвященство очень благосклонно относится к бургомистру... Помнишь...
- Еще бы - не благосклонно! - перебил Каспера Вуек. - Только что же ты откровенничаешь с таким старым болтуном?
Соскочив с кровати, юноша подбежал к пану Конопке и, как в детстве, потерся носом о его плечо.
- Не буду больше, не сердись! - сказал он жалобно.
- И до чего же он прост в обращении, этот Филипп Тешнер! - рассуждал вслух боцман. - А ведь он - подумать только - браневский бургомистр! Да это, считай, один из богатейших городов Вармии! Быть браневским бургомистром это знаешь... - Пан Конопка покачал головой. - Но никто его преосвященство за это не осудит: все-таки как-никак своя кровь... Родной сын...
- Своя кровь? Родной сын? - с недоумением переспросил Каспер. - Ты о чем это?
- Матка бозка, да этот телок до сих пор не знает, что Филипп Тешнер сын вармийского владыки! Только на свет он появился, когда епископ был еще безвестным учителем... Вот директор школы - отец девушки - и не захотел выдавать за Ваценрода девушку. Дело в том, что ганзейские богатые купцы Тешнеры - родня директора - были против этого брака. А к тому времени, как Лукаш Ваценрод получил богатое наследство, было уже поздно: бывший жених принял сан...
- Ну, знаешь, я хоть и просил у тебя прощения, но ты все-таки болтун, Вуек... Откуда у тебя такие сведения?
- Да Езус сладчайший, все это знают! Наша стряпуха Аделя и та знает! А на отца Миколая ты напраслину возводишь... Вот Тешнер - другое дело: тому есть за что не любить отца Миколая; все же он, Тешнер, как-никак родной сын, а все милости, вся любовь - племяннику... Ну, давай соснем хоть часок!
Заснуть в то утро ни Касперу, ни пану Конопке так и не удалось. Двор замка понемногу заполнялся топотом, шумом голосов, из кухни потянуло дымком и запахом жареного мяса, но не это помешало боцману и студенту. Закутавшись в одеяла, они оба уже повернулись к стене, когда раздался осторожный стук в дверь.
- Войдите! - с досадой сказал боцман.
Вошел Филипп Тешнер.
- Даже навлекая на себя ваше неудовольствие, я решаюсь все-таки повидаться с вами, - сказал он вежливо. - Я искал вас с вечера, но не застал... Какой хороший портрет! - тут же перебил он сам себя. - Сколь многогранны таланты отца Миколая! Мой молодой друг, я тороплюсь и только поэтому решился нарушить ваш сон. Есть ли у вас весточки для обитателей Мандельштамма? Я уезжаю в Бранево через полчаса. Мой слуга по дороге заедет в замок. Могу с ним передать и ваше письмо...
"Никому ни о чем ни слова!" - повторил Каспер про себя.
- Какая жалость, что вы так спешите! - сказал он вслух. - К величайшему моему огорчению, я не заготовил письма моему другу Збигневу...
- Жаль, жаль, - протянул Тешнер. - Хотя, если вы поторопитесь, несколько минут у меня в запасе есть... А новостей у вас, конечно, много. Я ведь присутствовал при разговоре его преосвященства с каноником Гизе и отцом Миколаем... Как, однако, огорчительно, что я прервал ваш самый сладкий утренний сон!..
"Ему все известно, - подумал Каспер. - Но все равно, я никому ни о чем не должен говорить о данном мне поручении!"
Юноша не был находчив. Он с минуту молчал, уставившись на Тешнера.
- Нет, вы нас не разбудили, - наконец нашелся он, - мы еще не ложились... То есть мы только что легли...
- У вас были гости? - осведомился бургомистр. - Да что я! Я хотел сказать: это, вероятно, хозяева приходили навестить своих гостей на прощанье?..
"Он все знает. Но я поклялся на муках господних". Каспер протер кулаками глаза, потом громко зевнул.
- Простите меня, пан Тешнер, это после бессонной ночи...
На этот раз раскатисто зевнул уже пан Конопка.
- Просим прощения, пан бургомистр, мы люди простые, неотесанные... Вот я давеча за обедом любовался на ваш прекрасный мех... Осмелюсь спросить, не из Московии ли привозят таких соболей? Королевский мех, правда, Каспер?
Но Каспер, уронив голову в подушки, уже даже чуть-чуть похрапывал.
- Вижу, что пришел не вовремя, - смущенно улыбаясь, произнес Филипп Тешнер. - Ну, пожелаю вам всего доброго... Мы, наверно, расстаемся надолго?
- А разве вы не собираетесь вскоре посетить Лидзбарк? - осведомился Вуек и стыдливо прикрыл рот, удерживаясь от нового зевка.
- Счастливо оставаться! - И, благосклонно кивнув, Филипп Тешнер, мягко ступая своими зелеными туфлями, вышел из комнаты.
- Я только сейчас хорошенько рассмотрел его, - сказал Каспер, как только захлопнулась дверь. - Он вправду точь-в-точь походит на его преосвященство. Только Лукаш Ваценрод напоминает орла, а он...
- ...ястреба или даже кобчика, - закончил за него Вуек. И тотчас же, сорвавшись с постели, распахнул дверь и выглянул в коридор. - Никого! объявил он с облегчением. - А я уже решил было, что он подслушивает...
- Да что ты, Вуек! И придет же такое в голову! - сказал Каспер с укором. - Вуек, а ведь он присутствовал при разговоре о нашей поездке... Может быть, его преосвященство поручил ему удостовериться в нашем умении беречь тайну?
- Может быть, все может быть, - сказал пан Конопка хмуро. - Только за такие дела берутся не бургомистры, а всякие ихние фискалы, или как там еще они называются! Я вот простой боцман, но... - Фразу свою пан Конопка не закончил...
- Каспер Бернат! - раздался окрик со двора.
- Это он опять! - сказал студент и, набросив рясу, выглянул в окно.
Браневский бургомистр стоял уже в сапогах, в дорожном плаще и в шляпе.
- Письмо вы, конечно, не успели заготовить, - сказал он, - но вот вам совет: вы можете сделать своему другу драгоценный подарок. И в Италии с вас не написали бы такого отличного портрета... Сверните его трубочкой, я буду с ним очень осторожен, а друг ваш закажет потом для него рамку.
"Подарок отца Миколая? - подумал Каспер. - Збигнев, конечно, передаст его Митте... Да, я неплохо получился на этой картинке. Однако не нарушу ли я этим клятву?.. Конечно же нет, - тут же успокоил он себя. - Никому ни о чем ни слова. Пусть так, но я никому ничего не говорю, не пишу... Ах, отлично придумал Филипп Тешнер, да хранит его святая троица! И ко времени как: Збышек ведь не сегодня-завтра уедет! Я и клятвы не нарушу, и все-таки пошлю Митте весточку... Вот нехорошо только, что это подарок отца Миколая..."
Обуреваемый подобными сомнениями, Каспер, однако, взобравшись на кресло, уже проворно вытаскивал гвозди, которыми сам же приколотил холст к стене. Потом, свернув его в трубочку и перевязав ниткой, он ловко швырнул сверток прямо в руки Филиппу Тешнеру... Да, бургомистр, как видно, человек совсем не заносчивый!
- Пускай докладывает его преосвященству, - сказал Каспер скорее самому себе, чем Вуйку, - я ничего дурного не сделал!
Пан Конопка, отвернувшись к стенке, молчал.
- Ты спишь, Вуек? - спросил Каспер тихо.
- Нет, не сплю... И вот моя пани Якубова еще толкует, что я, мол, уж очень быстр на решения... А я ведь ничего не сделаю, пока про себя дважды не прочту "Ave Maria".
- Ну, а я уже трижды успел прочитать "Ave Maria", - со смехом признался Каспер. - Это пока я вытаскивал гвозди из стены.
К радости Каспера, отец Миколай не нашел ничего предосудительного в том, что молодой друг его через браневского бургомистра отправил в Мандельштамм свой подарок.
- Весть о твоем отъезде скоро дойдет и туда... И девушка поймет, что, уезжая, ты думал о ней. Из отъезда твоего мы не делаем тайны, нужно только, чтобы, будучи здесь, ты ни с кем не общался.
И то, что Каспер так распорядился подарком учителя, отца Миколая нисколько не огорчило.
- Поэты любят, чтобы их стихи и песни ходили в народе, - успокоил он юношу. - То же можно сказать и о художниках. Им нужно, чтобы на их картины любовались люди... Множество людей! Если бы не столь разительное сходство с тобой и не то, что у святого Кристофора неподобающе хмурое выражение лица, я бы, пожалуй, освятил образ и отдал его хотя бы в часовню святого Бенедикта Поневежского, пускай бы смотрел на него народ... Я хоть и не настоящий художник, однако тоже не лишен некоторого тщеславия. И, если картина, написанная мною, напомнит девушке о ее любимом, я буду удовлетворен вдвойне.
"Матка бозка, все, наверно, понимают, что портрет я шлю не Збышку, а Митте!" - подумал Каспер краснея.
- Не могу я только взять в толк, - продолжал Коперник, - почему Филипп Тешнер так заботится о твоем благополучии. Должен сказать, что этот человек не предпринимает ничего, если он тут же не извлекает пользы для себя... Впрочем, возможно, что он прослышан о профессоре Ланге и рассчитывает через дочку подешевле заказать гороскоп отцу, - добавил каноник со своей лукавой улыбкой, которую Каспер так редко за последние дни видел на его лице. - Не красней, пожалуйста, я пошутил...
- Вы не любите Филиппа Тешнера? - глядя прямо в глаза Учителю, вдруг спросил Каспер.
