Черный часослов - Эва Гарсиа Саэнс де Уртури
Дон Касто смотрит на тебя, потягивая свой кофе с молоком. Он никогда не пьет алкоголь и производит впечатление очень благопристойного человека, что тебя очень радует.
– В моем доме полно пустых спален. Родители моих внуков слишком рано покинули нас… к тому же у нас есть еще комнаты для гостей. Например, ты могла бы спать в комнате на двоих вместе с Кармен. В доме есть несколько свободных спален с двумя кроватями. Думаю, моя внучка всегда мечтала иметь сестру: я уже обсуждал с ней это, и она с нетерпением ждет, когда я поговорю с тобой. Как ты на это смотришь, дочка?
Кармен, конечно, совсем не то, что Микаэла, которой ты можешь рассказать обо всем на свете, но внучка дона Касто – как и все в семье Оливьер – очень легкая в общении, милая и веселая.
– Тогда позвольте мне платить вам, как за пансион.
– Дочка, мой дом не пансион, у меня нет необходимости сдавать свои комнаты жильцам, – отвечает дон Касто.
– В таком случае я не могу принять ваше предложение. Но я очень вам благодарна. Сейчас я уже подыскиваю себе жилье, в том числе в центре. Мне порекомендовали один пансион неподалеку от школы Саградо Корасон. Очень приличное место.
Дон Касто отпивает свой кофе.
– Ты знаешь, сколько там просят?
Ты называешь ему цену.
– Хорошо. Хотя в этом и нет необходимости, я буду брать с тебя эту сумму. Понимаю, ты не хочешь принимать никаких подарков.
Кажется, он с пониманием относится к твоему недоверию: ведь ты никогда еще в своей жизни не видела доброго отношения.
Что касается Диего, то во время твоих визитов к нему в больницу вы подолгу с ним разговаривали. Он, так же как и ты, обожает книги и влюблен в «Игру в классики» Хулио Кортасара. Диего хочет поехать в Париж, говорит, что он Оливейра, а ты – Мага. Шутит, что не случайно фамилия у него почти как у главного героя.
– Я до сих пор боюсь, когда кто-нибудь приближается ко мне с жидкостью, – признается тебе однажды Диего. – Это нормально?
– Что ты имеешь в виду? – отвечаешь ты ему вопросом.
Сестра Акилина часто так делала, и ты переняла от нее эту манеру. Ты чувствуешь вину за то, что стольким в жизни обязана человеку, сделавшему Диего наполовину слепым.
– Я боюсь, что мне выплеснут жидкость в лицо и у меня опять будут сожжены глаза. Больше всего мне хочется перестать наконец думать о том, что произошло, но все это никак не выходит у меня из головы. Я не рассказывал об этом ни дедушке, ни Кармен. Не потому, что они меня не поймут – они всегда меня понимали, – просто я не хочу, чтобы они из-за меня волновались.
– Прошло еще слишком мало времени, чтобы ты мог забыть то, что произошло. Ты видишь напоминание об этом каждый раз, когда смотришься в зеркало, – как же ты можешь выбросить это из головы?
– Я не хочу, чтобы случившееся навсегда оставило след в моей душе – подобно шрамам на моем лице. Ведь я выше того зла, которое со мной происходит.
Эта фраза врезается тебе в память: «Я выше того зла, которое со мной происходит». Ты привыкла чувствовать себя одиноким листом на ветру, уповающим лишь на милость судьбы… но ведь ты молода, у тебя есть деньги и есть профессия, хотя и противозаконная, и ты не знаешь пока, где сможешь найти ей применение.
Как бы то ни было, семья Оливьер для тебя – чудесный островок посреди безбрежного, всеобъемлющего равнодушия мира.
48. Сад Лопе
Май 2022 года
Я чуть было не заключил Алистера в свои объятия, но сдержался. Я вышел из «Книжного магазина Души», сжимая в кулаке клочок бумаги, словно это был «Алеф» Борхеса. Листочек был скомкан, но у меня не было необходимости перечитывать написанное на нем. Это имя, выбранное Итакой, запечатлелось в моей памяти сразу же, как только я его прочитал: Габриэла Милтон.
Некоторое время я бесцельно бродил по улочкам квартала Лас-Летрас, чтобы успокоиться. У меня бешено колотилось сердце, и мне нужно было вернуть себе хладнокровие, чтобы поговорить с инспектором Мадариагой. Почти все теперь зависело от Мадрида – без их содействия я был связан по рукам и ногам.
В конце концов я нашел пристанище в маленьком саду дома-музея Лопе де Вега. Заглянув в большой пустой холл, заметил во внутреннем дворике немного зеленой растительности и не смог устоять перед искушением. Пройдя по темному коридору со стенами из тесаного камня, где никто меня не остановил, я уселся на скамейку перед апельсиновым деревом, источавшим аромат апельсинов. Мне вспомнилось, что так пахла жидкость, которую разбрызгивали уборочные машины каждое утро во время праздников Белой Девы, – считалось, что аромат цитрусовых ликвидирует дурные запахи, оставшиеся после праздничной ночи. Мне повезло – я нашел подходящее место, чтобы прийти в себя. Посидев некоторое время в одиночестве и тишине, в окружении зелени, я почувствовал, что мои нервы немного расслабились. Я посмотрел на браслет, подаренный мне Дебой, и улыбнулся. У меня уже появилась привычка крутить его на своем запястье, словно призывая на помощь силы богини Дебы каждый раз, когда мне это было необходимо.
Передо мной находился колодец, давно переставший использоваться. Я достал телефон и набрал номер Менсии.
– Инспектор, у меня есть новости.
«И просьба…» Но об этом я умолчал.
– Привет, Унаи. Ты где сейчас?
– Я уже в Мадриде. Мне удалось кое в чем продвинуться. У меня есть нынешнее имя Итаки Экспосито: теперь она Габриэла Милтон, и у меня имеется ее адрес. Это в квартале Ла-Латина, улица Сьерпе, три. Недалеко от Растро, как мне сказали.
Менсия слишком долго хранила молчание: то ли делала в этот момент записи, то ли была занята какими-то другими делами.
– Ты здесь? – спросил наконец я.
– Унаи, как ты раздобыл эту информацию?
Я пересказал ей свой разговор с Алистером Морганом, упомянув про плащ Девы Марии и шахты в Зимбабве, но опустив тот факт, что два поколения фальсификаторов были друзьями моей семьи.
– Мне нужно, чтобы ты получила ордер на обыск этой квартиры.
– Унаи, ты продолжаешь идти по следу Итаки Экспосито, поскольку предполагаемый похититель назвал тебе это имя, но мне нужно доказать судье, что это дело имеет отношение к убийству Сары Морган. Однако мы не располагаем пока достаточным количеством доказательств.
– Если мы
