Черный часослов - Эва Гарсиа Саэнс де Уртури

Однако на этот раз нечто изменило мой обычный распорядок. Когда я приехал в Вильяверде и собирался войти в дом дедушки, мне в глаза бросился краешек конверта, торчавший из черного металлического почтового ящика – этого пережитка старины, где уже крайне редко появлялась какая-либо корреспонденция.

Я вытащил конверт и с удивлением обнаружил, что письмо адресовано мне и, хотя на нем была наклеена марка, никаких данных отправителя указано не было.

Конверт был из особой бумаги, высокого качества. С некоторым сожалением я разорвал его и обнаружил внутри стихотворение греческого поэта Константиноса Кавафиса. Оно было написано от руки, элегантным почерком моей мамы.

Взволнованный, я отошел от дома и спустился в постирочную. Я знал, что это было письмо от мамы, и мне хотелось прочитать его в одиночестве, в том самом месте, где мой отец и она провели свою последнюю ночь.

Стихотворение называлось «Итака» [21]:

Когда к Итаке в путь ты устремишься,

Проси богов, чтоб странствие продлилось

Как можно дольше, полное открытий и приключений.

Не бойся лестригонов и циклопов,

И грозный Посейдон тебе не страшен,

Всех этих чудищ никогда не встретишь,

Пока все помыслы твои парят высоко

И чувства тонкие переполняют сердце.

Не встретишь лестригонов и циклопов

И ярость Посейдона не познаешь,

Когда внутри, с собою, их не носишь

И сам их не создашь своей душою.

Проси богов, чтоб странствие продлилось.

Чтоб много раз прекрасным летним утром

Ты заходил, с восторгом и волненьем,

В чужие гавани, невиданные прежде.

Ты задержись на рынках Финикии,

Купи товаров, что тебя пленяют:

Коралл и перламутр, эбен, янтарь прозрачный

И благовонья, что склоняют к страсти, —

Как можно больше страстных благовоний.

И поброди по городам Египта,

Чтобы познать премудрость древних старцев.

И в мыслях ты всегда держи Итаку.

Туда попасть – твое предназначенье.

Но никогда не торопи корабль.

Пусть странствие твое продлится годы

И стариком ты приплывешь на остров,

Со всем богатством, что скопил в дороге,

Даров не ожидая от Итаки.

Итака подарила годы странствий,

Не будь ее – не плыл бы твой корабль.

Но больше одарить тебя ей нечем.

И пусть в Итаке блеска не увидишь —

Не стоит думать, будто ты обманут,

Ведь ты вернешься, мудростью сияя,

Познав, что значит долгий путь к Итаке.

Я долго плакал наедине с собой, перечитывая письмо и мысленно благодаря маму за лучший подарок, преподнесенный мне на мой день рождения.

Немного успокоившись и придя в себя, я наконец отправился в дом. Едва я вошел, до моих ушей донесся смех Дебы, с восторгом смотревшей вместе с дедушкой очередную серию «Марко».

– Папа! Ты будешь смотреть с нами «Марко»?

– Конечно, дочка, – ответил я, садясь на диван рядом с ними, и Деба тотчас вскарабкалась ко мне на колени.

И я улыбнулся, услышав звуки песенки, которую Марко пел своей маме: «Куда бы ты ни отправилась… я все равно тебя отыщу».

От автора

Я написала этот роман как дань уважения книге и загадочному, чарующему миру библиофилии. Он существует совсем рядом, параллельно нашей привычной книжной вселенной, но стоит приоткрыть его дверь, перед нашими изумленными глазами предстанут мириады молчаливых томов, недоступных непосвященному новичку.

Как и во всех моих романах из саги о Кракене, я переплела художественный вымысел о мире коллекционирования старинных книг с собственным опытом, который мне довелось получить в разных жизненных обстоятельствах. Возможно, этот художественный вымысел очень похож на реальность, но это только видимость. Описанных мною персонажей никогда не существовало в действительности, хотя в романе действие разворачивается в местах, столь узнаваемых для жителей Витории и Мад-рида.

Отправную точку сюжета мне подсказала выставка «Работницы карточной фабрики. Живая память» в музее «Бибат» в Витории-Гастейс. Хотя я упоминаю всемирно известную фабрику игральных карт, история, описанная в романе, является, безусловно, плодом моего воображения. Впрочем, на улице Мануэль Ирадьер на самом деле существует заброшенный особняк, и в Школе искусств и ремесел действительно имелась библиотека, переданная в дар владельцем карточной фабрики и закрытая для посещений после смерти библиотекаря.

Кроме того, в семидесятые годы существовала фабрика, где были выставлены чучела животных, в том числе и горилла с пулей в груди, и огромная коллекция рогатых копытных.

Еще одно место, которое я хотела спасти от забвения, – это легендарный книжный магазин «Линасеро», ныне прекративший свое существование. Все свое детство и юность я с трепетом проходила по темному коридорчику, соединявшему книжный отдел с магазином канцтоваров, в предвкушении новых книг и восхитительных школьных принадлежностей, так радовавших меня несколько десятилетий назад.

К счастью, существует также Фонд Санчо Мудрого и Музей фонарей, и мое воображение превратило эти места в важные для сюжета сцены действия.

Хотя школа Веракрус является значимым местом в жизни Итаки, выбор на нее пал исключительно из-за ее архитектуры. Меня всегда интриговал ее облик английской школы-интерната, столь необычный для нашего северного города. Прототип сестры Акилины – монахиня, преподававшая предтехнологию и другие предметы нескольким поколениям юных жительниц Витории в школах Ниньо Хесус и Саградо Корасон. Именно ей принадлежит история о воспитаннице, сбежавшей во время сильного снегопада и погибшей из-за упавшего на голову цветочного горшка.

Что касается сцен, где действие разворачивается в Мад-риде, то я провела читателя на Британское кладбище, в «Капсулу времени», на Куэста-де-Мойано и в квартал Лас-Летрас.

Должна сказать, что действительно существует место, где находится загадочный книжный магазин на улице Прадо, и любопытный читатель может поискать его след на фасаде.

Хотя никому еще не пришло в голову создать «Книжный магазин Души», этот плод моего воображения был вдохновлен «Маленькой литературной аптекой» во Флоренции, где лечат души читателей с помощью лекарства книг.

И наконец, творческой искрой, разжегшей работу над этим романом, послужил случай, о котором я узнала в Музее подделок в Вене. Это был необычный способ убийства, когда преступник нанес на холст картины смесь на основе глицерина, зная, что покупатель будет чистить ее