Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда - Владимир Виленович Шигин
Увы, стремительно взметнувшаяся на военном небосклоне России полководческая звезда Романовского, которому пророчили славу второго Суворова, столь же стремительно закатилась из-за банального навета.
* * *
Интересна и трагична дальнейшая судьба одного из главных героев штурма Джизака поручика Кузьминского. Удивительно, но несмотря на свои тяжелейшие ранения, Кузьминский к вечеру был все еще жив, хотя, как говорили солдаты, «находился при последнем издыхании». За подвиг при взятии Ура-Тюбе Кузьминского наградили Георгием 4-й степени, а за штурм Джизака – Георгием 3-й степени, но сам награжденный ничего об этом не знал, так как пребывал в коме.
Когда прибывший в Петербург после взятия Джизака граф Воронцов-Дашков доложил императору о подвиге Кузьминского и его тяжелейшем состоянии, Александр II приказал:
– Немедленно телеграфировать Крыжановскому, чтобы на лечение раненых в последних боях денежный отпуск был увеличен, а Кузьминского везти лечить сюда, если это еще возможно!
Вскоре изрезанного, исколотого, изрубленного и пронизанного пулями Кузьминского доставили в столицу. Поручик по-прежнему находился в бессознательном состоянии. Осмотрев его, лучшие врачи заявили, что надежд на выздоровление почти нет, но можно попытаться спасти – отправив поручика в Вену или Париж, где есть соответствующие специалисты. И Александр II тут же распорядился отправить Кузьминского в Вену.
Впоследствии Кузьминский решительно отказывался припомнить подробности своего путешествия из Средней Азии в австрийскую столицу. Он смутно припоминал себя и в Венской клинике, в которой, наконец-то пришел в себя. Знаменитый хирург Думмрейхер, сделавший ему несколько первых операций, наотрез отказался взять тяжелораненого на свою ответственность и порекомендовал отправить Кузьминского в Париж, где, по его мнению, были подходящие специалисты. В Париже Кузьминскому сделали еще несколько операций. После относительного выздоровления на костылях и в шрамах он вернулся в Петербург в новом чине штаб-ротмистром Кавалергардского полка и с двумя Георгиями на груди.
В 1876 году в связи с началом войны между Сербией и Турцией Кузьминский подал прошение об отпуске, для того чтобы ехать воевать за сербов, но получил отказ. Тогда он отправился на Балканы самовольно, формально став дезертиром. До самого окончания войны Кузьминский храбро воевал, а затем, вернувшись в Россию, решил обратиться лично к императору с просьбой о прощении, тем более что тот уже простил за такой же проступок генерала Черняева. Будучи в Яссах, Кузьминский дождался поезда, в котором на Балканы ехал император Александр II. Из воспоминаний С.Ю. Витте: «Когда императорский поезд прибыл в Яссы, мы вышли из поезда и стали около вагона, где находился император. Государь не вышел из вагона, а открыв окно, уперся на него локтями и смотрел вдаль… Вдруг я вижу, что глаза его, устремленные на платформу, остановились и он стал чрезвычайно пристально к чему-то присматриваться… Естественно, мы все обернулись и стали смотреть в этом же направлении. И вот я вижу, что там стоит ротмистр Кузьминский в черкеске со всеми своими Георгиями. Император, обращаясь к нему, говорит: «Ты ротмистр Кузьминский?» Тот говорит: «Точно так, Ваше Величество», – и в это время подходит к вагону и, по-видимому, начинает просить прощения у государя. А государь ему говорит: «Ты, – говорит – дезертир, ты убежал из моей армии без моего разрешения и без разрешения начальства».
В это время около меня стоял начальник тыла армии, генерал-лейтенант Каталей. Государь, обращаясь к Кателею, сказал: «Арестовать его и посадить в крепость». И вдруг я вижу, что Кузьминский вынимает кинжал и преспокойно всовывает его себе в сердце. Для того, чтобы император Александр II этого не заметил, мы все обступили Кузьминского: вынимать кинжал было поздно, так как наполовину он всунул его в сердце. Окружив его для того, чтобы он не упал, а стоял, мы постепенно, прижимая его, двигались прочь от вагона. К этому времени подоспели другие офицеры, так как на платформе было много людей.
Между тем император не отходил от окна, но не понимая, в чем дело, все спрашивал: «Что такое? Что случилось?» Для того, чтобы выйти из этого положения, я обратился к тамошнему начальнику железной дороги, прося его, как можно скорее отправить поезд. Но и это еще не все. Во время следования императорского поезда Александр II передумал и приказал военному министру Милютину отправить в Яссы телеграмму следующего содержания: «Соизволяю повелеть Кузьминского простить и в крепость не сажать». Телеграмма в Яссы пришла, но было уже поздно – штаб-ротмистр кавалергардов Кузьминский закончил свой путь воина».
Глава четвертая
В конце концов, в июле 1867 года на новую вакантную должность генерал-губернатора Туркестана и командующим войсками Туркестанского военного округа после долгих раздумий Александр II назначил генерал-лейтенанта Константина Кауфмана. Вне всяких сомнений, эту кандидатуру предложил Милютин, давно знавший генерала по совместной службе.
Первый генерал-губернатор Туркестана являлся представителем русской ветви старого австрийского рода. Кауфман был прекрасно образован. В свое время он окончил Инженерное училище, после которого служил на Кавказе, получив там две раны в боях, заслужив Георгия 4-й степени и золотую саблю «За храбрость». В Крымскую войну, командуя саперным батальоном, Кауфман участвовал в осаде и штурме Карса, а затем по поручению кавказского наместника Муравьева заключил договор о капитуляции Карса с английским полковником Уильямсом. Впоследствии служил директором канцелярии Военного министерства, занимаясь вопросами реформирования и перевооружения русской армии. Чрезвычайно ответственный и способный Кауфман являлся членом всевозможных комитетов и комиссий по обсуждению и внедрению новых элементов военной организации. Годы деятельности на посту директора канцелярии были отмечены получением чина генерал-лейтенанта и генерал-адъютантскими аксельбантами. В 1865 году Кауфман был назначен генерал-губернатором Северо-Западного края и командующим войсками Виленского военного округа, где привел в чувство местную шляхту. На всех должностях Кауфман служил старательно и всегда был на отличном счету у начальства. Генерал-лейтенант М.А. Терентьев писал: «Человек большого ума и обширных знаний, Кауфман соединял с этим чисто русские взгляды на государственные задачи России, несмотря на немецкое происхождение». Немаловажная деталь – уже в зрелом возрасте Кауфман принял православие. Личная жизнь генерала также была удачной. Жена Юлия Морицевна подарила ему сына и дочь, которых генерал очень любил.
У Александра II были на Кауфмана далеко идущие планы. Вызвав его к себе, император был откровенен:
– Поручаю тебе, Константин Петрович, дело особой важности – Туркестан. Место сие от столицы столь дальнее, что решать вопросы придется самому и ответ за решения держать тоже. Трудностей там столько, что и перечислить не могу. Придется быть и хозяйственником, и полководцем, и дипломатом, и судьей. К тому же там за саксаулами
