Вы меня не знаете - Имран Махмуд
Правда, скажу вот что: в тот день я все ей выложил. Я смотрел, как уезжает «альпина», и в голове у меня крутилась только одна мысль. Что происходит? Что происходит? Я дошел до своей тачки и сел в нее. Домой я ехал как в тумане. Как она все это объяснит? Тут враньем не отделаешься. Слишком все запутано.
Я вернулся домой и стал ждать. Она скоро пришла, на лице – улыбка, которой она улыбалась мне раньше и при виде которой я ничего не сказал в прошлый раз. Но теперь я на это не повелся. Она аккуратно закрыла за собой дверь и перекинула паранджу через спинку стула.
– Привет, как дела? Есть что-нибудь поесть? – Она такая же спокойная, как и всегда, и я не знаю, как ей это удается.
– Кира, что, блин, происходит? Я знаю про того парня, – говорю я из-за чашки, из которой пью чай.
Она замирает и прекращает копаться в холодильнике. Я вижу, как она делает вдох, будто просчитывая варианты. Наконец говорит:
– Это не то, что ты думаешь.
– Откуда ты знаешь, что я думаю? – Я встаю, чтобы, когда она обернется, посмотреть прямо ей в лицо.
– Точно не то, что нужно. – Она по-прежнему смотрит в холодильник.
– А что я должен думать? – Я стараюсь не повышать голос.
– Я не могу рассказать. Но ты должен доверять мне, – говорит она и наконец поворачивается. Она спокойна. Совсем не такая, как я ожидал. Она не нервничает. Ведет себя не так, будто ее только что поймали на лжи. Кажется, она почувствовала, не знаю, облегчение.
– Как?! – ору я. – Кира, мать твою, как я после такого должен тебе доверять? Ты даже не говоришь, что происходит!
– Просто… Обещаю. Я все тебе расскажу. Но потом. Завтра.
Ну что я мог поделать? Она пообещала, что расскажет, и пришлось этим удовлетвориться. Но я придурок. Я должен был заставить ее рассказать. Или догадаться сам. Все было у меня перед глазами. Все кусочки пазла, но я просто не знал, как их сложить.
По лицу судьи я вижу, что пора переходить к главному. Прежде всего вам надо знать, какой у нас был план. Итак, наступил вечер пятницы, вечер, когда Фейс должен быть в клубе, и Курт зашел к нам пораньше, чтобы мы еще раз пробежались по плану. Мы все слегка нервничали и разговаривали по минимуму. Курту удалось достать не слишком палевный девятимиллиметровый пистолет. Он побывал в паре ограблений, но, насколько Курту было известно, из него никого не убили. Он принес пистолет в пакете из «Макдональдса» и положил на наш круглый кухонный стол.
Я открыл пакет, чтобы посмотреть, но откуда ни возьмись появилась гигантская ручища Курта и оттолкнула меня.
– Чувак, перчатки надень, – говорит он и вытаскивает из кармана куртки пару латексных перчаток.
Я надеваю их и заглядываю в пакет. Пистолет там, лежит на дне, похожий на толстый черный ломоть. Я беру его и чувствую его тяжесть в затянутой в перчатку руке.
– Заряжен?
– Пять пуль. Больше достать не смог.
– Готовы, ребят? Если остались вопросы, сейчас самое время их задать, – говорит Ки, выходя из спальни. Она на высоченных каблуках и в черно-белом платье. Волосы убраны наверх и почти никакого макияжа. Она очень красивая.
– Ага, – говорит Курт, едва замечая ее, – погнали.
– Рации взяли?
Мы киваем.
– Не забудьте: пользуемся только этим каналом. Телефоны в клубе не ловят, – говорит Ки и протягивает мне спортивную сумку.
– Не очень подходит к платью, – говорю я, но она не в настроении шутить.
Я беру сумку и кладу в нее пистолет. Стягиваю перчатки и засовываю в карман джинсов. И мы уходим.
Когда мы спускаемся по лестнице, я замедляюсь и пропускаю Курта вперед. Беру Киру за руку и немного торможу ее. Она оборачивается и смотрит на меня. Мне хочется сказать что-нибудь, что угодно, просто чтобы найти с ней контакт, но нужные слова не приходят в голову. В итоге я молчу. Несколько секунд она смотрит мне в глаза.
– Прости, – говорит она, останавливается и целует меня в щеку.
На улице мы расходимся в разные стороны. Ки – ловить такси. А мы с Куртом идем на остановку ждать автобус. Мы оба одеты в почти одинаковые белые худи и белые кроссовки. Мы знаем, что в автобусах камеры. Мы хотим на них попасть. Это часть плана, который мы с Ки прогоняли несколько раз подряд. Через несколько минут приходит нужный автобус, мы запрыгиваем в него, поднимаемся на второй этаж и садимся сзади, где нас никто не подслушает. В конечном итоге это не важно, потому что за всю поездку ни я, ни Курт не придумали, что бы такого сказать.
Следующие пятнадцать минут проходят медленнее, чем обычно. Они тянутся так долго, что в какой-то момент мне начинает казаться, что мы едем в этом автобусе уже час. Время от времени меня захлестывает паника, и я замедляю дыхание, чтобы успокоиться. Мысли бегут по кругу, который я не могу разорвать. Убить человека. Не подстроить, чтобы кто-то другой нажал на спусковой крючок и отнял жизнь. И не как в кино или в Call of Duty, а по-настоящему. Когда кровь. Когда я буду стоять с ним лицом к лицу и чувствовать его дыхание. Вот такое убийство. Я собираюсь совершить нечто такое, что врастет в меня навсегда, станет моей частью. Я буду просыпаться утром и полсекунды думать, что забуду случившееся. Полсекунды, когда мне покажется, что это был сон или что мы просто об этом говорили, но все же не сделали. А потом полсекунды пройдут. И потянется мой день. А потом, на следующий день, все повторится. Как тюремный срок, только хуже, потому что срок хотя бы кончается. И есть надежда. Надежда, что когда-нибудь это перестанет казаться реальным, а станет похоже на сон. Точно не знаю. Единственное чувство, которое у меня осталось, – это как когда похитили Ки. Именно так я себя чувствовал тогда. И все опять вернулось в ту же точку. К Кире. Я не могу ее потерять. Я смогу сделать это ради нее. Я смогу сделать это ради
