21 день - Анн-Кристин Гелдер
Астрид смотрит на меня, склонив голову, и от ее взгляда у меня стынет кровь в жилах.
— Неловко осознавать, насколько ты предсказуема, правда же? — язвительно замечает она. — К сожалению, у меня не было возможности снять маску перед Ником. К счастью, с тобой у нас все по-другому!
Надо ответить ей что-то, но я только и могу, что терзаться попытками осознать масштабы своих недавних неверных решений. Астрид по-прежнему держит все нити под контролем. Все шло по ее плану с самого начала и идет до сих пор. У нее есть все основания праздновать победу.
Не сдвинув пистолет ни на дюйм, она поднимает свободную руку и смотрит на часы.
— Ты купилась на удивление быстро, — констатирует она. — Я планировала затратить больше сил и времени, чтобы притащить тебя на мостик. Хорошо, что ты слепо доверилась своей новой подруге Бекки. Так что мы можем немного поболтать до прибытия поезда. Последний пассажирский проходит здесь ровно в полночь — аккурат в начале нулевого дня. Красиво, правда?
Я сглатываю. Хоть я и ожидала финала, похожего на финал оригинальной истории, знать, как всё произойдет, это немного другое. Каковы мои шансы спастись?
Есть ли еще надежда?
Сомневаюсь, потому что никто не имеет ни малейшего представления, где я. Крайне маловероятно, что полиция станет отслеживать сигнал мобильного после того, как тот был выключен в течение длительного периода времени.
— Встань спиной ко мне и положи руки на парапет так, чтобы я могла их видеть, — прерывает мои размышления Астрид.
Я немедленно подчиняюсь. Бетон кажется шероховатым под ладонями, я дрожу под дождем, холодный ветер рвет мою тонкую рубашку. Так стыло и промозгло. Смотрю вниз и вижу очертания рельсов. Затем — в сторону. Где-то в паре километров черноту ночи то и дело прорезают лучи фар автомобилей, проезжающих по железнодорожному переезду на шоссе. Слишком далеко, чтобы прийти мне на помощь.
— Ты даже не представляешь, как тебе везло последние несколько недель, — говорит Астрид, и я еле сдерживаю истерический смех. Я понимаю, что она имеет в виду, но после всего, что я испытала, звучит это чересчур абсурдно. — С Ником вышло так глупо — он увидел мои шрамы от ожогов и заподозрил неладное. Вот ему и пришлось чуть раньше срока отойти в мир иной. Но первый блин всегда комом. Теперь я куда осторожнее и предусмотрительнее. Представь, я даже напомнила тебе пристегнуться — повысила тебе шансы, и ты не погибла, когда скатилась с дороги. Ты даже не представляешь, сколько раз я стояла ночью над твоей кроватью, смотрела, как ты мирно спишь. Если бы ты проснулась хоть раз, у меня не было бы выбора. Два года я тайком пробиралась к тебе домой, готовила все, тщательно планировала каждый шаг. Ты тогда еще и не знала, какая опасность тебе грозит.
Она делает паузу, и когда я хочу повернуться к ней — чувствую холодную сталь дула, прижатого к затылку.
— Тебе лучше не двигаться, — говорит Астрид. Ее голос прямо-таки на зависть ровен. — Будет обидно, если ты испортишь финал, когда все почти уже кончено.
Я закрываю глаза на несколько секунд и борюсь с нарастающей паникой.
— Ты жива только потому, что до сих пор все делала правильно, — продолжает она так бесстрастно, как если бы говорила о погоде. — Если бы ты не побежала к дороге через лес, я бы тебя застрелила. Если бы ты не села со мной в машину — тоже. И если бы ты не была достаточно внимательна, чтобы поднять телефон, — тоже. Если бы ты не ответила на звонок или не последовала моему совету, я бы нашпиговала тебя пулями.
Мурашки покрывают всё мое тело. У нее была заготовлена правильная реакция на каждое мое действие. В плане был только один недостаток.
— Но Фил спутал тебе карты, — решаюсь я на маленькую провокацию.
— Да, верно, — признается она, и это еще один признак того, насколько она уверена в себе. — Все шло гладко, но тут появился этот придурок курьер. Чуть не испортил всю задумку. Я, конечно, решила с ним вопрос — пусть и наобум, сгоряча. Ты поверила мне сразу, будто я его знала когда-то в прошлом, даже не выслушала его оправдания. Повезло все-таки, что я довела тебя до такой степени паранойи.
Я стискиваю зубы, осознавая, что на самом деле произошло утром. Астрид манипулировала мной в том проклятом письме. До сих пор в каждой из ее историй была доля правды, и это именно то, на чем зиждился их успех. Ее слов и моей реакции на них хватило, чтобы настроить меня против единственного человека, в тот момент способного помочь. Вот почему ее камера якобы не работала — она была не дома, а уже поблизости, где-то в окрестностях, ожидая, когда я сама брошусь навстречу ей.
И снова я отреагировала именно так, как ей хотелось. Как в случае с самым первым письмом. Моя собственная предсказуемость приводит меня в бешенство до такой степени, что я забываю об осторожности.
— Ты ведешь себя так, будто мы все еще гордимся этим дерьмом, — защищаюсь я. — Это не оправдание, но мы никогда не собирались разрушать твою жизнь. Я очень сожалею о том, что мы тогда сделали, уверена, все мы, и Ник не был исключением. И раз ты сама взялась за то, чем мы занимались, чем ты тогда лучше нас? Может, завяжешь с прошлым?
— Завязать? — угрожающе вкрадчиво повторяет Астрид. — Только та, кто не имеет ни малейшего понятия о том, что я пережила, может такую чушь ляпнуть. Вы изуродовали меня тогда не только психически, но и физически. Даже сейчас каждый раз, когда я смотрюсь в зеркало, эти проклятые шрамы напоминают мне о жестокости ублюдков вроде тебя с Ником.
— А твое самоубийство? Твои родители…
— Они заслужили потерять ребенка и почувствовать горе, — заканчивает Астрид за меня. — Вместо того чтобы защищать меня, поддерживать и требовать наказания для вашей четверки, они дали мне понять, что стоит просто… смириться. Сидеть тише воды ниже травы и не высовываться! Я валялась в больнице, израненная, сломленная, а они твердили мне, что не хотят лишней огласки. «Нам повезет, если не окажемся в центре внимания» —
