Владимир Добряков - Вредитель Витька Черенок
Осматривая загадочное место, совещаясь и споря, ребята совсем не обращали внимание на заросли кустарника, что тянулись вдоль дороги, за оврагом. А оттуда за ними неотрывно наблюдали большие каштановые, горячие от любопытства глаза девочки.
Шаги в ночи
Копать днем — одно удовольствие. Зато темной ночью… Нет, это надо самому испытать, чтобы представить, как трудно дается каждая лопата вырытой земли. Хоть бы луна посветила — и той нет. Еще позавчера узкий серпик ее висел в небе. А сегодня и не показывается, бродит бесполезно где-то по другую сторону земного шара. Ну ничего не видно, хоть глаз выколи. Изо всех сил нажимаешь ногой на лопату, а она еле-еле входит. Отворотить кусок дерна — целая проблема. Его бы подрубить со всех сторон. Да разве подрубишь! Тьма кромешная. А фонариком светить нельзя. Свет фонарика будет виден издалека.
Но если бы мешала только темнота. Каждое движение сковывал страх. Хотя у дороги и дежурил Костя, готовый в случае опасности подать условленный знак — прокуковать кукушкой, страх все равно не оставлял Эдика. Страшно было, когда лопата вдруг со стуком ударялась о камешек. Страшно было оглянуться. Казалось, кто-то крадется из кустов или оврага. Эдик замирал, прислушивался. Он убеждал себя, что кругом никого нет, бояться нечего, и все-таки боялся.
Сняв слой дерна, Эдик принялся копать вглубь. Это было легче. А главное, интересней. Каждую секунду он ожидал: вот сейчас лопата упрется во что-то твердое. Эдик представлял: это будет железный сундук — тяжелый, изъеденный ржавчиной — или просмоленный бочонок с золотыми монетами. А может быть, в нем окажутся какие-то секретные документы, оставшиеся с войны. Или оружие — пистолеты, автомат, гранаты.
Думая о таинственном кладе, Эдик даже забыл на время о страхе. Однако проходили минуты, росла и росла куча земли, лопата в уставших руках становилась тяжелей, начала ныть спина, а заветного сундука или бочонка все не было. Но ведь он где-то тут, рядом! Эдик с еще большим усердием взялся за работу. Ему стало жарко, вытер с лица пот. «А может быть, я ищу совсем не в том месте, где надо?..» Но тут же Эдик вспомнил, что и дядька со шрамом копал в этом направлении. Значит, правильно. Эдик выбросил еще несколько лопат земли. Пусто. Он разогнул затекшую спину. Прислушался к тишине. И снова вернулись страхи. Какая чернота справа… А тихо как… Что там Костя делает? Пожалуй, пора сменяться.
Эдик поцокал языком — тоже условленный знак: иди сюда.
Через минуту послышались тихие шаги.
— Нашел? — шепотом спросил Костя.
— Да нет. Ты теперь копай. Я уж мозоли натер…
Эдик оставил на всякий случай Косте фонарик и осторожно двинулся через овраг к дороге.
Но скоро он пожалел, что сменил друга. Надо бы еще покопать. Наплевать на мозоли! Зато копать интересно. А тут — тоска: холодно и так же страшно. Даже страшней. А хуже всего — неизвестность. Может, Костя уже нашел… Хотя дал бы знать… А если к нему пойти? Какой толк торчать здесь? В случае чего и оттуда услышим. «Ну, досчитаю до трехсот, — вспомнив Костину привычку всему вести счет, решил Эдик, — и пойду».
Вдали зашумел поезд. Потом секунд десять колеса звонко выстукивали по мосту через речку. А потом снова — ровный, удаляющийся шум: товарняки и поезда дальнего следования на этой небольшой дачной станции не останавливались.
На счете 227 ухо Эдика уловило посторонний звук. Это не был звук уходящего поезда. Звук послышался с другой стороны. Словно стукнул камешек. На дороге?.. Кажется, там… А вот вроде шаги… Неужели кто-то идет?.. Да, идет. Холодея от страха, Эдик торопливо приложил ко рту ладоши корзиночкой: «Ку-ку». Это чтобы Костя прекратил работу. Сам Эдик стоял за кустом. Его с дороги увидеть было нельзя, если бы даже осветили фонариком.
Шагов больше не стало слышно. «Почему же не идет? Неужели догадался, что кричала не кукушка?.. И кто это? Вдруг — тот человек со шрамом?.. Успеет Костя: убежать?.. А если ко мне подойдет?.. Нет, не двигается…»
В полной тишине прошла минута, вторая. «Может, я ослышался?» — стал сомневаться Эдик. Но тут снова донесся неясный звук, похожий на вздох. А потом кто-то невидимый тихонько, призывно кашлянул — раз и другой.
Эдика била дрожь. Вспотели ладони. Бежать? А если догонит? Или выстрелит?.. Нет-нет, стоять и не подавать признаков жизни.
— Эдик, Костя… — послышался вдруг тихий, дрожащий от испуга голос.
Этот голос Эдик не мог спутать ни с каким другим. Данка! Черт возьми, что ей здесь надо? В такое время! И почему зовет их?
Эдик неосторожно шевельнулся. Под рукой зашуршала ветка.
— Эдик, Костя… Вы слышите?
Чувствовалось, что Данка вот-вот заплачет.
«Выследила! Ух, и противная девчонка!» Эдик вышел из-за куста и зловеще прошептал:
— Чего тебе здесь надо?
— Ой, ты здесь! — с радостным вздохом сказала Данка. — А я уже хотела уходить.
— И уходи!
— А я хочу с вами. — Данка приблизилась к Эдику. — Можно?
— Что с нами?
— Искать вместе с вами. — Услышав покашливание подходившего Кости, она сказала: — Я и лопату принесла!.. Ну, что ты молчишь? И не думайте от меня ничего скрывать. Я все знаю.
— Что знаешь? — быстро спросил Эдик.
— Что вы клад ищете.
— А откуда знаешь? Он сказал?
— Кто он?
Эдик понял, что проговорился.
— Ладно, — грубовато сказал он, — отправляйся домой!
— И не подумаю! — Данка поставила на дорогу лопату и уперла в бок руку.
Этого решительного жеста девочки Эдик и Костя не могли видеть, однако тон ее не оставлял никакого сомнения: добровольно она не уйдет. Эдик рассердился:
— Гляди! Я и стукнуть могу!
— Нет, не стукнешь! А стукнешь — пожалеешь!
Не бить же в самом деле девчонку! Эдик растерялся, просто не знал, что делать. В этот момент Костя примирительно сказал:
— А может, возьмем ее в компанию? И как раз еще одна лопата. Быстрей дело пойдет…
— Говори! — потребовал Эдик. — Откуда узнала, что мы здесь?
Она призналась, что случайно услышала их разговор в малиннике, а потом видела, как днем они ходили сюда, на лужайку.
Незавидная получилась картина. Конспираторы они оказались никудышные. Девчонка вокруг пальца обвела. Придется, видно, брать в компанию. Иначе таких неприятностей можно ожидать от нее…
— Отступи на семь шагов! — тронув девочку за руку, распорядился Эдик.
Совещались они, в общем, не долго. Условия ей были поставлены жесткие и окончательные: чтоб не совала свой нос, куда не просят, не задавала лишних вопросов и никому ничего не болтала, даже маме. А потом с нее взяли клятву.
— Клянись, — прошептал Эдик, — что эта тайна умрет вместе с тобой!
— Клянусь, — взволнованно повторила Данка, — эта тайна умрет вместе со мной…
Теперь, в две лопаты, работа пошла веселей. И не было уже того противного, сковывающего страха. Как же могут они, храбрые мужчины и разведчики, трястись от страха, когда рядом девчонка! А она смелая — ночью одна не побоялась прийти. И сейчас незаметно, чтобы трусила. Видно, до смерти рада, что добилась своего, что ей доверили такую тайну.
Эдик и Костя копали, а Данка, стоя от них в нескольких шагах, вытягивала шею, прислушивалась. Но долго стоять на месте она не могла. То и дело подбегала к ним.
— Ну, как! Еще нет?
Или доверительным шепотом сообщала:
— Я через окно вылезла. Вы тоже через окно?..
Прошло минут сорок. Небо на востоке чуть посветлело. В первой утренней перекличке принялись пробовать голоса беспокойные поселковые петухи.
Кладоискатели изрядно устали. Копали молча. И Данка уже ни о чем не спрашивала. У каждого невольно закрадывалась тревожная мысль: а не напрасно ли ищут? В самом ли деле здесь что-то спрятано? Но вслух пока не решались говорить об этом.
Однако всему приходит конец. В том числе и надежде. Первым сдался Костя. Бросив лопату, он отряхнул руки.
— Светает… Кончать надо. Ничего мы тут, видно, не найдем.
Эдик и сам готов был произнести эти слова, но все же, поплевав на горевшие ладони, сказал:
— Что-то бугорок этот подозрителен.
Через пять минут они убедились, что и там, кроме рассыпчатых комьев земли, ничего нет.
— А вам не кажется, мальчики, что мы мелко копаем? Ведь со временем земля… ну, как бы утолщается, что ли. Ветер наносит пыль и песок, каждый год наслаиваются травы и листья. Потому археологи и ведут раскопки на глубине нескольких метров.
Убедительно. Но Эдик сразу нашелся, что возразить:
— Этому же кладу не тысяча лет.
— Откуда ты знаешь?.. Ну, пусть не тысяча, а сто, например, или двести.
— И ста не будет, — уверенно заключил Эдик. — Это никакой не курган, а самое обыкновенное место. Твой дядя Вася ни с того ни с сего не стал бы здесь копать. Уж он-то знал, сколько лет этому кладу и на какой глубине он зарыт. Мы хорошо видели: он не в глубину копал, а в ширину. Верно, Кость?
