Страшная тайна - Алекс Марвуд
Они молчат. Не только потому, что в шесть утра звуки разносятся далеко, но и потому, что все лишились дара речи. Они не могут смотреть друг другу в глаза. Шон Джексон, Чарли Клаттербак и Роберт Гавила, молча идущие вместе по дороге с ношей, которую будут нести на протяжении всей жизни. Джимми спит. Наверное, это к лучшему.
Шон уже переписывает свою историю у себя в голове. Самобичевание – не та эмоция, которая надолго задерживается в его душе. «Я не виноват, – думает он, неся тело дочери в старом мешке для мусора, который они нашли рядом с одним из кухонных шкафов. – Если бы Клэр хоть как-то контролировала себя, если бы она не ссорилась вечно с людьми, у нас в эти выходные был бы обслуживающий персонал и ничего бы этого не случилось. Что я должен был сделать? Я готовился к этому несколько месяцев, потратил тысячи фунтов. Она саботировала мой день рождения, а я просто пытался спасти ситуацию».
Коко весит гораздо больше, чем ему казалось, когда она была живой и ерзала в его объятиях. Теперь он понимает, что означает «мертвый груз». Она мотается и переваливается в мешке, как деревянная марионетка.
Сердце Шона разрывается. «Клэр считает, что у меня нет эмоций, – думает он, – но они есть. Я помню ее щенячье тепло, как она карабкалась по мне, ее дыхание у моего уха, стук ее сердца. Если бы кто-нибудь знал, что я сейчас делаю, он бы подумал, что я холоден как лед, но это не так. Чего можно добиться, еще больше разрушив жизни четырнадцати человек, только из-за убеждения, что некая „справедливость“ все исправит? Все уже испорчено. Теперь ее уже ничто не вернет».
Роберт уходит вперед, когда они добираются до опасного места, где дорога соединяется с въездом в Харбор-Вью и переходит в шоссе. До открытия парома еще более получаса, но может образоваться очередь. Люди из других социальных слоев, люди, с которыми у него нет ничего общего: любители ранних прогулок, ребята из школы дайвинга со своими «Лендроверами», полными кислородных баллонов, нудисты из Студленда, готовые к новому дню, развлекающиеся в песчаных дюнах за пляжем. Все те, для кого рассвет – это первое, что видишь по пробуждении, а не последнее перед сном.
Дорога пуста. Весь Пул, должно быть, отходит от похмелья после праздничных выходных, максимально используя последние дни перед тем, как магазины начнут подготовку к Рождеству. Роберт машет рукой, а Шон и Чарли как можно быстрее тащат свою ношу, пока не оказываются под прикрытием заблокированного экскаватора.
Мимо по местной дорожной полосе проносится одинокий автомобиль, и они задерживают дыхание, пока тот не заворачивает за угол. Водитель пьет кофе и даже не смотрит в их сторону, когда проезжает мимо. Еще несколько секунд потенциальной опасности, и они окажутся на территории Сивингса.
Они бегут туда, Коко бьется об их голени. Он не хочет об этом думать. Это больше не его Коко. Теперь это конкретная проблема, требующая конкретного решения. А конкретные решения – это то, в чем он хорош.
Сад Сивингса запущен. Песчаная грязь, взбитая шинами и ботинками, и эти загадочные кучи камней, крашеного дерева и бетона, которые строители разбрасывают где попало, как кошки, помечающие свою территорию. Стеклопластиковая раковина, что вскоре станет бассейном, лежит рядом с шестью штабелями брусчатки, которая будет окаймлять бассейн после его установки. Трудно поверить, что к вечеру, когда прибудут ландшафтные дизайнеры, чтобы снова озеленить территорию, все будет готово, но Шон знает, что у строителей в карманах билеты на ночной паром из Портсмута, и если он что-то и отметил в этом недавнем притоке с востока, так это то, что польские рабочие гораздо более добросовестны, чем их британские коллеги. Этот человек, Януш, выудит из недр польского сообщества целый легион для последнего рывка, если будет хоть малейшее опасение, что они не успеют к сроку. А деньги Шона гарантируют, что у Януша все получится. К полудню территория будет кишеть загорелыми плохо выбритыми мужчинами, которым наплевать на все, кроме работы.
Пробираясь по берегу, они прижимаются к ограде между Сивингсом и Харбор-Вью. Брюзгливый старый хрен в Сигаллсе, скорее всего, спит за своими плотно закрытыми окнами, но лучше все-таки допустить возможность того, что он может притаиться там и наблюдать. Они поднимаются на самый верх и оглядываются вокруг. Единственные окна, выходящие на будущий бассейн, – это окна спальни хозяев Харбор-Вью. С ростом стоимости земли в Сэндбэнкс втиснули много новых зданий, но в этом райском уголке мечты местных архитекторов о пригородном саде остались нетронутыми.
Они перебираются по грязи к лестнице, которая торчит над краем ямы.
Яма глубокая и влажная. В результате работ она оказалась ниже уровня моря. Вода просочилась из песчаной почвы и стоит, солоноватая и непривлекательная, на глубине семи футов.
– Как думаешь, насколько она глубока? – спрашивает Чарли. Его голос звучит сдавленно – впервые за всю его взрослую жизнь.
– Придется выяснить, – говорит Шон и начинает спускаться по лестнице.
Они ждут, пока он сойдет с нижней ступеньки и погрузится в воду. Ее по колено. Мешок лежит между их лодыжками, ничтожно маленький для такой тяжести. Шон отходит на несколько футов, чтобы оценить местность. Как и подобает фундаменту, это обычная яма в земле, песок влажно всасывает ноги, ничего особо не сделано, чтобы разграничить глубокую и мелкую части. Построив в свое время несколько таких объектов, он знает, что раковина-вкладка будет опущена внутрь с дренажем и насосами, уже готовыми к подключению к системе фильтрации, которая проложена под люком на глубине. Это не обязательно должна быть тщательно выкопанная по форме раковины яма. Если она достаточно глубока, чтобы в нее поместился бассейн, этого будет достаточно. Щебень заполнит ее и образует прочное основание. И удержит тело на дне.
«Мы положим ее на мелководье, – думает Шон. – Подальше от рабочей части, где находятся фильтры. Таким образом, даже если что-то пойдет не так и какому-нибудь любопытному сантехнику придется залезть в трубопровод, он заберется недостаточно далеко, чтобы найти что-нибудь». Он пробирается обратно к лестнице.
– Ладно, – говорит он тихо. – Давай ее сюда.
На мгновение он запинается, услышав местоимение женского рода. «Остановись, – думает он, – просто остановись. Нельзя задумываться. Это не Коко, не твоя маленькая девочка; это пакет, от которого нужно избавиться. Строители, наверное, выкинут сюда половину своего мусора под видом щебня».
– Какая там глубина? – спрашивает Роберт.
– Фут-полтора?
– Господи.
«Не надо сейчас меня упрекать, Роберт».
Он чувствует, как погружается в песчаное дно. Переставляет ноги и ощущает,
