Лесная сторожка - Виктор Яковлевич Аланов
Федька забрался в тень, под куст, где было поглубже и попрохладней. Он недовольно фыркал и то и дело тер лапой запухший глаз.
— Толька!.. Фрицы сюда идут! — негромко крикнул вдруг Митька.
— Где?
— Глянь, вон за кустами мелькает. И винтовка за плечом…
— Вижу, — тихо ответил Толька. — Да, кажется, и не один. Что их нечистая сила носит! Давай, Мить, в лес удирать.
— Нельзя! Еще за партизан примут да стрелять начнут. Давай лучше в воду, под куст к Федьке. Там не увидят. Пройдут мимо, а тогда мы и убежим, — сказал Митька.
Схватив свое лукошко, Митька вслед за Толькой побежал к развесистой иве, под которой сидел в речке медведь. Спрятав под куст одежду, ребята влезли в воду, стараясь не шуметь. Свисавшие до самой воды ветки ивы укрыли их. Медведь, не обращая внимания на мальчиков, продолжал окунаться в воду и тереть лапой глаз.
— Толька, — прошептал Митька, — как подойдут фрицы, сразу ныряй в воду. Не бойся, набирай только побольше воздуху. Просидим…
— Идут! — громко прошептал Толька и нырнул прямо под корни.
Набрав воздуху, Митька нырнул вслед за другом.
Медведь в недоумении глядел, как его хозяин скрылся под водой. Но едва Митька нырнул, как кто-то схватил его за бок. Оттолкнувшись руками от чего-то скользкого, он вынырнул на поверхность. В это время у самого берега показалась из воды и голова Тольки.
— Ми-Ми-Мить!.. — выплевывая воду и «едва переводя дыхание, с трудом проговорил он. — Змеи там…
— Тише ты! Фрицы уже рядом…
Но Толька ничего не хотел слушать и, цепляясь за ветви кустов, выскочил на берег, с ужасом глядя в воду.
И тут, попыхивая козьей ножкой, из кустов вышел вдруг дядя Илья. На плече у него висел небольшой сачок для рыбы, конец которого торчал за спиной, как ствол винтовки.
Митька первым увидел его и тихо прошептал:
— Толька, да это же дядя Илья. Давай, позовем его, может что-нибудь интересное расскажет.
— А ну его, еще смеяться будет над нами, что его за фрица приняли, — ответил Толька и тут же, сердито размахивая руками, набросился на Митьку. — А все ты виноват! Орешь: «Фрицы идут, ныряй». Я и нырнул. А когда я ныряю, у меня всегда глаза открыты. Только я под воду, смотрю — прямо на меня змеюга здоровенный, как зашипит… Я как заору под водой!.. А он на меня как бросится!.. Вот я сразу и выскочил из воды. А он меня хвать зубищами за бок… Вот, посмотри, следы.
На боку у Тольки действительно были еле заметные красные полоски.
— Ой, Толька, плетешь ты что-то, — недоверчиво покачал головой Митька. — Как же он на тебя шипел под водой? И орать ты под водой не мог, сразу бы захлебнулся.
— Не веришь? Не веришь, да? А вот так…
Толька сунул голову в воду. По воде забулькали крупные пузыри и действительно раздался какой-то глухой звук. Толька поднялся и, протирая глаза, с торжеством спросил:
— Слышал?..
— Ну, слышал, а все-таки… Откуда вдруг змеи в нашей речке? Да еще чтобы под водой шипели. Постой, ты где нырял-то?
— А вот у берега.
— Ну-ка, я сам посмотрю.
И не успел испуганный Толька удержать друга, как тот бесстрашно кинулся в воду. Мутная вода заволновалась, и через мгновение из нее появилась улыбающаяся физиономия Митьки.
— Змей, говоришь?.. Вот он, держи!.,
В Тольку полетело что-то извивающееся, темное, скользкое. Взвизгнув, он пулей вылетел на берег и, лишь остановившись на безопасном расстоянии, разглядел, что Митька со смехом снова вылавливает из воды и тащит к нему длинное мокрое корневище.
— Ну и змей… Прямо Змей-горыныч, — рассмеялся Митька. — Давай послушаем, может опять зашипит.
— Да? А за бок кто же меня схватил? Вот они, следы.
— Да я, наверно. Когда я нырнул, мне что-то мягкое под руку попало. Значит, это твой бок был.
Как будто бы все сходилось. Но смущенный Толька все еще продолжал с сомнением разглядывать размокший в воде длинный змеевидный корень.
— Вот герой так герой! — хохотал Митька. — Корень за змея принял. Шипел, говоришь?.. Ха-ха!
— Ну и принял!.. Ну и нечего смеяться!.. Сам небось дядю Илью тоже с фрицем перепутал. «Фриц, фриц с винтовкой!..» А это вовсе сачок для рыбы. Вот и сам молчи.
Друзья еще долго спорили. Потом, обувшись, Митька присел на пенек. Федька уже вылез из воды и тоже растянулся в тени кустов.
Спрятав удочку в прибрежных зарослях, Толька еще раз косо посмотрел на воду, потом уселся рядом с Митькой.
— Ну и жарища, хоть снова в воду лезь, — сказал он. — Мить, а ведь скоро первое сентября. Пора бы в школу собираться.
— Да, — встрепенулся Митька. — Как ты думаешь, Толька, пойдем мы в школу или нет?
— Черта с два пойдем! — сердито ответил Толька. — Я как-то пошел к школе, дай, думаю, посмотрю, что фашисты там делают. Заглянул в окно, а там солома на полу, сено, и фрицы лежат. Я только хотел убежать, а фриц над моим ухом как крикнет, я так и присел со страха. Потом взял меня за ухо и повел, знаешь куда?
— Ну?..
— В школьный сарай, где раньше дрова лежали. Ну, думаю, сейчас повесит, и давай его просить: «Дяденька, отпусти, больше не буду!» А он смеется, открывает дверь в сарай, а там куча дров нарубленных. И знаешь каких? Все парты черти порубили. Две еще целые стоят, но и те, наверно, порубят. Вот он показывает мне на дрова и говорит: «Шнель-шнель», — чтобы я, значит, дрова на кухню носил, а сам автомат в руках держит и похлопывает по прикладу: мол, если побегу, так «пуф-пуф» и капут.
— Ну, а ты что? — спросил напряженно слушавший Митька.
— А что ж делать, конечно носил. Ты что думаешь, — у фрицев разговор короткий: бах, и конец, а я жить хочу. Целых пятнадцать раз отнес, а кухня у них знаешь где? Там, где была кладовка у тети Фени!
— Так значит нам больше в школу не ходить, — задумчиво произнес Митька. — А учительница наша что смотрит, почему дает парты рубить?
— Мама сказала, что учительница едва, бедная, ноги унесла от фашистов. К партизанам, говорит, ушла наша Евгения Филипповна, — проговорил Толька.
— К партизанам? — удивился Митька. — Так она ведь женщина?
— Ты думаешь, у них и женщин нет? К ним все идут. Говорят, у них и ребята кто посмелее, в разведчиках.
