Яник Городецкий - Треугольник
— Может, врача вызвать?
— А зачем, Март?
— Как зачем? Больно же, ты сам говоришь! А вдруг совсем плохо?
— А ты сомневаешься, да? Чего его вызывать? Ну скажет он мне, что надо в больницу. И чего?
Я не находил слов. Ну не может быть, чтобы никак нельзя было помочь.
Ладно тебе, Кот. Ты же сам себя обманываешь. Ты же знаешь, что можно.
Опять ты? Господи, как же тяжело к тебе привыкнуть… воспоминание.
Ладно, не вздрагивай. Ну так что? Струсил?
Я? Струсил? Отнюдь.
Ага, конечно. Ты не решишься.
Откуда ты знаешь?
Я тебя хорошо знаю. Лучше, чем знаешь себя ты сам…
Я не стал дальше пререкаться с двойником. В конце концов, он прав. И мы оба это знаем. Ладно. Вот придет Юлька, и скажу. Все скажу, все, что надумал прошлой ночью. Раз выхода нет — будем цепляться за маленький шанс.
Юлька пришла через сорок минут. Она пришла бы быстрее, но ей пришлось оставаться после уроков и переписывать словарный диктант по русскому. У них полкласса диктант на двойки написали. Что до меня, то я вообще на эти словарные диктанты не хожу: нас училка всегда предупреждает, когда будет следующий, и я благополучно остаюсь дома спать (ой, ма, так голова болит, кошмар…). Ну, вы видели, какие записки я писал Карташову и Герасимову, так что прекрасно понимаете — мне на словарных диктантах делать нечего.
— Ты что-то глючишь, — заметил Пальма после того, как Юлька рассказала нам, почему ей пришлось остаться в школе.
— Это почему?
— У тебя же по русскому четыре! Я ни в жизнь не поверю, что ты лебедя схватила. Скорее я биологию на пятерку отвечу.
Юлька скорчила брату рожу.
— Ага. Ты еще скажи, что она к тебе придирается все время.
— А то нет! В прошлый раз как классно параграф выучил, а она мне трояк вкатила! Эх, тройка, птица-тройка…
— Во клоун, — засмеялась Юлька. — Кот, он кроме как дурачиться, больше ничего не умеет. Ну скажи, жертва коммунизма, когда он был, этот прошлый раз? Год назад? Или два?
— Три. В шестом классе я отвечал первый параграф. Строение клетки. Про всякие митохондрии и семядоли…
— Семядоли не оттуда, — усмехнулась Юлька. — Вот видишь. Правильно тебе тройку поставили.
— Знаешь, Юлька, что я думаю? Я думаю, тебе все равно, правильно мне поставили тройку или нет. Ты всегда займешь сторону того, кто против меня. Да?
— А то, — Юлька швырнула рюкзак под шкаф. — Ты совершенно прав. Давайте это отметим. Умные мысли посещают тебя нечасто. За это надо выпить.
— Вот, — обиженно сказал Пальма, развернувшись ко мне. — Вот она — любовь к старшему брату.
— А за что тебя любить? За то, что ты все время бухтишь, да?
— Не обязательно. За то, что я есть, — скромно заявил Пальма. Я видел, что Юлька сейчас лопнет от смеха. Она, на всякий случай вооружившись подушкой, стояла возле окна и давила в себе вырывающийся хохот.
— В левом углу ринга спортсмен в синих трусах — Пальма! В правом углу ринга спортсмен в красных трусах — Юлька! Итак, леди и джентльмены, начинаем!
У меня не было в руках ничего такого, что могло бы изобразить гонг, и я просто хлопнул в ладоши.
— А у меня трусы не синие, — повернулся ко мне Пальма.
— Это неважно, — отмахнулся я.
— А у нас весовые категории разные, — покачала головой Юлька.
— Это тоже не важно. Ладно, давайте уже! Такое шоу посмотрю!
— Я с этой стокилограммовой тушей драться не буду!
— Это я — стокилограммовая туша?! — оскорбился Пальма. — Ну, держись!
И был бой. Я с интересом наблюдал за взбесившимися братом и сестрой. Как бы они друг друга не убили, в самом деле! Мечутся, рычат, ругаются! Зря Юлька говорила про весовые категории — по-моему, она пока лидирует… Хотя тут ничего непонятно, только подушки мелькают со скоростью света и трещат по швам.
Через минуту Юлька повалила Пальму и стала душить. Из-под подушки сыпалось много нечленораздельной речи, которая наверняка вся сводилась к одному нецензурному воплю.
— Слезь с меня! Больно! Щас задохнусь, дура! — разобрали мы. Пальма заболтал ногами, пытаясь попасть по Юльке. Ничего у него не получилось, а Юлька придавила его еще одной подушкой. Пальма затих.
— Задохнулся, что ли? — пошутил я. И тут же обругал себя. Юлька, здорово испугавшись, стащила с Пальмы подушки. Пальма лежал неподвижно. Юлька потрясла его за плечо. Я встал рядом.
— Дышит?
Юлька пожала плечами и придвинулась ухом к лицу брата. Пальма раскрыл глаза и заорал, схватив сестру и перевернув на пол.
— Ну что? Моя очередь душить тебя подушкой!
— Ты меня оглушил, псих ненормальный!
— А что, бывают психи нормальные? — Пальма прижал Юльку подушкой. Юлька вделала ему кулаком.
А я вздохнул с облегчением. Господи, а если бы он задохнулся? Это ведь проще не бывает.
— Слезай, — я взял Пальму за плечо. Он с удивлением посмотрел на меня.
— То есть как — слезай? Я только начал играть победу.
— Заканчивай, значит.
Пальма нехотя слез. Юлька, нахмурившись, встала и вместе с подушками села на подоконник.
— Я их изымаю, — сказал я.
— Не дам, — не согласилась девочка.
— Давай, давай. Они станут собственностью нейтральной стороны. Вам я их не доверяю.
Я отобрал подушки и с комфортом устроился на матраце.
— Сегодня пойдем грабить банк, — твердо сказал я.
— Ты что, спятил? — Юлька, кажется, мне не поверила. — Прикалываешься, да? Смешно.
— Да нет, Юль. Не прикалываюсь. Просто… а что делать-то? Денег надо.
— Да как ты банк-то ограбишь? Ты же… Ты что, умеешь грабить банки?
— А зачем? По-моему, у меня столько преимуществ по сравнению с грабителями банков… Ничего такого сложного нету, мне кажется.
— Ага. Только маленькая деталь. Деньги в сейфе. Под замком.
— Ну уж это проще простого. Вы что, не видели, как я Марту спер? Я же могу через двери проходить. И сейф — не проблема.
— Ну ладно. А ты хотя бы знаешь, где эти деньги точно находятся?
— Как — где? Сама же сказала, в сейфе.
— Ага. А если нет?
— Найду. Я могу быть самым классным рецидивистом на свете.
— Ничего подобного. Рецидивист — это тот, кто уже отбывал срок.
— А может, я отбывал… Ну так что?
Юлька пожала плечами. Пальма вообще ничего не говорил — он только слушал наш с Юлькой разговор. Похоже, он мою решимость не воспринимал всерьез. Я, честно говоря, тоже. Но мне совершенно непонятно, как он может сейчас сидеть с такой равнодушной миной на лице.
— Пальма, да что с тобой такое? Тебе нужны деньги или нет? Ты что, совсем ничего не понимаешь? Я могу их достать, правда, могу!
— Да я понимаю. Только надо в другой город ехать на операцию. Я же не поеду один, верно?
— С бабушкой поедешь, — уверенно заявил я. — Тоже мне — проблема.
— А она спросит, откуда столько денег.
— Ну и что? Расскажешь ей про меня.
— С ума сойдет.
— Да ладно. Мы как-нибудь осторожно…
Пальма нерешительно смотрел в окно. Он явно сомневался. Я ждал.
— Надо попробовать, — добавил я.
— Надо, — кивнула Юлька.
Пальма, не отрываясь от окна, сказал:
— Ну давайте. Заодно за телефон заплатим.
И мы пошли грабить банк. Господи, какой неудачной аферой мне это казалось! Чем ближе мы подходили к сберкассе, тем страшнее мне становилось. Мне казалось, что все взоры прикованы ко мне, что все только и думают: "Смотрите, вот этот псих-неудачник, который собрался грабить банк!". А когда мимо нас проехала сине-белая машина с мигалкой, я чуть было не развернулся и не пошел назад. Конечно, я понимал, что никто меня не видит. Что в любом случае я останусь безнаказанным. Но поставьте себя на мое место и представьте себе все мои мысли (мысли вполне законопослушного человека!). Я не думаю, что вам будет уютно. Да еще за плечами висел рюкзак, в который мне предстояло положить столько ворованных денег, сколько я никогда не видел и в руках не держал.
— Короче, — я постарался не терять самообладания и найти хоть какие-нибудь слова. — Когда подойдем, вы куда-нибудь сворачиваете…
— Подожди, как это — сворачиваем? А за телефон заплатить? Пойдем вдвоем, — сказала Юлька. Я не стал говорить ей, что платить за телефон сейчас — высший идиотизм. Пускай идет, мне так будет даже спокойнее. Я буду знать, что не один там, в этом деньгохранилище.
— Ладно. Значит, мы вдвоем заходим, а ты, Пальма, остаешься где-нибудь неподалеку. Юлька платит за свет, а я ищу сейф…
— За телефон, — поправила меня девочка.
— Ага. Неважно. Потом я быстренько тырю денежки и убегаю. Встречаемся там, где стоит и ждет нас Пальма. Ну как?
— План потрясающий, — усмехнулся Пальма. Проще не бывает. Особенно трудна моя роль в этом действии.
— Тебе нельзя привлекать внимание, — тоном шпиона объяснил я. — Могут возникнуть подозрения — ты крутишься в банке, а потом едешь на операцию, которая стоит бешеных денег.
