Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда - Владимир Виленович Шигин
Еще одним сотрудником Гейнса был официально числящийся зоологом Николай Северцов. Он был опытнейшим разведчиком, не раз бывал ранен, прошел кокандские зинданы, откуда его едва-едва вытащили. Именно Северцов стал первым европейцем, одолевшим горы Центрального Тянь-Шаня. В кабинете Северцова, поражая воображение посетителей, стояло огромное чучело снежного грифа – «крылатого чудища Тянь-Шаня», с трехметровым размахом крыльев. Но главной гордостью разведчика-зоолога была уникальная коллекция скорпионов… С Северцовым Верещагин также быстро сдружился, многому научившись у ветерана Большой Игры.
Два года без отдыха Верещагин как разведчик колесил по Средней Азии, рисуя необходимые схемы, планы и ориентиры, изучая нравы, местных народов и ведя подробный дневник. Как это было принято среди участников Большой Игры, Верещагин часто пользовался услугами караван-башей, примыкая к тому или иному каравану. Несколько раз молодого разведчика спасал револьвер да быстрый конь. Будучи в поездках, Верещагин несколько раз вылечивал бывшим у него хинином страдавших от желтой лихорадки местных жителей. Это создало ему славу великого лекаря, которая когда помогала, а когда и мешала. Теперь, узнав о приезде художника, местные бежали к нему со своими болячками, а Верещагин, отложив бумагу и карандаши, изображал врачевателя, действуя по принципу «не навреди».
– Материала для изучения и рисования столько, что мне трудно было решиться, за что ранее приняться! – делился он вечерами своими впечатлениями с Гейнсом.
* * *
Самарканд, не являясь официально столицей Бухарского ханства, тем не менее был ключевым пунктом на Великом шелковом пути между Китаем и Европой еще со времен Тамерлана. С конца XVIII века Самарканд находился во власти династии Мангытов, правящей Бухарским эмиратом.
Расчет противостоящих сил был далеко не в нашу пользу. Гарнизон Самарканда и городское ополчение превышали шестьдесят тысяч человек. Мы же могли двинуть на Самарканд не более четырех тысяч солдат и десятка пушек. Когда штабные доложили Кауфману расклад сил, тот особо не расстроился:
– Численность неприятельских войск в Азии большого значения не имеет. Имеет значение лишь организация и дисциплина!
Именно в это время, не надеясь на прочность старых стен, возведенных еще при Тамерлане, эмир Музаффар решил встретить русских на подступах к Самарканду. Позицию он выбрал удобную. Войско эмира с фронта прикрывала быстрая и полноводная река Зеравшан с топкими, перерезанными множеством арыков берегами.
1 мая 1868 года русский отряд во главе с Кауфманом подошел к Зеравшану. Там его встретили выстрелами засевшие в прибрежных садах сарбазы. В ходе недолгой перестрелки наши выбили противника из садов и оттеснили на противоположный берег. После этого эмир прислал к Кауфману парламентера, который потребовал немедленно убраться восвояси. В ответ на это Кауфман заявил:
– Я остановлю свои войска только на противоположной стороне реки. А эмиру советую убраться из города, не дожидаясь штурма. Жду два часа. Потом будет поздно!
Так и не дождавшись ответа Музаффара, Кауфман приказал войскам двумя колоннами переходить реку.
Под сильным ружейным и пушечным огнем, угрожаемые к тому же атаками с флангов, обе колонны перешли по грудь в воде несколько протоков Зеравшана. При этом бухарцы все время пытались контратаковать переправлявшихся с флангов, но всякий раз были отбиваемы.
За рекой обороняющие вырыли шанцы, в которых засели стрелки. Пехота под командованием генерал-майора Головачева на глазах у неприятельских полчищ, перейдя Зеравшан, с ходу ударила в штыки, овладела шанцами, а затем и высотами Чапан-Ата, обратив бухарцев в бегство. «Неприятель ретировался очень быстро, – писал очевидец, – так что, взойдя на высоты, мы увидели только мелькавшие пятки удиравших».
Из описания похода, сделанного генералом А.Н. Куропаткиным: «Странный вид представляли эти горсточки наших солдат, окруженные и разъединенные тучею бухарских всадников, все подвигавшиеся вперед к позиции, признававшейся неприступною и занятой в 10 раз сильнейшим противником. Но такова сила духа, такова отвага, не знающая невозможного, русских войск, что уже одно это, безостановочное движение вперед наших колонн, поколебало сердца бухарцев, стало представляться и им неотразимым. Действительно, когда наши войска, перейдя последний проток, с криком «ура» бросились на длинные линии бухарцев в штыки, все бежало, оставив нам 21 орудие и массу оружия. Наша потеря составила около 40 человек».
Пока переходили реку, солдаты набрали полные голенища воды. Разуваться и вытряхивать воду времени не было, поэтому они становились на руки, а товарищи трясли их за ноги. После этого сразу ударили в штыки на бухарцев. Необычное поведение наших произвело на бухарцев ошеломляющее впечатление. Они решили, что наши солдаты исполнили некий магический ритуал, дарующий победу. Бой на Самаркандских высотах продолжался недолго.
«Неприятель, – вспоминал участник боя, – не ждал наших штыков и прежде, чем мы сблизились на сто шагов, оставил 21 орудие и бежал, бросая по дороге не только оружие и патронные сумы, но даже одежду и сапоги, в которых бежать трудно». О позорном бегстве с поля боя своих соотечественников бухарский дипломат Ахмади Дониш писал так: «Сражавшиеся нашли необходимым бежать: каждый бежал так, как мог бежать, бежали куда глаза глядят, бросали все имущество, снаряжение. Некоторые бежали в сторону русских, и последние, узнав их положение, накормив и напоив, отпускали их. Эмир, загрязнив штаны, тоже убежал. Никто не хотел воевать».
В этом бою особо отличился поручик Николай Каразин¸ впоследствии прекрасный художник-баталист и писатель. За подвиги Каразин получил орден Владимира 4-й степени с мечами и бантом, а также чин штабс-капитана.
Бежавшие сарбазы выглядели настолько жалко, что самаркандцы, стыдясь их позорного поражения, просто захлопнули у беглецов перед носом ворота, когда они огромной толпой хотели спрятаться за стенами Самарканда. Не пущенным в город воинам ничего не оставалось, как сдаться подошедшим следом русским…
Осматривая в подзорную трубу Самарканд, Кауфман хмурился. Понять его было можно. Одно дело разгромить слабо организованное воинство Музаффара на открытом месте и совсем другое осаждать или штурмовать столь серьезную крепость. Древняя цитадель Самарканда была выстроена на возвышенности над остальным городом и представляла собой неправильный многоугольник. Стороны
