Мы были первыми - Алексей Ефремович Шилов
— Объезд далеко? — спросил Костя.
— С версту повыше, там овраг кончается, — ответил Колька.
Но тут Афонька подъехал на своем вороном жеребце на самый край оврага. Конь захрапел и стал боязливо пятиться.
— Не возьмет, — вздохнул Афонька и повернул обратно.
— А, может, кто перемахнет? — начал подзадоривать попенок ребят. Потом с насмешкой крикнул мне: «Эй, ты, детдомовский! Ну-ка на своей кривохвостой перелети на ту сторону!»
Его дружки засмеялись. У меня от обиды сердце защемило. Захотелось треснуть кулаком попенка по пухлой морде.
Но тут я увидел, как побледнел Колька. Глаза у него сощурились, ноздри раздулись. Он тронул Гнедка к самому обрыву. Гнедок посмотрел на дно оврага, понюхал, потом нетерпеливо стал бить передним копытом по земле. Колька ласково потрепал его по шее.
— Что ты хочешь делать? — забеспокоился Костя.
Стиснув зубы, Колька отъехал сажен на пятьдесят и повернул коня к оврагу.
— Коль, не надо, — жалобным голосом попросил Васька и начал дрожать, как осиновый лист.
— Не говори под руку, — толкнул его в бок одноглазый Степка, — помешать можешь.
Колька еще раз погладил коня. Тот, закусив удила, нетерпеливо переступал ногами.
— Вперед, Гнедко! — выкрикнул Колька и стегнул его поводом.
Гнедко, вытягиваясь в струнку, словно полетел к оврагу. Мы затаили дыхание. Овраг все ближе, ближе…
Васька закрыл лицо ладонями, а Гнедко в этот момент — раз! — и ласточкой перескочил на тот бок.
— Молодец! — выкрикнул Костя.
Колька глубоко вздохнул, улыбнулся и опять похлопал верного Гнедка по шее.
— Наш Буденный скорее себе голову свернет, чем толстопузикам поддастся, — с гордостью сказал Степка. Глаз его радостно сверкал. Мы все тронулись в объезд.
Когда подъехали к березняку, солнышко уже закатилось. Начало смеркаться. Мы спутали каждый свою лошадь, потом стали собирать сухие дрова. На опушке развели костер. Постелили на траву кто чапан, кто попону, с шумом расселись вокруг огонька.
— Картошки с собой захватили? — спросил сразу всех Костя.
— Вестимо, — ответил рассудительный Степка, — нешто в ночное можно без картошки.
— Вот как жару много наберется, тогда картошку посадим, а сейчас давай про этих, как их?.. Про пивонеров рассказывай, — торопил Колька.
Костя посмотрел на него, улыбнулся. — Не пивонеров, а пи-о-не-ров. Ну, что же, давайте поговорим о пионерах.
Он подкинул несколько палочек в костер.
— Вы все слыхали, что до революции в нашей стране хозяевами были царь, помещики да фабриканты, а крестьяне, рабочие гнули на них спины от зари до зари.
— А потом дали буржуям по загривку и стали жить хорошо! — выкрикнул Колька. — Это мы знаем тоже.
— Правильно, Коля, но случилось это не сразу и не так легко, — продолжал Костя, — крестьян и рабочих надо было сперва организовать, а затем поднять на борьбу с царизмом. Сделали это Ленин и его верные друзья — революционеры-большевики. Царь их ссылал на каторгу, гноил в тюрьмах, расстреливал, но они продолжали бороться за народное счастье и победили!
Теперь Колька смотрел Косте прямо в рот, ловил каждое его слово.
— Но вы, ребята, знаете, что все люди стареют, потом умирают. Кто же придет на смену умершим большевикам? Откуда наша партия будет брать пополнение?
Мы только переглянулись и не знали, что ему ответить.
Костя разъяснил нам.
— Владимир Ильич Ленин создал Коммунистический Союз Молодежи, сокращенно — комсомол. Мы, комсомольцы, и есть помощники партии. Подрастем, наберемся ума-разума, а потом сами станем большевиками.
— А здорово он придумал! Так большевики никогда не переведутся, — опять не утерпел Колька.
— Ленин, Коля, был великий и мудрый человек. Но когда все, теперешние комсомольцы, мы станем большевиками, тогда откуда наша партия будет брать пополнение? — хитро прищурился Костя.
— Мы вырастем и сделаемся комсомольцами, — быстро ответил Колька.
— Молодчина! — хлопнул его по плечу Костя. — Но чтобы ребята не ждали до семнадцати-восемнадцати лет, Владимир Ильич создал детскую Коммунистическую организацию, которую и называют пионерия. Пионер — значит первый, самый молодой, юный большевик. Пионер — верный помощник комсомола и большевистской партии. Каждый пионер носит на шее красный галстук, частицу нашего знамени.
Тут Костя вынул из нагрудного кармана гимнастерки маленький красный сверточек.
— Вот это и есть пионерский галстук. У него три конца: большой — партия, поменьше — комсомол, маленький конец — пионеры. Галстук повязывают на шею вот так. Тогда все три конца: партия, комсомол, пионерия соединяются в крепкий, нерушимый союз — узел.
— А у нас в селе тоже будут пионеры? — допрашивался Колька.
— Обязательно! — ответил Костя и начал объяснять нам, кого принимают в пионеры, каким должен быть пионер.
— А пионеры богу молятся? — это Васька спросил.
Костя засмеялся.
— Пионеры в бога не веруют.
— Эге, вот это ничего себе! — удивился Афонька. — Тогда никто не пойдет в твои пионеры.
— Ты не пойдешь — и не надо, а за других не ручайся, — покосился на него Колька.
— А ты пойдешь? — не унимался Афонька.
Колька немного подумал, потом твердо сказал:
— Пойду!
— Как же ты, такой задира, будешь без драки жить? Ведь сказали тебе: «Пионер — всем ребятам пример». Значит, и драться им нельзя, — с усмешкой сказал попенок.
Колька растерянно посмотрел на Костю.
— Неужто совсем нельзя?
— За правое дело, Коля, драться можно и нужно! На пионерских сборах мы будем об этом и о многом другом говорить подробно.
— А когда ты станешь в пионеры принимать? — не унимался Колька.
— Завтра вы поговорите со своими родителями, а послезавтра все, кто хочет вступить в пионеры, приходите в 12 часов дня в клуб. Там, в красном уголке, будет прием в пионеры.
— А коли отец с матерью не дозволят, тогда как? — уставился Степка на Костю.
— Постарайтесь убедить их, но если они будут упорствовать, то за дело Ленина можно бороться без воли родителей. А теперь давайте разучим пионерскую песню. Называется она «Юный барабанщик». Я буду петь, а вы постарайтесь запомнить слова и мотив песни.
Он запел:
Мы шли под грохот канонады,
Мы смерти смотрели в лицо,
Вперед продвигались отряды
Спартаковцев, смелых бойцов.
У Кольки оказался хороший слух, он сразу подхватил мотив, зато я слова хорошо запоминал.
…Средь нас был юный барабанщик,
В атаках он шел впереди
С веселым другом барабаном,
С огнем большевистским в груди.
Однажды ночью на привале
Он песню веселую пел,
Но пулей вражеской
