Анатоша Одуванчиков в стране краснокожих - Григорий Яковлевич Градов
В одну минуту он собрал в кучу потухающий костер, вырезал две рогатых палки с аршин длиной и, воткнув их в песок с противоположных сторон костра, положил на них третью — длинную, а на нее подвесил котелок, долив водой остатки полуразварившейся каши. Потом проволокой подвязал к чайнику ручку и, налив его водой до краев, подвесил рядом на ту же палку. Я смотрел и учился.
— Видал? — обратился он ко мне. — Ну, а теперь марш с Васькой за раками. Будет готово — я позову.
11. КТО КОГО ПОЙМАЛ
Что ж?! Ловить раков, во всяком случае, интереснее, чем варить гречневую кашу.
Раков я видел и вареных — на витринах пивных, и живых — у торговцев в корзинках, в Охотном ряду. Правда, у меня в голове шевельнулось смутное опасение — не кусаются ли они? Но, видя, как беззаботно и храбро шел на эту охоту Васька, это опасение быстро заглохло.
За поворотом берег реки совершенно изменился. Глиняными уступами спускался он в воду, и река промыла в нем глубокие темные впадины.
В небольшой корзинке, оставленной ребятами на берегу, шевелились десятка два раков.
— Ты лезь в воду и иди по берегу, — толковал мне Васька, — иди и щупай рукой, где рачья нора. Как нащупаешь, лезь в нее, хватай и тащи.
Лезь, хватай и тащи, — чего проще?
Берег был скользкий. Кое-как, держась за кусты, я брел по колена в воде, ощупывая глину. Ага! Наконец-то — нора! Я запускаю руку— не тут-то было. Не идет. Живо раскапываю глину. Ищу пальцами… Вот-вот — что-то твердое! И вдруг отчаянная боль в только что обожженном пальце…
— Ай-ай-ай!.. Васька! — ору я во весь голос. Я силюсь вытащить руку — кто-то держит меня за палец, упирается. Поскользнувшись, я окунаюсь с головой, встаю снова, отчаянно дергаю, и вот над водой появляется огромный черный рак, вцепившийся в мой указательный палец.
От нестерпимой боли у меня застилает глаза слезами.
С берега наклоняется ко мне встревоженное лицо Васьки.
— Чего орешь?
— Р-р-р-ака поймал! — нерешительно отвечаю я. Собственно говоря, я не был вполне уверен в том, что я поймал рака, а не рак меня.
Р-р-рака поймал
— Да разожми ты ему клешню, ведь он же тебе весь палец искорежит, — сочувственно говорит Васька, — дай сюда!
Я протягиваю руку, и Васька в один момент ловко захватывает свободную рачью клешню в кулак, а другой рукой разжимает клешню, зажавшую мой палец.
Я вылезаю на берег и усталый, обиженный сажусь на траву. Нет, довольно с меня этой охоты! Конечно, рак не осьминог и не каракатица. Может быть, какой-нибудь морской кальмар в десять раз опаснее рака, но я лично предпочитаю охотиться на кальмаров, лежа на диване с Майн-Ридом в руках, чем лазить к их норам, подвергая свою жизнь и здоровье случайностям рачьих настроений.
12. ЛОДКА-ДОМ
Каша и чай с хлебом вернули мне хорошее настроение. К тому же мой расстроенный вид побудил Юрку хлопнуть меня по плечу и сказать мне наставительно:
— Не горюй, Толька! Я тебе говорю — ты парень хороший, из тебя толк выйдет. А если ты тюря — так ты в этом не виноват. Погоди — обтешешься.
Во всяком случае, когда после завтрака мы тронулись в путь, жизнь уже не казалась мне полной мрачных неожиданностей и горьких разочарований.
К вечеру Юрка начал беспокойно оглядываться назад, на ползущую за нами огромную свинцовую тучу.
— Ну, ребята, и гроза же будет — держись только! Надо заблаговременно о доме подумать.
И гроза же будет!
— Ты ведь сам говорил, что до деревни еще 10 верст, так какой же может быть дом? — спросил я.
Юрка улыбнулся:
— А зачем нам деревня? Ведь у нас лодка есть.
— Ну и что же?
— А то, что раз есть лодка, значит есть и дом.
Раз есть лодка, значит есть и дом
Откровенно говоря, я ничего не понял из этого странного обʼяснения.
Где-то далеко заурчали первые раскаты грома.
— Шабаш, ребята! — скомандовал Юрка. — Вали на ночевку.
Мы пристали к правому низкому берегу В одну минуту разгрузили лодку.
— Ну, ребята, дом строить! Живо! — командовал Юрка. — Толька, тащи лодку за нос! Васька, за мной, — грузи корму!
Ребята оба влезли в воду и всей тяжестью своего тела налегли на корму. Острый нос легкого челнока высоко поднялся из воды и сам вылез на берег.
— Тащи, Толька, тащи!
Я, ухватившись за цепь, тащил изо всех сил. Когда челнок под нашими усилиями до половины вылез из воды, Васька подпер корму плечом, а Юрка присоединился ко мне.
— А ну, разом!
Мы налегли и одним рывком оттащили челнок шага на 3, на 4 от берега.
— Стоп! Ворочай!
Ребята налегли на челнок и перевернули его кверху дном. Васька взял щепотку мелкой сухой травы и, высоко подбросив ее на воздух, внимательно проследил направление ветра.
— Вот так ставь! — указал он рукой вниз по реке.
Мы повернули челнок вдоль реки и скамейками, которые оказались неприбитыми, подперли его в полунаклонном положении.
Юрка пощупал устои, и они показались ему ненадежными.
— Как бы ветром не завалило, еще придушит! — пробормотал он озабоченно. — Вы устраивайтесь, а я пойду подпорки поищу понадежнее.
Мы с Васькой перетаскали под челнок все наши вещи. Затем, под висящим в воздухе ботом челнока, Васька провел кривую черту на песке.
— Копай руками канаву по этой черте, да поглубже.
— Зачем?
— А ты подумай, так и сам догадаешься. А я пойду, дров сухих заготовлю.
Я копал, думал и, представьте себе, — догадался. Канава, конечно, была нужна для того, чтобы в нее стекала вода с челнока и не заливалась бы внутрь. В восторге от своей догадливости, я не только вырыл канаву по указанной мне Васькой линии, но сделал от нее и отвод — прямо в реку. Пришел Юрка с двумя кольями для подпорки.
— Это ты правильно! — одобрил он меня. — Ливень будет здоровый — без канавы зальет.
Налетевшая гроза застала нас в полной безопасности, в уютной домашней обстановке. Ветер выл, дождь хлестал по днищу челнока, а мы, завернувшись в покрывала, лениво жевали вкусные мягкие
