Мы были первыми - Алексей Ефремович Шилов

— Да ты чей? Тебя как зовут-то?

— Петькой его кличут, Хлебновых он, из приюта, — вместо меня ответил Васька.

А Колька добавил:

— Он к учению способен. За зиму сам всю грамоту одолел. Его теперь сразу в четвертые посадят.

— Во-он как!.. Ну, молодчина. Учись, и вы, ребята, учитесь. Нам теперь, ох, как грамотные люди нужны! А кулачье, Петя, хозяйничает потому, что у нас на селе Советская власть еще не окрепла. Души, положим, Тарас не покупает, а жилы у батраков выматывает. Но скоро отольются волку овечьи слезы. Царя, буржуазию свергли, а с кулаками и вовсе справимся. Вот только рабочий класс подмогу нам пришлет.

— Солдат пригонят? — обрадовался Колька.

Дядя Егор улыбнулся.

— Нет, Коля, солдаты нам не нужны. Нам нужен большевик-организатор.

— Ты ведь сам большевик, — удивился Колька.

— Верно, большевик, — подтвердил дядя Егор, — умом и сердцем я все понимаю, но высказать правильно не могу, язык у меня корявый. А тут нужны такие слова, чтобы людей за душу брали, чтобы огонь в сердцах зажигали. Нужен агитатор, руководитель народной массы! Понял? Да и маловато нас, большевиков-то: председатель сельсовета да я.

— А чего же не шлют руководителя? — допытывался Колька.

Дядя Егор затянулся напоследок несколько раз подряд, загасил о землю окурок, сказал со вздохом:

— Присылали, а кулачье убило его.

— Чего же их не заарестуют? — встрепенулся Колька.

— Не пойманный — не вор. Они хитро сделали. Поехал он за товаром для кооперации, а когда возвращался обратно, поднялся буран. Лошадь с возом пришла, а его нет. «Напился-де пьяный, свалился где-нибудь да замерз». А ежели я доподлинно знаю, что он в рот не брал спиртного. Тогда как? Весной ходил я на розыск. У Сухой балки нашел его варежку. Вот и выходит: убили да в балку сбросили. Зимой труп под снегом не видать, а весной полой водой унесло его. Попробуй, найди.

Дядя Егор встал во весь свой высоченный рост, забасил сверху вниз.

— Ну, ребята, поговорили и хватит. Мне ведь надо рыдванку доделывать. Сенокос скоро.

Мы не стали ему мешать, ушли.

6

На другой день, когда мы с Колькой пошли к роднику за водой, нас догнал Васька.

Запыхался, не отдышится никак.

— Знаешь, Коль, знаешь, Петь, — к нам в село приехал избач! — выпалил он.

— Это чего — избач? — спросил Колька.

Васька торопливо засипел:

— Избач — это советский домовой! Станет по домам ходить, весь молодняк — ребят и девок — в нечистую веру обращать.

— Кто тебе сказал, тетка твоя? — недоверчиво покосился Колька.

— Ну, да, — признался Васька.

— Врет она! — Колька ополоснул ведро.

— А может, правда? — посмотрел на меня Васька.

Я тоже сказал:

— Врет.

— Ну, тогда вы разъясните: что такое избач? Ага-а, молчите… Сами не знаете, а на других говорите, — торжествовал Васька.

Колька зачерпнул из родника ведро воды.

— Сейчас пойдем, спросим дядю Егора.

Мы быстро поднялись по тропинке на берег и зашагали по улице к дому Казаковых.

Колька поставил ведро с водой в сени, скомандовал нам:

— За мной!

Буденовец выезжал на рыдване со двора.

— Дядя Его-о-р! — закричал изо всей мочи Колька.

Тот остановил лошадь.

— Что стряслось?

— Дядя Егор, правда, к нам в село избач приехал?

— Правда, Коля. Вчера прибыл. Рабочий класс шлет нам свою подмогу. Скоро будет у вас новый заведующий школой, большевик.

— А избач, он что будет делать? — допытывался Колька.

— Будет заведовать нардомом, культурную работу станет проводить на селе. Да вы сбегайте к нему, он уж, наверно, в нардоме. Познакомьтесь с ним, расспросите. Ну-у, родимая, пошевеливайся!

Дядя Егор щелкнул кнутом в воздухе и запылил по улице.

— Понятно тебе? — строго спросил Ваську Колька. — Культурную работу станет проводить на селе. За мной!

И мы припустились к нардому.

Нардом стоял посреди площади, недалеко от школы. У нардома молодой парень связывал проволокой две длинные жерди и напевал:

…Наш паровоз, лети вперед!

В коммуне остановка,

Иного нет у нас пути,

В руках у нас винтовка.

Мы остановились за углом школы.

— Глянь, на голове-то у него башкирская тюбетейка, — испуганно засипел Васька, — и рубашка на нем чудная: сама красная, а воротник и концы рукавов — черные.

— Городская, — пояснил Колька, — пошли.

— А может, он все-таки домовой? — попятился Васька.

Почему-то и меня робость взяла. Тогда Колька один направился к избачу. Я поборол свою робость, пошел за ним.

— Вот и помощники идут, — оглянулся на нас парень.

У него светлый чуб, веселые голубые глаза. А зубы мелкие, ровные и блестящие.

— Здорово, хлопцы!

— Здорово, коли не шутишь, — ответил Колька.

— «Уж больно ты грозен, как я погляжу», — засмеялся парень, — давайте знакомиться: меня зовут Костя, а вас как?

— Я — Колька, он — Петька. Чего мастерить хочешь? — поинтересовался вдруг.

— Радио знаешь?

— Нет. А что это за штуковина?

— Сейчас объясню, — сказал Костя и принялся растолковывать нам, — далеко, за тысячу верст отсюда, стоит столица нашей Родины Москва. Там есть дом, который называется радиостанция. На этой радиостанции человек говорит в микрофон, аппарат такой, слова по проводу поднимаются на высокую железную мачту и с нее по воздуху летят во все уголки земного шара.

Мы с вами поставим две длинных деревянных мачты — одну на клубе, другую — на школе. Натянем между ними проволоку — антенну. Один конец проведем через окно в клуб к радиоприемнику — ящик такой, будут слова из Москвы лететь по воздуху, зацепятся за нашу проволоку, прибегут в радиоприемник, и он заговорит!

— Ох, ты и врать здоров! — покачал головой Колька.

Костя весело засмеялся.

— Не веришь?

— Чай, не маленький.

— Ну, ладно, Фома неверующий, сам услышишь.

Из-за угла показался Васька. Он боязливо, с оглядкой, пошел к нам.

— Вот еще один помощник идет. Смелее, брат! — подбадривал его Костя. — У-ух, какой ты золотистый!.. Прямо жар-птица!

— А они говорят — рыжий, — показал на нас Васька.

— Так они, пожалуй, скажут, что я сивый, — смешно развел руками Костя.

— Ты и так сивый, — подтвердил Колька.

— Нет, я — светловолосый; значит — блондин, — заспорил Костя, — ты ведь не вороной, а черноволосый, то есть брюнет, Петя — шатен, русоволосый. Рыжие, вороные, карие да сивые только лошади бывают, а не люди. Понял?

Тут Васька ни с того, ни с сего спросил Костю:

— Ты нехристь?

— А ты во христе? — улыбался Костя.

— Знамо дело, вот погляди! — Васька торопливо расстегнул ворот рубашки и достал медный крестик на засаленном гайтане.

— А если ты снимешь его, тогда что?

— Тогда господь бог покарает! —