Владимир Добряков - Вредитель Витька Черенок
С этими беспокойными мыслями она и уснула.
А утром все это ей показалось не таким тревожным и таинственным, — скорее забавным.
Было около восьми часов. С улицы заглядывало солнце. Теплый лучик его упал Данке на руку, наполнил алым светом тонкие пальцы. Во дворе, за окном, нетерпеливо попискивали проголодавшиеся за ночь цыплята.
Данка сбросила с себя одеяло и включила репродуктор. Девочка и мальчик, наверное из какого-то детского сада, звонкими голосами старательно выводили:
Пусть всегда будет солнце…
И так у них получалось задорно, весело, что и Данка подтянула:
Пусть всегда будет небо…
Голос у нее был сильный и сочный. Ей самой понравился свой голос. Она допела песню и побежала на кухню — варить цыплятам кашу.
Из кухонного окна был виден дом ее новых друзей. Данка с усмешкой подумала: «Захотели перехитрить меня? Мы еще посмотрим — кто кого!»
Покормив цыплят и позавтракав, Данка села к письменному столу и взяла чистый листок бумаги. Она долго кусала кончик ручки, что-то писала, зачеркивала, потом снова задумывалась и снова торопливо макала в чернила перо. Наконец, переписав все крупным, размашистым почерком начисто, она вложила листок в конверт и побежала на улицу.
Калитка дачи напротив, где жили Костя и Эдик, оказалась открытой. Данка вошла во двор, но никого из ребят не было видно. Она постояла минутку, раздумывая, что ей делать, как вдруг в густом малиннике заметила что-то белое. Это белое шевельнулось. «Ребята! — догадалась она. — Ну, мальчики, держитесь!»
Данка, осторожно ступая, двинулась к малиннику. «Заодно и напугаю», — улыбаясь, думала она.
Шаг, еще шаг, и послышались голоса, но слов было не разобрать. А когда она оказалась в каких-нибудь пяти метрах от ребят, то ясно услышала:
— До самого рассвета будем копать.
Это сказал Эдик. А Костя, как всегда, усомнился:
— А если не найдем?
— Тогда в следующую ночь продолжим. Но почему обязательно — не найдем? Может, сразу и откопаем…
Данка замерла. Она поняла, что невольно подслушала какую-то тайну. Нехорошо, если они заметят ее. Она повернулась и, так же осторожно ступая, пошла назад.
«О чем они говорили?.. Что хотят искать ночью?..»
Минуты две она стояла по другую сторону калитки и все думала об услышанном. Но что она могла придумать? «Ладно, — решила Данка, — может быть, потом удастся узнать».
Она застучала в калитку и крикнула, не заходя во двор:
— Мальчики! Где вы там?
Из малинника вышел Эдик. За ним тотчас показался и Костя.
— Здравствуй, — без особой радости сказал Эдик. — Ты нас ищешь?
— Да. У меня очень важное дело к вам.
— Важное дело? — Эдик насторожился. — Ну, тогда иди сюда… Говори.
— Ой, мальчики, дайте сесть! — Данка опустилась возле куста малины на деревянную колоду и огляделась. — Нас никто здесь не услышит?
— Место надежное, — сказал Эдик. — Ну, что у тебя за дело? — Увидев в ее руке конверт, он совсем потерял терпение. — Ну, что, говори!.. Это его письмо? Вашего гостя?
— Да. Я не выдержала сегодня и посмотрела. Ой, мальчики! Что в нем написано! Я сначала не хотела вам говорить, а потом подумала — надо сказать…
— Но что, что там в письме? — Эдик готов был выхватить у нее конверт.
— Читайте сами. — Данка вынула листок и подала Эдику.
Тот впился в него глазами. Сзади в плечо Эдика дышал Костя. Вот что они прочитали на листке:
«Уважаемая Марья Антоновна!
Очень сожалею, что не застал Вас дома. Хотел повидать, проститься. Через несколько дней я отправляюсь в далекий полет. Куда — сообщить не могу. Но смею Вас уверить: человек туда еще не летал.
До свидания, Марья Антоновна. Пожелайте мне счастливого старта и возвращения на родную Землю. С сердечным приветом, космонавт, полковник Василий Белов».
Данке стоило большого труда не расхохотаться, глядя на обалдевшие лица ребят.
— Ух, ты! — протянул Костя. А Эдик вдруг схватил его за плечи и стал трясти.
— Да понимаешь, что это такое?! Он же на Марс полетит! На самый Марс! Американцы от зависти лопнут!
— А когда он полетит? — все еще растерянно хлопая ресницами, спросил Костя.
Эдик ткнул пальцем в письмо.
— Когда! Тут ясно написано: через несколько дней! Вчера он, значит, уехал. А сегодня, может, уже на космодроме! А завтра, может, по радио объявят на весь мир: «Внимание, внимание! Говорит Москва!..»
— Т-с-с! — Костя приложил палец к губам. — Раскричался! Это же секрет.
Эдик испуганно огляделся по сторонам.
— Верно, — прошептал он, — это секрет. Секрет большой государственной важности!
У него были такие вытаращенные глаза, что Данка уже никак не могла больше сдерживаться. Она отвернулась и прыснула в кулак.
Эдик подозрительно уставился на нее.
— Ты чего?
— Ничего, — ответила Данка и лукаво добавила: — Я тоже думаю, что полковник Белов полетит на Марс и будет снимать там фильм. Жаль только, что без нашего участия.
Румянец медленно растекался по смуглым щекам Эдика. Раздувая ноздри, он, не мигая, смотрел на девочку. С трудом выговорил:
— Значит, ты… нас надула?
Данка хитровато сощурила глаза и вдруг высунула язык.
— Это за то, чтобы больше не разыгрывали меня. К тому же твой знаменитый Чухрай носит усы. И зовут его Григорий. Вот так! И пожалуйста, поменьше ври. А то расхвастался: «Я видел его! Он выступал, рассказывал о своей работе!»
— Правда, видел. Не обманываю, — усталым и безразличным голосом сказал Эдик.
— А усов не заметил?
Эдик промолчал. Об усах он действительно как-то забыл. Эдик обиделся, отвернулся. Сидел хмурый, насупленный. Зато Костя нисколько не обижался на Данку. «Вот это девчонка! — с восхищением думал он. — Надо же такое сообразить! Самого Эдика перехитрила! Вон сидит надутый, как мышь».
— А теперь, — Данка требовательно посмотрела на ребят, — я хочу знать — для чего вы разыгрывали меня?.. Ну?
«Ого, приказывать начала!» Эдик хотел сказать, что это не ее ума дело, но вовремя остановился. «Лучше не заводиться с ней, — подумал он. — Вредная девчонка».
— И ты, Костя, не скажешь?
Костя растерялся, почесал шею.
— Сам не знаю… Ну, просто так. Пошутили.
«Ясно, — подумала Данка, — сами не скажут. Ничего не вытянешь».
— А как у тебя ноги? — помолчав, спросила она Эдика.
— Ничего. Все в порядке, — не оборачиваясь, ответил Эдик.
Костя обрадовался, что неприятный разговор окончен.
— Какое там ничего! Вчера знаешь как ему досталось! Ругали, ругали. А потом в содовой ванне заставили держать ноги.
— Может быть, в волейбол поиграем? — предложила Данка.
— Мяч у нас, понимаешь, не годится, — торопливо и будто испуганно сказал Эдик. — Футбольный. Тяжелый. Все пальцы отобьешь.
— Можно взять мой — волейбольный.
— Да и ноги у меня, — опять поспешил сказать Эдик, — все-таки болят немного… В другой раз, ладно?
— Хорошо, — покорно согласилась Данка. — До свидания.
Расстроенный Костя проводил ее взглядом до калитки.
— Ну, зачем ты так? Обиделась.
— И пусть! — ответил Эдик. — Некогда развлекать ее. Надо на место идти. Рассчитать все, продумать. И так сегодняшнюю ночь потеряли из-за этой дурацкой ванны!
Нет, дело было не в ванне. Хотя и долго с ней провозились — улеглись только к двенадцати часам ночи, но все же улизнуть на лужайку они могли бы. К счастью, Нина Васильевна слова не сдержала, и мальчики опять лежали на веранде вместе. Просто они устали, не выспались. И еще было опасение: вдруг неизвестный таинственный Белов снова явится копать? Но он не явился. Чуть свет они бегали туда — все оставалось по-прежнему. Наверно, и сегодня не приедет. А раз так — нечего больше терять времени.
Через час после ухода Данки двое друзей уже внимательно изучали место будущих раскопок.
Вот здесь неизвестный кончил копать. Видимо, отсюда и надо начинать. Глубина — сантиметров сорок… Так. А почему он копал именно в этом месте? Может, правей надо или, наоборот, левей?.. Впрочем, раз он копал тут, значит, место как-то замечено. Но как? Костя измерил расстояние до большой березы — 32 шага. Ну и что из этого? Нет, так не определишь. Где кончил копать, оттуда и надо продолжать. Это самое верное…
Осматривая загадочное место, совещаясь и споря, ребята совсем не обращали внимание на заросли кустарника, что тянулись вдоль дороги, за оврагом. А оттуда за ними неотрывно наблюдали большие каштановые, горячие от любопытства глаза девочки.
Шаги в ночи
Копать днем — одно удовольствие. Зато темной ночью… Нет, это надо самому испытать, чтобы представить, как трудно дается каждая лопата вырытой земли. Хоть бы луна посветила — и той нет. Еще позавчера узкий серпик ее висел в небе. А сегодня и не показывается, бродит бесполезно где-то по другую сторону земного шара. Ну ничего не видно, хоть глаз выколи. Изо всех сил нажимаешь ногой на лопату, а она еле-еле входит. Отворотить кусок дерна — целая проблема. Его бы подрубить со всех сторон. Да разве подрубишь! Тьма кромешная. А фонариком светить нельзя. Свет фонарика будет виден издалека.
