Владислав Крапивин - Алые перья стрел
— Но это же, наверно, интересно, — неуверенно сказал Алешка.
— Бывает интересно. Бывает даже страшно, а иногда весело… Только все равно…
— Что все равно?
— Не нужны сказки, если ты один. Скучно в них одному.
— Но ты же всегда летишь с пассажиром!
— Ну и что? Он долетит и уйдет. У каждого своя сказка, своя дорога. По чужим сказкам летаю уже целый год, а своей у меня нет. Кончилась…
— Думаешь, кончилась?
— Конечно. Антарктиды больше нет, ребят я не собрал… А самая хорошая сказка — это когда находишь друга.
— Знаешь что, Летчик? Тебе нужен второй пилот.
— Пилоту второе кресло нужно, а оно ведь для пассажира. Вот если бы кто-то, как Данилка или как Тима… или еще кто-нибудь. Чтобы рядом посадить можно было, как тебя… Нам бы тесно не было…
— Я понимаю… Жаль, что у меня другая дорога.
Антошка не ответил. Посидели молча. Летчик встал.
— Солнце уже низко. Пора…
— А обратно я тоже с тобой полечу?
— Обратно на поезде. Так полагается. Говорят, удобнее и проще… Ну, полетели…
Даже с высоты было видно, что солнце уже у самого горизонта. Оно рассыпало по стремительным лопастям винта красные блики.
— Вон за тем лесом Ветрогорск. А дальше — море… — И Антошка плавно двинул вперед ручку управления…
Они приземлились недалеко от окраины, в большом поле. За высокими травами догорал закат, над ним желтел месяц.
Алешка выпрыгнул из кабины. Летчик тоже выпрыгнул и встал рядом.
— Ну вот, теперь уж совсем прилетели…
— Далеко до города?
— Недалеко. Иди прямо на закат. Скоро начнется дорога, пойдешь по ней и почти сразу увидишь дома…
— Спасибо, Летчик… — Алешка чувствовал себя виноватым и стеснялся взглянуть Антошке в лицо. Но все же взглянул. И… взял в руки Антошкину ладонь.
Опять помолчали.
— Прощай, Летчик…
— Прощай… — Антошка опустил голову.
Алешка сделал шаг, но… что-то держало его. Нельзя было уйти вот так, без всяких слов.
— Сейчас полетишь обратно?
— Нет, я здесь посижу. До утра. — Антошка сел у маленького колеса, прислонился спиной к пухлой шине.
— А зачем… до утра?
— Просто так. Вдруг придет кто-нибудь… Какой-нибудь пассажир.
— А мне… значит, никак нельзя лететь с тобой обратно?
— Нет, можешь закрутиться со мной, застрянешь в разных сказках. А у тебя же своя дорога. .
— Да. Я пойду. — Алешка выпрямился. Вспомнил про Машу, про кораблик. И про то, что времени в обрез. И все же… — А ничего, что ты здесь один? Ночь же…
— Ну что ты! Ничего со мной не случится, я под охраной Сказки.
— От холода Сказка тебя не спасет. Возьми мою куртку. Она надежная, походная.
— Да не надо! Тебе же дома влетит!
— Ни капельки мне не влетит, даже не думай!
Алешка скинул курточку, набросил на Летчика. И она накрыла его, съежившегося у колеса, с ногами.
— Спасибо… Ну, ты уж иди. Скоро совсем стемнеет. — Летчик протянул из-под куртки руку. Алешка еще раз пожал его ладошку. Повернулся и пошел среди темной травы.
А Летчик смотрел, как уменьшается на фоне заката Алешкин силуэт.
Ветрогорск начался улицей, заросшей дубами и вязами. За деревьями поднимались странные дома с узорчатыми балконами, башенками и светящимися окнами. Сразу видно — непростой город. И жизнь здесь шла непростая. По горбатому мостику через Овраг проскакали всадники в плащах и шлемах с перьями. Отовсюду слышались непонятные звуки: то сигнал трубы, то рычание, то отдаленные выстрелы, то неразборчивая песенка. Раздался обиженный мальчишечий голос:
— Я так не играю, вы мне ковер-самолет подсунули дырявый!
А потом:
— Руки вверх, господин Кривая Акула! Вы окружены!
В ответ:
— Ха! Ха! Ха! — и снова «бах», бах»! Похоже, что из старинного пистолета.
И вдруг опять звонкий ребячий голосок:
На златом крыльце сиделиЦарь, царевич, король, королевич!Только я там не сидел,Я в саду малину ел!Кто попрятался в саду,Съем малину и найду!
Алешка шел и оглядывался: не знаешь, чего откуда ждать.
Бархатный женский голос (то ли королева, то ли ведьма) спросил из темноты:
— Мальчик, хочешь в нашу сказку? Надо спасти принцессу, она залежалась в хрустальной пещере!
Алешка пуще прежнего завертел головой:
— Извините, но я не могу… Я должен идти своей дорогой…
— Ну, иди, иди… своей дорогой…
Скоро Алешка вышел на маленькую площадь, здесь горели фонарики. Посредине громоздился фонтан с якорями, по причудливым домам пролетали отблески света — наверно, от маяка. Алешку окружила компания мальчишек. Он сперва струхнул, но тут же увидел, что ребята дружелюбные.
Они были в пестрой одежде приморских пацанов, маленьких рыбаков: в тельняшках, зюйдвестках, разноцветных голландках. Некоторые с веслами на плечах. Старший сказал Алешке как знакомому:
— Пошли с нами! Мы идем искать говорящего дельфина Степку! Он знает, где затонул старый пароход «Везувий» с елочными игрушками!
Малыш в мешковатых штанах до пят пообещал шепеляво:
— Штепка покатает наш на шпине. Он жнаешь какой штремительный!
Остальные необидно засмеялись. Девочка в капитанской фуражке объяснила:
— Сегодня такой вечер. Обязательно случится какое-нибудь приключение.
— Ребята, спасибо. Я бы хотел, но я не могу, честное слово. У меня важное дело…
Они не обиделись, но огорчились. Шепелявый малыш сказал:
— Штрашно жалко…
— А вы не знаете, где Корабельный музей?
Они наперебой объяснили, что «он вон там, совсем рядышком, «шражу жа площадью», в начале Якорного спуска…».
— Он сейчас, наверно, уже закрыт, да?
— Да что ты, он всегда открыт! — сказала девочка.
— Двери там шовшем не жапираютша…
Старинное здание музея нависло над Алешкой темной громадой. Над высокой резной дверью светил фонарь — судя по форме, корабельный.
Алешка потоптался под фонарем, на высоком каменном крыльце. Что делать-то? Решился, потянул дверь за привинченный к ней медный якорь. Дверь запела, отошла…
Вестибюль был освещен узорчатыми (видимо, тоже корабельными) фонарями. Справа лежал у стены черный якорь-великан. Под его лапой спал щенок, он дернул ухом, но не проснулся.
Вверх уходила лестница с могучими якорными канатами вместо перил. Перед лестницей белела скульптура: мраморный мальчик (видно, только что выбравшийся из воды) сидел на сером валуне и держал выловленную в волнах бутылку. Внутри бутылки был различим кораблик. Мальчик — так показалось Алешке — был похож на Летчика. А кораблик… нет, это был не тот, за которым пришел сюда Алешка. Надо искать. И Алешка пошел по широкой лестнице, под нависшими корабельными флагами…
Потом он шагал по просторным залам Корабельного музея — сперва в полной пустоте и тишине. Потом раздались сзади мелкие шаги, Алешка вздрогнул, но оказалось, что это догнал его щенок. Помахал хвостом. Они пошли вдвоем. Громадный мир связанных с морской жизнью вещей обступал Алешку. На картинах в тяжелых рамах смутно проступали мачты и паруса; из углов смотрели носовые корабельные фигуры — русалки, рыцари, львы, фантастические существа. По стенам развешаны были старинные карты, спасательные круги, штурвалы, корабельные часы. В витринах поблескивало абордажное оружие и навигационные инструменты. Выпукло выступали из полутьмы громадные глобусы и колбы песочных часов…
Да, но нигде не было моделей!
— А где же корабли? — спросил Алешка щенка. Тот опять замотал хвостом и вдруг припал на передние лапы, залился звонким лаем. Он лаял на чучело свирепого пирата, смотревшее сквозь витринное стекло. Алешка сперва шарахнулся от пирата, а потом испуганно сказал щенку:
— Тихо, ты! Подумают, что вор забрался…
Послышались шаги. Щенок замер в выжидательной позе.
— Ну вот, — вздохнул Алешка. — Сейчас мне влетит.
Из-за витрин показался высокий человек в морской куртке. Прямой, широкоплечий, со шкиперской бородкой. Сказал без удивления:
— О, да у нас посетитель. Такой поздний гость. Тебе нравится в музее?
— Нравится… Только я не очень рассматривал. Я пришел по делу.
— Вот как! По важному?
— Очень!
— Ну, рассказывай…
— А вы… здесь работаете, да?
— Я — Хранитель музея.
У Хранителя были внимательные глаза, но не было в них ни капельки строгости. Алешка рассмотрел это, когда свет корабельного фонаря упал Хранителю на лицо. Алешка перестал тревожиться.
— Ну, так что за важное дело у тебя? — сказал Хранитель.
— Мне говорили, будто все модели, которые уплывают от хозяев или теряются, находят дорогу сюда… Правда?
