Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда - Владимир Виленович Шигин
Перед самым восходом солнца открылась наконец и главная неприятельская позиция.
Позиция противника простиралась на пять верст, вдоль по высотам и по сторонам дорог. На высотах непрерывной линией была расставлена регулярная пехота, построенная в две шеренги, из которых первая была вооружена ружьями и саблями, а вторая пиками. Гребень высот занимала артиллерия, прикрытая земляными брустверами. На дороге в Карши стояла регулярная конница с бунчуками и значками, а на дороге в Кермин масса вооруженного конного и пешего ополчения.
Штабные офицеры быстро на глаз прикинули силы противника:
– Регулярной пехоты до десяти тысяч, обычных воинов – более пятнадцати, а ополчение считать и смыла нет, сами видите, все окрестные курганы от них черные! – доложили офицеры Гейнсу.
– Меня более всего волнует артиллерия, – ответил тот.
– В зоне видимости полтора десятка пушек, – пояснили ему.
Вскоре от пойманного бухарца узнали, что командует армией некий турецкий сераскир по имени Ходжа и беглый сибирский казак по имени Осман, уже знакомый нам по «Инканскому делу».
– Этого Османа давно следует поймать и расстрелять как изменника Отечества! – нахмурился Кауфман, услышав знакомое имя.
Вставшее за холмами солнце осветило стоявшую у их подножия тридцатитысячную толпу бухарской пехоты.
Помня, как наши после перехода через Зеравшан вытряхивали воду из сапог, бухарцы решили также применить эту тактическую новинку. На виду нашего отряда их первые ряды стали головой вниз, тогда как задние добросовестно стали трясти их за ноги. По совершении этого обряда в победе никто из бухарцев не сомневался. Сказать, что наши, видя эту картину, были удивлены, значит не сказать ничего…
Посмотрев до конца устроенный аттракцион, Кауфман только хмыкнул, сказав:
– Будем атаковать!
– Когда? – спросили штабные.
– Немедля!
* * *
В четыре часа утра по всей линии соприкосновения загремела канонада. Полковник Пистолькорс атаковал авангардом левый фланг и тыл бухарцев. Полковник Абрамов развернул два своих батальона вправо от дороги в Карши против центра и правого фланга сарбазов и, поставив между ротами орудия, двинулся вперед, стремясь ружейными залпами разогнать стоявших на подъеме холмов сарбазов, а артиллерийскими – сбить, стоявшие на гребне холмов пушки противника. Во главе пехоты Абрамова ехал и Головачев.
Вслед за пехотой двинулись казаки, а орудия открыли беглый огонь картечью. Бухарцы стояли кучно, а наши артиллеристы били точно, поэтому потери противника росли стремительно. Бухарцы пытались палить в ответ, но выпущенные ядра падали на полпути. Это привело к тому, что еще до подхода наших солдат ханское воинство уже запаниковало.
Первое время казалось, что малочисленные русские колонны вот-вот исчезнут среди огромных масс противника, но вопреки этому они не только не исчезли, но вскоре начали их теснить. Издали это смотрелось невероятно – маленькие белые шеренги тут и там теснили огромные красные (от цвета халатов) человеческие массы.
Уже через какие-то полчаса сарбазы левого фланга, осыпаемые с фронта картечью и градом пуль, а с флангов огнем стрелков и казаков, а также поражаемые осколками разрывавшихся над головами их гранат, пришли в состояние паники. Вместо того чтобы вступить с нами во встречный бой, они стояли с поднятыми ружьями и кричали от ужаса.
Прискакавший к ним ренегат Осман, желая привести свою пехоту в чувство, приказал трубить в трубы, а начальникам рубить трусов саблями. Но это только ухудшило положение дел. Видя, как собственные начальники хотят лишить их жизни, сарбазы бросились в бегство.
Увидев бегство сарбазов, Пистолькорс приказал казакам атаковать их. Атака была решительная: казаки изрубили немало бухарцев, но, когда крутой подъем холмов не позволил затащить на них орудия, чтобы поддержать и казачью атаку, все изменилось. Едва картечь перестала долетать, сарбазы пришли в себя и снова построились. Они все равно отходили, но теперь делали это организованно, отстреливаясь и поражая казаков пиками.
Пистолькорс еще дважды бросал казаков вперед, но эти атаки были уже безуспешны. Тем не менее лощина, где прошел авангард, стал могилой для полутора тысяч сарбазов. Убитые лежали грудами, и нашим солдатам пришлось буквально пробираться через эти страшные завалы.
Скоро отступление бухарцев сделалось всеобщим, и батальон, который Головачев с Абрамовым двинули в центр расположения неприятельской пехоты, взойдя на высоты, уже никого там не застал. В это время Осман и Ходжа, видя бегство левого фланга сарбазов, поспешно сняли свою артиллерию с позиции и начали отступать по дороге на Бухару. Но не все обстояло для нас так уж благополучно. 5-й батальон майора Грипенберга (280 человек), который, несмотря на сильный ружейный огонь противника, стремительно бросился в штыки на правый фланг сарбазов, был к этому времени окружен бухарцами. Сарбазы правого фланга атаковали батальон Грипенберга с фронта и флангов, в то время как бухарская конница бухарская бросилась на него с тыла.
В гуще схватки рубились отчаянно. Штабс-капитан Николай Каразин, например, даже сломал свою саблю.
Видя, что положение критическое, Грипенберг вначале отбросил сарбазов огнем, а затем, развернув батальон, ударил по, атаковавшей его с тыла коннице, в штыки. Это несколько улучшило положение, но пробиться из окружения сразу не удалось. Видя критическое положение 5-го батальона, Головачев послал на его поддержку две роты из колонны Пистолькорса. Но к этому времени 5-й батальон успел уже сам принудить противника к отступлению. Вскоре батальон вышел к своим, не потеряв ни одного человека убитыми. Всех семнадцать раненых вынесли на себе. В это время к 5-му батальону прискакал сам Кауфман и окончательно стабилизировал ситуацию. Впоследствии Николай Каразин, став известным художником, увековечит атаку своего батальона в картине «Битва при Зерабулаке».
Между тем регулярная бухарская пехота начала быстро уходить в горы, ища там спасения от нашего огня.
Массы конницы, стоявшие на дороге в Карши, к этому времени так же были рассеяны огнем наших орудий и скрылись с поля сражения. К девяти часам утра лишь вдалеке можно было увидеть поспешно уходящие конные отряды.
В это время на левом фланге противник, преследуемый Пистолькорсом, старался выйти на Бухарскую дорогу. Увидев, что одна из колонн сарбазов, никем не преследуемая, спокойно отходит к переправе через реку Нурпай, Головачев послал против нее казаков, которые почти полностью вырубили колонну.
Затем он послал полковника Пистолькорса с оставшимися тремя сотнями казаков на поддержку Кауфмана, а сам с пехотой авангарда направился к кишлаку Казы и овладел переправой через Нурпай.
* * *
К десяти часам неприятеля не было
