Мари-Од Мюрай - Мисс Черити

Я хочу научиться удить.

Собственный тон показался мне каким-то чужим и по-детски капризным, и я подумала, что папа меня отругает. Но он, наоборот, показал место с лучшим, по его мнению, клевом в это время суток, где я могла бы практиковаться в забрасывании удочки с берега. Он вложил удилище мне в руку, показывая, как надо забросить; и я снова услышала, как он бормочет: «Именно так, да-да». Со второй попытки мне повезло. Там, где блесна упала в воду, я увидела серебристую тень — и леска натянулась. Она только слегка дернулась, но папа закричал так, что я подпрыгнула на месте.

Да! Да! Получилось! Подсекайте ее, Бога ради! Огромная! Держите крепче! Я помогу… Нет, лучше вы сами. Боже мой, она сейчас все испортит… Вот раззява! Нет! Да! Давайте же! Она просто великолепна, великолепная форель! Ну же, держите себя в руках!

Но руки мои были заняты: я крепко держала свое удилище. Самостоятельно вытянув рыбу из воды, я торжествующе потрясала ею, трепещущей и скользкой, воздевая ее в руках к небу. Преподобный Браун, наблюдавший за схваткой, испустил не подобающее его сану «Гип-гип!».

Папа отправился к экипажу за второй удочкой, а эту, свою любимую, отдал мне. Когда солнце стало клониться к закату и в воздухе разлилась прохлада, папа вспомнил, что я хрупкое создание, и велел мне возвращаться домой.

Славно порыбачили.

Вот именно.

Какое-то время мы молча наблюдали за последними отблесками солнца в речной воде.

Я всегда хотел сына… которого так никогда и не было.

Мое сердце замерло. Зачем, зачем он портит такой момент?

Но сегодня я больше об этом не жалею.

Получи я другое воспитание, я бросилась бы ему на шею с криком: «Папочка!» Но я ничего не сказала и ничего не сделала, а просто пошла к тележке, запряженной осликом. «Н-но, Нефертити!»

И все-таки я чувствовала себя отчаянно счастливой.

Потом я не раз приходила рыбачить. Никто ничего об этом не знал, кроме преподобного Брауна, но он держал язык за зубами. Папа выдал мне рыбацкие сапоги; иногда я подтыкала подол платья, чтобы зайти в воду; я научилась забрасывать удочку, учитывая направление ветра, с берега или с реки. Я купила собственные удилища (с девятью и одиннадцатью коленами) и собственный набор разноцветных мушек (коричневых, темно-зеленых, темно-серых, желтых, бежевых, белых, из куриных перышек, а также из перьев куропатки, фазана, вальдшнепа и так далее). Я стала первоклассным ловцом на мушку, и еще не раз в мою честь раздавались возгласы «Раззява!».

Из Дингли-Белл я вернулась в добром здравии и прекрасном настроении. Но уже в октябре меня вновь одолели насморк, кашель и головокружения. Работа была в тягость. Мне оставалось закончить три эскиза, но работа над книжкой не продвигалась, ведь мне так и не удалось добиться хоть сколько-нибудь сносных изображений людей. Силуэты получались уже не такими безобразными и неправдоподобными, однако, если судить по лицам, нрав у моих персонажей был по-прежнему «довольно скверный». Но не могла же я рисовать всех людей только со спины. Я пользовалась любой возможностью попрактиковаться на живых моделях, и в тот день настал черед Ульриха.

Я напишу с вас ужасного месье, который собирается раздавить мадемуазель Дезире.

Если я увижу мышь в гостиной, именно так и поступлю.

Ах!

Так что нарисуйте меня свирепым!

Ноэль, присутствовавший на сеансе, принялся читать по памяти: «Старушка присела, сама не своя, и тихо сказала: „Ну, значит, не я!“»

Забавный стишок… Он напомнил мне о Табите.

Сидит ворона на суку.Тирлим-бом-бом, тирлим-бом-бом!И строит глазки добряку.Тирлим-бом-бом, дин-дон!

Стоило моему крестнику (а ему еще не исполнилось и трех лет) оказаться в гостиной, продолжать беседу было уже невозможно. Но, похоже, герра Шмаля это нисколько не тревожило.

Как прошла свадьба в поместье Бертрам, Черри? Вы так и не описали платье невесты…

Тили-тили-тесто,Жених и невеста.

Кто-нибудь, сделайте так, чтобы этот ребенок замолчал!

По дороге домой я в душе смеялась и повторяла про себя детскую считалочку в такт шагам: тили-тили-тесто, жених и невеста… и постепенно у меня получилось: тили-тили-тесто, жених и невеста, осень настала, невеста убежала. И еще: тили-тили-тесто, жених и невеста, из дома утром рано невеста убежала! Считалочка преследовала меня и позже, когда я в одиночестве ужинала у себя, и потом, когда я уже ложилась спать. Тили-тили-тесто, жених и невеста, едет кот с усами на поиски няни.

Табита!

И снова я провела ночь без сна, думая о ней.

На следующий день из-за моего непрекращающегося кашля пришел доктор Пайпер. Начал он с того, что посетовал на высокую влажность в классной комнате.

Вы по-прежнему еле-еле топите эту комнату. Полагаю, ваша няня… Как же ее звали?.. Такая статная, красивая рыжая девушка…

Табита.

Да-да, Табита. Ей вечно было жарко…

Совпадение вдруг его ошеломило.

А не она ли обезумела после пожара?

Я подтвердила, что ее отправили в Бедлам.

Мне бы так хотелось с ней увидеться!

В самом деле?

Перед уходом он надел перчатки, шляпу, внимательно на меня посмотрел и повторил: «В самом деле?» Несколько дней спустя он заглянул к нам, чтобы сообщить: если я впрямь этого желаю, то могу навестить Табиту в Бедламе. Нужно спросить там доктора Барнаби Монро.

Но мой вам дружеский совет, мисс Тиддлер: не стоит ехать туда одной.

Я бы с радостью последовала его совету. Но кого я могла попросить меня сопровождать?

На следующий день Глэдис принесла мне визитную карточку на подносе. С именем мистера Эшли. На обороте он нарисовал какую-то цыганку с угольно-черными глазами и темными волосами. Нельзя сказать, чтобы этот рисунок мне льстил.

Я была рада, что мамы не оказалось дома. Мистера Эшли все реже приглашали в приличные дома. Скомпрометировав кузину Энн, он возобновил визиты к Лидии, теперь уже леди Хоуитт. Миссис Картер говорила, что, так и не женившись, он начал «кутить». Я не очень хорошо понимала, что это значит, но в памяти всплывали смутные образы из романов, где герои с расстегнутым воротом горланили песни в тавернах и требовали подлить им еще рома, громыхая кружками по столу. Я спустилась в гостиную, где нашла дремлющего в кресле мистера Эшли. Завидев меня, он подскочил и приветствовал меня нарочито торжественно. Но выглядел он усталым, как человек, ведущий беспорядочный образ жизни.

Мисс Тиддлер, угадайте, что со мной приключилось!

Вы женитесь.

Каждый день. Это судьба актеров, которые не созданы для трагедий.

Значит, вы сыграли Петруччо перед директором театра Сент-Джеймс.

Да.

И вас приняли?

Пока временно. Мне дали роль в пьесе с забавным названием «Веер леди Уиндермир». Вряд ли вы слышали имя автора, он не слишком известен. Оскар… Оскар… Оскар… Боже мой, проклятая усталость! Никак не могу вспомнить фамилию.

Я знаю одного Оскара. Оскар Дампф. Но надеюсь, это не он…

Уайльд! Оскар Уайльд! (Хмурится.) А что это еще за тип, ваш Оскар Дампф?

Я молча покраснела. Мистер Эшли с глубоким вздохом плюхнулся в кресло. Тут меня озарило. Я тоже присела.

Мистер Эшли, я нуждаюсь в услугах джентльмена.

Вы просите меня подыскать вам джентльмена?

Не могли бы вы съездить со мной в Бедлам?

К безумцам?

К Табите.

Безумной?

В окно постучала старушка чуть свет…

Залаяла громко собака в ответ.Старушка присела, сама не своя,и тихо сказала: «Ну, значит, не я!»

Сейчас?