Леонид Моргун - Грис-космоплаватель

– Цель оправдывает средства, – заявил Вергойн, – ведь я сражался с силами зла.

– Нельзя сражаться со злом такими же подлыми методами. Ты же в своих целях использовал страдания несчастного, напуганного, мальчика. Захватив корабль фарарийцев, ты на одну-единственную секунду одел на себя вневр. С этого мгновения время для тебя застыло, ты проворно сбегал в прошлое и в будущее, ухитрившись обвести вокруг пальца весь белый свет. Первым делом ты подстерег Старого Какубана и стащил его закукленный мир, упрятанный в мешок. Но овладеть им ты не смог, чудовищная масса этого мира могла втянуть в себя все, что угодно. Открыть его мог лишь темпоральный Скипетр власти, существующий одновременно в десяти временах. И ты решил сотворить его сам. Ты решил повернуть время вспять и заставить его служить тебе. Для этого ты прежде всего состряпал древнее пророчество и подсунул его фарарийцам. Ты же явился в подсознание этого мальчика, готовя его исподволь к будущей службе. Ты же раздразнил медведя и вывел его на поляну. И сам же скормил ему тайком вневры, все до единого, хотя одного-единственного хватило бы с лихвой на то, чтобы вернуть мальчика домой.

– Это правда? – спросил Грис, взглянув на командора. Тот не ответил, лишь отвел глаза. Потом сказал:

– Я тоже рисковал жизнью. Я пожертвовал друзьями. Я подвергался пыткам и побоям…

– Но все это ты проделал не из любви к людям, а во имя своего гигантского, непомерного честолюбия. Ты твердо решил стать повелителем этого мира – и ты добился этого, Какубан!

– Не называй меня так! – вскричал тот в гневе.

– Да посмотри же на себя! Как тебя еще называть?

И в самом деле, удивительные изменения произошли с командором в считанные мгновения. Нет, внешне он остался почти таким же – рослым, плечистым, поджарым белокурым мужчиной лет тридцати, с горделивой осанкой, но в то же время что-то изменилось внутри него. Потух и стал вороватым взгляд, глаза его постоянно бегали с места на место, пальцы стали цепкими и сухими, весь он как-то поджался и нахохлился, потемнел и вдруг стал удивительно похож на большую, старую, серую ворону.

И тут Грис понял, что он стар, невероятно стар, и мудр, что от роду ему множество веков, что видел он зарождение и гибель цивилизаций, знал и мир, и войны, и любовь, и ненависть, и везде, и всегда на протяжении этих веков он сражался и проигрывал одну войну за другой, и погибал, и вновь нарождался для новой борьбы до тех пор пока смертельно не устал от всего этого и не решил одним решительным и тщательно выверенным ударом покончить со всем. Но не рассчитал, ах, как не рассчитал он всех последствий этой победы. И стало мальчику бесконечно жаль это всесильное существо, павшее жертвой собственной хитрости и коварства.

– Все это… – со слезами на глазах сказал командор, – все это лишь из любви к тебе, Рада, Радость моя. Ведь только так я мог разрушить сковавшие тебя злые чары!

– А ведь и я любила Звездного Вергойна, – прошептала Отрада. – Знал бы ты, как я ждала его…

– И я пришел!

– Я ждала человека, а не бога. Я любила честного, искреннего, отважного героя. Но ты предал сам себя, командор, и вместе с собой свою любовь и меня. Никакая самая возвышенная цель не способна оправдать коварство, ложь и чужие страдания. Никакие, самые высокие и благородные помыслы не способны искупить твою вину перед этим ребенком. Прощай, Грис, – она шагнула к нему и взяла его за руку. – Возьми это! – сняв с пальца черное кольцо, она надела на его безымянный палец. – Ты освободил мое сердце, но душа и тело мои еще скованы древним заклятьем. Вырастай поскорее и приходи за мной. Я за это время ничуть не постарею. Ты придешь?

– Да! – воскликнул Грис. – Да, Отрада моя!

– А теперь – прощай, – сказала девушка и поцеловала его. – Черный обруч и черный пояс уносят меня обратно в замок Роллен-Лайн. Я вечно буду ждать тебя, любимый… Облик ее стал медленно расплываться, таять в солнечных лучах, вначале похожий на проекцию, затем на мираж, на радугу, на легкую дымку, на тень… пока совершенно не растворился в воздухе.

За спиной Гриса послышалось сдавленное чертыхание. Он обернулся. Стоя на краю платформы бывший командор, ставший теперь Какубаном, творил пассы, взмахивая скипетром и призывал громы и молнии на голову Шалого, который, бродя вокруг платформы, рычал и огрызался, то увеличиваясь в объеме, то уменьшаясь до сравнительно маленьких медвежьих размеров.

– Послушай, – нервно сказал Какубан, – когда пойдешь домой, то захвати с собой и этого прожорливого зверя. Здесь для него не хватит корма.

– А когда я пойду домой? – спросил Грис дрогнувшим голосом.

– Когда захочешь, – сухо сказал Какубан. – Хоть сейчас. Хочешь?

– Хочу.

– Ну, ступай.

Он взмахнул скипетром, и все вокруг застыло, время замедлило свой ход, и пространство раскололось, образовав узкую зияющую щель, в которой мальчик с замирающим сердцем увидел знакомый цветущий луг, и ощутил аромат весенних трав, и – вот она! единственная, ни с чем не сравнимая тропинка, которая, образуя причудливые зигзаги, сбегает к крыльцу родимого дома.

Пройдя к нему, Шалый ткнулся в ухо своим холодным носом.

– Н-на-а… – вяло промычал он. – Тв-в-вое-о-оо…

Изо рта его выпала безжизненная облезлая тряпка, все, что осталось от бедняги Пшука.

– А ты пойдешь туда, со мной? – спросил он Шалого.

Медведь задумчиво потянул носом воздух, постоял и… – разделился надвое. Пять его тел с радостным ревом бросились в щель, а оставшиеся с нескрываемой ненавистью уставились на Какубана.

– Эгей!.. Гей! – послышалось снизу. Грис посмотрел туда. Один, Двойка и Тройка в окружении ребятишек-однополчан весело махали ему руками и подбрасывали кепки.

– Прощай, Грис! Мы победили!

– Хотите со мной, на Землю? – предложил он.

Ребята переглянулись, посовещались, потом Один заявил:

– Не волнуйся, у нас есть ее координаты. Когда понадобиться, мы сами к тебе прилетим, только не теряй тройкину булавку, она выведет нас на тебя. А нам пока надо разобраться с царем, унтерами и генералами. Видел, как мы шарахнули по крепости?

– Так вы ее нарочно сбили?

– А ты думал, что все это божьей милостью случилось?

Грис искоса взглянул на Какубана.

– Тебе стоит поторопиться, – напомнил тот.

– До свидания, – сказал мальчик.

– Прощай, – ответил бог.

– До свидания, – уточнил мальчик. – Потому что я обязательно вернусь. Меня ждет Отрада.

– Если ты посмеешь вернуться, тебе придется сразиться со мной, – заявил Какубан и в глазах его сверкнули молнии.

– Я понял…

– Вот как?

– Я понял, как надо сражаться с богами, – твердо сказал Грис. – И понял, что человек гораздо сильнее любого бога. Если он – действительно Человек!

Он ступил в щель и еще некоторое время шел по пустоте, потом шагнул на землю, и вприпрыжку припустил по тропинке, вниз, вниз, быстрее, и еще быстрее, потому что увидел, как на крыльцо домика вышла женщина, поглядела вдаль, приложив ладонь ко лбу, и вдруг всплеснула руками и что-то закричала, заголосила, увидев его… Мальчик бежал к ней, раскинув руки, а за спиной его сверкнула молния, и пространственно-временная щель сомкнулась, оставив на небе сполохи северного сияния, невиданного доселе в этих краях.

Об этом удивительном природном феномене будут еще некоторое время писать газеты, и спорить ученые, посудачат и старожилы, припоминая, что видели именно в этот момент на небе некое диковинное существо вроде человека исполинского роста в золотом одеянии, который размахивал руками, отбиваясь от огромного нападавшего на него животного, чем-то смахивающего на медведя…

Много еще будет разговоров на эту тему и в поселке, и в его окрестностях, но мы о них узнаем в свое время, потому что пришла пора дать моему герою отдохнуть. Именно в этот момент он попадает в объятия высыпавших ему навстречу родных братьев и сестер, отца с матерью и старенького дедушки. И было и их доме в тот день много смеха, радости, и веселья.

На этом и позвольте мне завершить