Во тьме безмолвной под холмом - Дэниел Чёрч
Она ревела и ненавидела себя за это, потому что выглядела бестолочью, какой ее всегда считали. Небось решили, что она маманю оплакивает и Пола с Кирой, а это неправда, неправда! Она плачет потому, что оказалась такой дурой. Возможно, маманя когда-то хотела поступить так же, как она, но наткнулась на такое же отношение: раз ты Харпер – значит, замаран.
Может, если уехать подальше, в другой город, другое графство, то все будет по-другому. А может, это как клеймо, которое все увидят, куда ни сунься.
Джесс вытерла глаза. Все равно она никуда не поедет. Никто не знает, когда это все закончится, если вообще закончится. А обратной дороги нет. Она в одной лодке с Элли и остальными, что бы там о ней ни думали. Некоторые к ней вполне нормально относятся. Не все ее ненавидят. А большего, наверное, и не надо.
Она сжала руку Милли в ответ. Викарий между тем продолжала свой рассказ.
– …Вероятно, они больше времени сражались с этими существами, чем общались с людьми. Похоже, твари не унялись даже после нашествия норманнов. Но обитатели фермы далеко не сразу решились перейти на сторону противника.
– И это мама говорила, – вставила Джесс. – Она про это рассказывала. Типа как сказки на ночь. Как завоевать Их доверие, не сглупить, подарки Им делать. Животных. Людей.
– Жертвоприношения, – пробормотала Шарлотта. – Как они хотели поступить со мной и Дэйвом. – Она прикрыла рот ладошкой. – О черт. Дэйв… Дэйв и его папа… кто-нибудь их видел? В смысле, если их видели…
Первой молчание нарушила Элли:
– Они жили на Храмовой, верно?
Шарлотта покачала головой:
– Там его папа жил. У Дэйва есть квартира в Кузнечном.
– Он поехал домой с папой, милая, – мягко проговорила Милли. Джесс вспомнила, как Милли его величала – Рон Чэппл, лорд Песьезалупский, – и закусила губу, чтобы не засмеяться. – Они оба должны были находиться на Храмовой.
Шарлотта с мольбой взглянула на Элли.
Та покачала головой и произнесла:
– Я нашла на Храмовой только трех выживших. Прости.
Лицо Шарлотты сморщилось. Ее семья пропала, а теперь и дружок тоже. Джесс хотела взять ее за руку, но не осмелилась.
– Сочувствую, – выдавила она наконец.
Шарлотта бросила на нее непонятный взгляд и потупилась.
– Я даже не вспомнила о нем, – проговорила она. – За весь день.
Элли посмотрела на Мэдлин, желая, чтобы та продолжала. Викарий поймала ее взгляд и кивнула.
– Итак, – сказала она, – по-видимому, на ферме разработали ритуалы и все такое, чтобы держать существ в узде, а то и ублажать, дабы обезопасить себя, даже если остальные будут в опасности. И в какой-то момент они начали все записывать. Или кто-то делал это за них. Они наверняка справлялись сами, ведь мы знаем, что ферму пришлось полностью заселять как минимум дважды, то есть они не могли полностью положиться на устную традицию. В общем, вот такая предыстория.
Мэдлин выглядела бледной и уставшей. Она была тяжело ранена, потеряла много крови. Несмотря на это, Элли придется поговорить с Милли позже.
– В общем, задружились. Судя по всему, настоящую угрозу представляют не эти твари. Они просто… прислуживают чему-то еще.
– Чему же?
– Спящим, – сказала Джесс. – Так их маманя называла. Спящие под холмом. Там еще стишок был, который она нам читала. – Девочка наморщила лоб. – Во тьме безмолвной под холмом Они уснули мертвым сном…
– Это где-то здесь. – Мэдлин перевернула пару страниц. – Ага, вот:
Во тьме безмолвной под холмом
Они уснули мертвым сном,
Чтоб век за веком коротать,
Доколь Их день придет опять.
Богами некогда Их звали,
Молясь Им, в страхе трепетали;
Кругом Них челядь расползлась,
И, хоть господ минула власть,
Их слуги зимнею порой
На люд охотятся земной,
И на пути с добычей вниз,
Все смотрят – знаки ль не сошлись?
Когда хозяйский сон пройдет?
Вот что волнует этот сброд.
Забей окно, пусть свет горит,
Покуда Живодер творит
В ночи свой суд; сиди молись,
Чтоб до тебя не добрались.
И коль узришь Их знак углем
Над дверью или очагом,
На стенке, балке, на окне —
Он возвестит о страшном дне,
Когда величие Христа
Поблекнет, и Древнейших стать
Затмит мораль любых церквей,
И в тот же миг из всех щелей
Сонм Живодеров, рой из ада
Придет скосить Христово стадо
За ночи две. На третью – Пляс
Разрушит Спящих долгий транс,
И, бесконечна и темна,
Отныне будет ночь одна,
И все, кто спал, обрящут власть,
Придя, как темная напасть.
Но всяк, кто верил, жди: грядут,
Тебя к престолу призовут.[16]
В наступившей тишине Милли так стиснула крестик, что костяшки побелели.
– Боже правый.
Кейт издала дрожащий смешок:
– Да уж, не Сильвия Плат.
– Две ночи, а на третью Пляска, – проговорила Джесс. – Так мама без конца твердила.
– И что это значит? – спросила Шарлотта. Мэдлин нахмурилась и перевернула еще несколько страниц.
– Первая ночь – это когда жертвой стал Тони? – спросила Элли.
– Нет, – сказала Джесс. – Это когда все только начиналось. Они оставили знак. Понимаете… – Она нахмурилась, вспоминая. – Мама говорила, что Они время от времени выходят по ночам на охоту. Но не чтоб пожрать или ободрать кого-нибудь – знаки ищут.
– В том, как умирают их жертвы, – добавила Мэдлин. – Что-то вроде гадания. Вот что значил для них Тони.
– Как ты и предполагала, – сказала Милли. – Помнишь? Держу пари, ты была права. Если подсчитать все случаи смерти от переохлаждения в Тирсовом долу, на Воскресенском кряже, Фендмурской пустоши и Пологом холме, то окажется, что их в разы больше, чем в других регионах.
– Каждую зиму некоторые из них просыпаются, – сказала Мэдлин. – Они поднимаются на поверхность, загоняют кого-нибудь и смотрят, как он умирает от холода. Высматривают какой-то знак. И в этом году они его увидели.
– И забрали наших родных. – Голос Кейт дрожал. Она глянула на Шарлотту.
– И начали с окраин, – добавила Шарлотта. – Вдали от самой деревни. Для разминки. Верно?
– Итак, это и была первая ночь, – сказала Элли. – Вчера была вторая. А сегодня…
– Третья, – сказала Джесс. – Ночь Пляски. Так маманя говорила. Когда великаны пробудятся.
– И как это остановить? – спросила Шарлотта. – Ну, это ведь как-то можно предотвратить,
