Двенадцать лет, семь месяцев и одиннадцать дней - Лоррис Мюрай
Теперь «Шеви» была в лесу. Уолден перебегал от дерева к дереву, открывая более обширные пространства, чем отложились в его памяти, и каждый раз, когда он оборачивался, вновь появлялась увязшая во тьме красная морда. Повторялась сцена, уже пережитая несколько часов назад, только на этот раз он был безоружен, без «ремингтона» и без биты.
Колеса давили все кусты и кустики, расшвыривали вязанки и охапки хвороста, которые он оставил у тропы на следующие дни. Проклятый карабин! Уж он-то бы не промахнулся по шинам! Но он их больше не видел. Машина оставила луне свои злые блики: под покровом деревьев она была лишь прячущимся монстром, которого выдавали лязг, и урчание, и по-прежнему зловещий рев клаксона. Уолден больше не мог верно оценить расстояние. Он думал, что «Шеви» слева, а машина появлялась перед ним; он думал, что она далеко, а она была рядом, с хищной усмешкой обнаженного радиатора. Когда она съехала с пригорка, перевалив через низкий пень, Уолден увидел блеснувший во тьме снаряд. Гигантская тарелка приземлилась в пяти шагах от него с металлическим грохотом. Уолден знал все ее свойства наизусть и сразу вспомнил: это был колпак колеса из полированного алюминия диаметром 17 дюймов.
Внезапно все изменилось. Уолден больше не беспокоился за себя. Укрывшись за кривой березой, он сделал знак рукой приближавшемуся неутомимому охотнику. «Стоп! Довольно! Чур-чура!» — как говорят дети. Сквозь веер согнутых веток он различал в пятнах лунного света тяжелый султан черного дыма. А с противоположной стороны хижины, из разбитого окна, вырывались тревожные красные сполохи.
Он чувствовал себя между двух огней, двух профилей в тени стетсона. Между Джеком Стивенсоном и его двойником. Он уже не знал, где настоящий, тот, которого он всегда звал папой. Уолден выбрал хижину, потому что тот, кто преследовал его в лесу, был монстром, а Джек монстром быть не мог. Но он не мог не понимать, что, сделав этот выбор, бежит навстречу своей гибели.
Уже мчась к охваченному огнем домишке, он вспомнил о топоре. «Топор, папа!» Он остался внутри. Уолден ушел с битой и карабином, он не мог взять всё. Топор — вот что ему было сейчас нужно.
Дверь. Запертая. Крепкая. За ней бушевал пожар, но он не ощущал его тепла и не видел света. Дверь была стеной. Дверь отделяла его от отца. Ему послышались хрип, стон.
Он обернулся. «Шевроле» трясся посреди поляны, открытый всем ветрам. В эту минуту он походил на призрака с автомобильного кладбища, на живого мертвеца, восставшего из обломков. Без души, но не без воли. Он готовился к последнему пиру. Луна над ним медленно свалилась за деревья.
Старая «Шеви» выдала всё что могла. Немного мощи, немного скорости, на какие еще был способен ее мотор. И этого было достаточно, вполне достаточно. Со взрывом металлических звуков и пафосным рыком машина надвигалась на мальчика, прижавшегося к двери хижины. Хлопали дверцы, хлопал капот. За несколько метров до жертвы она нашла в себе достаточно ресурсов, чтоб прибавить скорость. Ее распахнутые стальные челюсти выплевывали искры и клубы дыма.
Она рванула.
Уолден нырнул.
В последнюю секунду он нырнул. Да, как Кэл Рипкен, добравшийся до заветной базы. Он нырнул в сторону, чтобы уцелеть. Лежа на земле во всю длину, он почувствовал, как широкие шины чуть не задели его ноги. Потом раздался оглушительный грохот, как будто весь перед машины въехал в хижину. Уолден было подумал, что дерево погребет его под собой, что бревна, внизу толстые, сверху потоньше, посыплются, как кегли в боулинге. Только они уже лежали. Они осели вокруг вспоротой двери. Несколько обвалилось на крышу «Шевроле», последнее больно стукнуло Уолдена по ноге. Поднявшись, он рассмотрел профиль водителя. Молодой, незнакомый, наполовину скрытый широкополым стетсоном, съехавшим на ухо. Парень еще сражался с педалями и рулем, глядя на него вытаращенными глазами.
Уолден подумал, что все кончено, что «Шевроле» больше не сдвинется с места. Но машина вдруг подалась назад, волоча за собой половину двери. Десятью метрами дальше она заглохла или, скорее всего, испустила дух.
Он вскочил на ноги и побежал, как будто надо было добраться до следующей базы, когда думаешь, что мяч не вернется. Он остановился, запыхавшись, посреди поляны. Луна запуталась в верхних ветвях леса, и весь пейзаж растаял в серой и тусклой тени… в которой лишь раскрылась алеющая глотка пожара. Ошеломленный Уолден увидел, как из пламени вынырнуло странное создание. Оно ползло по траве поляны, и за ним тянулся клуб дыма. Лежа на боку, тело тащило табурет, привязанный к ягодицам (швабра, которой Уолден не различал, была прикручена к спине). Каким-то чудом стетсон еще держался на голове и скрывал лицо. Однако у Уолдена не оставалось никаких сомнений: это был его отец.
Он обернулся на крик. Эми крикнула не в первый раз, но в первый раз Уолден ее услышал. Он повернул к ней голову, успев увидеть, как она сражается с «ремингтоном». Решительно, она не умела им пользоваться.
— Осторожно! — кричала она.
Воздух, ворвавшийся в выбитую дверь, раздул пожар. Пламя добралось до кровли хижины и стояло над ней короной. В центре этого огненного колеса высился силуэт, взобравшийся на крышу «Шевроле». Парень вскинул к плечу карабин, «ремингтон» номер два, и целился в Уолдена. То, чего не сделала «Шеви», довершат патроны 243 калибра «винчестер».
Эми снова закричала, но ее голос потерялся в грохоте обрушившихся бревен, в треске и свисте пожара. Звук выстрела, однако, пробил себе дорогу в этом гвалте. Сухой щелчок вылетевшей пули услышали все. Услышала Эми, услышал Джек, и Уолден тоже.
Он знал, что это его пуля, он, казалось, почувствовал ее в своем сердце. Он хотел миновать рубеж, вырасти, стать мужчиной. И вот умирал героем.
Он пошатнулся, схватившись за грудь. Парень наверху, на своем насесте, опустил руки. Он смотрел на содеянное, но «ремингтон» выронил. Потом рухнул, отскочил от переднего крыла и скрылся за машиной.
Уолден кинулся к отцу.
Исполненный радости и гордости, он упал на колени рядом с Джеком — лицо его было перекошено, покрытые волдырями руки казались двумя красными комьями на концах дымящихся рукавов парки.
— Папа! Как тебе удалось?
Джек перевалился на спину, наконец освободившись от веревок, полопавшихся от огня. Он корчился на холодной траве, но не от боли
