Черный часослов - Эва Гарсиа Саэнс де Уртури
– Значит, я не потерял маму – и к тому же обрел крестную…
– И я рада, что смогу наконец быть ею для тебя, – ответила Гойя.
– Что касается других дел, то ты ведь теперь наследница Эдмундо.
– Именно так.
– И ты наследуешь всю его коллекцию книг, в том числе и последние приобретения.
– Если ты намекаешь, знаю ли я о его покупке библиотеки у наследников Барделя, то да, у меня есть все документы.
– И где сейчас все эти двадцать тысяч экземпляров?
– В одном закрытом магазинчике в квартале Лас-Летрас.
– Давай угадаю: на улице Прадо, девять.
Гойя посмотрела на меня с восхищением.
– Ну и ну, ты достойный сын своей матери! Да, они пока находятся там.
– Инспектор Менсия официально изъяла «Черный часослов» Констанции Наваррской, обнаруженный в кабинете Хуана де ла Куэсты, и он останется в распоряжении полиции на время следствия, однако, как только пройдет суд, книга будет возвращена ее законному владельцу, то есть тебе. Могу я спросить, что ты собираешься с ней делать?
– Знаешь, много лет назад одна девочка, с которой я обращалась очень жестоко, оказала мне очень большую услугу. Можно сказать, спасла меня. Она сильно рисковала: ее могли за это выгнать из школы, она могла лишиться всего. Однако, несмотря ни на что, она это сделала, чтобы помочь мне. У меня в моей жизни всегда было все, просто по праву рождения. Ей же пришлось все время жить в отречении. От своей фамилии, от ребенка, от спутника жизни, от домашнего очага… «Черный часослов» – это просто книга, по крайней мере для меня. Для Итаки же это нечто большее. Завершение цикла, окончательное расставание со своим прошлым. Восстановление справедливости, в память о сестре Акилине. Ты же понимаешь, что я не собираюсь продавать часослов. Твоя мама заслужила его как никто другой.
– Спасибо, я не сомневался в тебе. И лишь один, последний вопрос: ты тоже Эгерия?
– Нет, Унаи. Быть Эгерией не каждой дано. Эгерия – это вечная странница. Нужна очень большая стойкость, чтобы жить такой жизнью. Мало кто способен на это.
69. Обещание
Май 2022 года
Через час я уже подъезжал к Вильяверде. Дедушки дома не оказалось, и я отправился искать его в саду.
– Пойдем, дедушка, – сказал я ему. – Нам предстоит долгий разговор.
– Что ж, захвачу с собой яблочек, – ответил он и взял пару яблок из корзины, куда собирал их с утра.
– Давай соберем еще цветов для папы.
И по дороге к кладбищу мы нарвали букет лаванды.
Я рассказал дедушке все, что произошло со мной за последние дни. Про мою встречу с мамой и разговор с Микаэлой Гойей, обо всем, что я узнал о тайне моего рождения.
– Ты не мог совсем ничего не знать, дедушка. Марта Гомес не была моей матерью: отец уехал в Мадрид и вернулся с женой и ребенком, но невозможно, чтобы несоответствие дат никогда не вызывало у тебя никаких вопросов.
Тогда дедушка, сняв свой берет, отряхнул его от садовой пыли и приблизился к могиле моего отца.
– Гаэль, сынок… Сколько лет я скрывал все от нашего мальчика, потому что ты связал меня обещанием. И я исполнил его. Это было трудно, но я сдержал свое слово. Теперь все закончилось, Унаи все знает. И, думаю, я уже могу рассказать ему то, что ты когда-то не разрешил рассказывать, – произнес дедушка, обращаясь к плите с металлическими буквами.
Потом он кивнул, словно получив ответ, который не слышал я.
– Ну, это я и говорю, – пожав плечами, ответил дедушка могиле моего отца и повернулся ко мне. – Что ж, думаю, он согласен и разрешает мне.
– О чем ты говоришь, дедушка?
– Об этом проклятом обещании. Сколько времени пришлось молчать… Ладно, давай я все тебе расскажу – в любом случае всегда лучше знать, чем оставаться в неведении.
Я взял дедушку за плечи и повернул к себе.
– Дедушка, что это за обещание?
– Сынок, я пообещал твоему отцу, что не буду задавать лишних вопросов, когда он уехал в Мадрид работать у своего друга. Он часто звонил нам, но не наведывался в деревню. Гаэль впервые приехал лишь спустя какое-то время – когда ты уже появился на свет и он женился на Марте, очень хорошей девушке. Но я, конечно, не был дураком – кое-что сопоставил, и у нас с твоим отцом состоялся разговор, дома, на нашей кухоньке. «В Мадриде жизнь более анонимная, – сказал мне Гаэль. – Там ни у меня, ни у Марты нет никого из родственников – и нам не приходилось ни перед кем отчитываться насчет даты нашей свадьбы, рождения Унаи или беременности моей жены. Если мы вернемся в Виторию, то, прошу, не задавай вопросов, а если люди будут спрашивать, говори, что мы поженились и потом родился Унаи. И, пожалуйста, никогда – ни ты, ни мама – не заговаривайте об этом с Мартой, она очень стыдится этого».
«Меня воспитывали в очень строгих правилах, Гаэль, – ответил я ему, – ты это знаешь. Но времена изменились: я вижу, вы, молодые, хотите всю молодость наслаждаться своей свободой. Я тоже жил в Мадриде шесть лет, когда был на фронте, и там нравы, к счастью, уже тогда были другими. Там я привык к свободе, и мне было тяжело возвращаться в нашу маленькую деревню: тут я чувствовал себя зависимым, подчиняющимся воле кого-то другого. Церкви, моей семьи, друзей, никогда не выезжавших отсюда… Не мне судить, как ты должен строить свою семейную жизнь. Мы вырастили и воспитали тебя, ты стал хорошим человеком. Мне этого достаточно».
«Папа, пообещай мне, что все это останется между нами», – попросил меня Гаэль.
«А что ты скажешь мальчику, когда он вырастет?» – спросил я.
«Унаи? То, что меньше всего его ранит».
«Я думал, ты скажешь, что откроешь ему правду, когда он будет к этому готов».
«Нет, я этого не сделаю, – ответил Гаэль. – Пусть он верит в ту историю, которая будет причинять ему меньше боли. Я люблю его. И не стану снимать с себя груз своей вины и ошибок, прикрываясь правдой. Правда не так важна, если заставляет страдать тех, кого мы любим».
70. Путь к Итаке
12 августа 2022 года
Это был мой любимый день в году. Точнее, меня ожидала самая прекрасная ночь: Деба тоже присоединилась к нашей традиции – ложиться
