Леонид Моргун - Грис-космоплаватель
– Да вон же за домом у нас начинается большое капустное поле. И по весне мы все идем туда искать «божественных». Чуть подрастут они – и становятся «светлейшими», потом «великими», потом просто князьями, и так будут взрослеть, пока не станут нянями.
– И ты… ты тоже когда-нибудь будешь кому-то прислуживать за столом?
– Конечно. И землю буду пахать. И нянчить кого-то тоже буду. А иначе нельзя. Иначе вся жизнь полетит вверх тормашками.
– А что же, взрослые у вас совершенно не умеют творить чудеса?
Князь пожал плечами.
– Возможно и умеют. Но они всегда очень заняты своими взрослыми делами. Да и боятся они нарушить Закон Упорядочивания, – и пояснил: – Видишь ли, планета эта чересчур уж… как бы тебе сказать, добрая, что ли? На ней мысль человека так же ощутима, как движение человеческих рук на твоей планете. И так же, как в своем мире ты, таская бревна и складывая их, можешь построить, скажем, дом, у нас ты можешь сделать то же самое простым усилием мысли. Но дом этот, между нами, не будет прочен.
– Почему?
– Да потому что мысленно человек набрасывает лишь общий контур вещи, он забывает стругать доски, делать в них пазы, вставлять в них клинья, заполнять щели паклей. Так что проще взять да и выстроить этот дом по всем правилам. Но первые люди, высадившиеся на Энигме этого не поняли. Они решили, что обрели истинный рай. И потому принялись распоряжаться тут кто и как хотел. Один сводил горы, другой осушал моря, третий – вырубал леса, четвертый – вызывал дожди, пятый – небывалую жару, шестой сотворил невесомость, седьмой вообще потребовал молочных рек с кисельными берегами.
– Вот здорово! – с восторгом воскликнул Грис. – И как, получилось?
– Непонятно, чему ты радуешься? – нахмурился Ставр. – Молоко все скисло и образовало огромные вонючие болота на юге материка, а на киселе роятся полчища мух, которые устраивают ежегодные нашествия и разносят заразу. Кстати, того, кто это выдумал и заели до смерти собственные же мухи. И вообще, все они кончили плохо. Который сводил горы, был задавлен свалившейся с них снежной лавиной; которой осушал моря, не подумал, что они вдруг превратятся в тучи и прольются дождем, настоящим всемирным потопом; и представь себе, он утонул во время этого потопа вместе с тем, который вызывал дожди; вырубивший лес погиб от суховея, любитель жаркой погоды – от солнечного удара…
– А тот, который сделался невесомым?
– Его унесло ветром и о нем так до сих пор никто ничего и не знает, – князь развел руками. – И вот в результате всех этих художеств на планете стало твориться такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать. В одном месте летали ангелы, в другом какой-то святоша устроил самый настоящий ад, в третьем – бегали толстенные шелковичные черви, поедавшие все вокруг, в четвертом – чадили заводы, в пятом – маршировали солдаты-роботы. Кстати, можешь себе представить, какое оружие только не напридумали эти взрослые. Это вот, – он, кивнув, указал на стоявший в углу автомат, – это еще жалкий лепет по сравнению с лучеметами, лайтингами, бластерами и дезинтеграторами, – он сплюнул, и еще недавно грозный боевой автомат превратился в грубо оструганный грязный кол. – И вот, когда взрослые окончательно переругались между собой и только чудо могло спасти планету от атомной войны, дети тайком договорились и взяли власть в свои руки. Они-то и ввели в действие Закон Упорядочивания, раз и навсегда закрепив облик планеты и под страхом вечного зачарования запретив кому бы то ни было что-либо в нем изменять. С тех пор власть на планете принадлежит двадцати двум Великим Младенцам, а вся основная территория разделена на поместья, каждым из которых правит князь, его контролирует великий, а того – светлейший.
– Ну да, контролируют! – фыркнул Грис. – Они же несмышленыши!
– В колдовстве они, кстати, гораздо сильнее меня. А у меня они учатся рассудительности, чтобы начать княжить, как и я, когда придет их срок.
– Подожди, подожди, а как же ваши родители, так вот просто взяли и расстались со своей властью?
– Какие еще родители? – удивился князь. – Ты имеешь ввиду тех, первых взрослых? С ними поступили жестоко, но другого выбора не было. Их превратили… В общем, в разные предметы, чтобы они не смогли погубить всю планету. А дальше уж все пошло, как заведено.
– Послушай, а… – Грис смешался, но все же счел необходимым уточнить. – А почему во всем твоем поместье я не видел ни одной женщины? Они такие, ну… ну, в общем, ходят в юбках и вообще…
– А, девчонки… – князь пренебрежительно махнул рукой. – Мы с ними не общаемся. Они живут так же уединенно, как и мы, и у них в точности такие же порядки. Ближайшее их поместье в двух конных переходах отсюда. Наши мужики по весне и осенью помогают им сажать капусту. А что?
– Да нет, ничего, – пробормотал Грис, густо краснея. О своих догадках касательно чудесного появления на свет «божественных», «светлейших» и прочих младенцев, он предпочел юному князю пока не сообщать. «Вот вырастет взрослым, станет крестьянином – сам догадается», – благоразумно решил он.
Под утро разразилась гроза. Грис проснулся, разбуженный раскатами близкого грома и растворил окно, забранное слюдой. С хмурых небес проистекали целые водопады. На дворе образовалось небольшое озерцо. Быстро снующие речки уносили со двора останки расстрелянных Грисом ночью чудовищ. В центре двора на возвышении, под проливным дождем (Грис даже поежился) стояла худенькая детская фигурка.
Вскоре она взмахнула руками, и дождь прекратился. Тучи расползлись, в просвете засияло солнце. Сойдя со своего возвышения, Ставр (а это был именно он), вприпрыжку через лужи направился к дому. Увидев Гриса в окне, он остановился.
– Привет, – крикнул ему Грис. – Что, решил освежиться?
– Нет, пожар тушил, – ответил князь. – Отказывается одна из твоих пуль попала в сеновал, он загорелся, а мы и не знали. На счастье, кто-то дым учуял, а то не миновать бы беды. Тебе больше не стоит баловаться с огнестрельным оружием. И вообще, поосторожнее с огнем. Видишь же, у нас все сделано из дерева.
– А почему вы не строите из камня?
– Камням больно, когда их ломают, – серьезно ответил Ставр.
Глава 17
– А разве деревьям не больно, когда их рубят?
Ставр пожал плечами.
– Не знаю. Наверное, тоже больно. Но мы-то ведь рубим лишь мертвые, сухие деревья. Потому-то они и горят так быстро. Итак, обещай мне больше не стрелять и не создавать огнестрельного оружия.
– Хорошо, – согласился Грис, – если только на меня больше не будут напускать ваших чудовищ.
– Все равно не стреляй. Мало ли чем можно защищаться? Главное, чтобы у человека душок был.
– Что за душок? Запах, что ли?
– При чем тут запах? Душок – это дух, настрой, гонор, не знаю, как это объяснить, но чтобы что-то у нас сделать, надо очень сильно этого захотеть, а чтобы развеять это, надо столь же сильно этого не хотеть. Если надо избавиться от зверя, напусти на него своего, стань невидимкой, отлупи его палкой-ударялкой, но Закона не нарушай. Не то, клянусь Великими Младенцами, быть тебе бревном на лесоповале… Ну ладно, одевайся, пойдем завтракать.
Завтракали кашей, смахивающей на манную и еще какими-то очень душистыми фруктами. Кроме Гриса и Ставра. и горнице собрались еще трое молодых людей от шестнадцати до восемнадцати лет, Славен, Добрин и Равен, а также насупленный великий князь и сидевший на почетном месте светлейший, которого кормили из ложечки. Завтрак прошел нормально, лишь однажды тарелка Гриса подскочила к верху и зависла, готовая ежесекундно плюхнуться ему на голову, но все присутствующие так посмотрели на светлейшего, что он отвернулся и расхныкался. Объединенными усилиями тарелку осторожно водворили на прежнее место.
Когда трапеза подошла к концу, светлейшего унесли, а грязные тарелки, повинуясь напряженным взглядам князей и княжичей, поднялись в воздух и неторопливо, гуськом поплыли на кухню, воздух в комнате вдруг сгустился, с потолка ударила коротенькая молния, густыми клубами повалил дым, и в центре стола возник, кружась на пятках, мальчик в черном халате, украшенном блестками. Был он худ и черноволос, лет десяти не больше, но его крупные темные глаза смотрели из-под густых сросшихся бровей по взрослому серьезно и настороженно.
– Творите, братья! – сказал он, подняв в приветствии правую руку.
– Твори и ты, – ответили хозяева.
– С чем пожаловал, Мрачек? – спросил Ставр.
– Жареным запахло, – ответствовал тот, – вот я и решил присуседиться к вашему столу.
– Опоздал, мы уже откушали.
– А запах остался, – возразил Мрачек. – В твоем доме новый княжич? – осведомился он, коротко глянув на Гриса. Почему-то от этого взгляда у него по спине пробежали мурашки.
– Это мой гость и друг, – ответил Ставр.
– Уж не он ли твой дом поджег? – насмешливо осведомился Мрачек, но тут же переменил тему. – Впрочем, это твое личное дело, с кем дружбу водить и что у себя поджигать. Главное, чтобы не был нарушен Закон.
