Агнец - Светлана Скиба
Мы шли туда, куда указали жители аймак тубал, к первому кедру Бажиру. Санук сказала, что внутри ствола они держат небольшой запас воды и еды. Какие предусмотрительные.
Влад идет впереди меня, время от времени размахивая своим мачете, хотя особой необходимости в этом нет, здесь растительность не такая уж и густая.
Мы шли по тропе тубал, про которую нам говорила Санук, она должна привести нас к реке. Мысль о том, что уже завтра мы с Владом сможем покинуть это место, приободряет. Я уже представляю, как мы садимся во внедорожник и мчимся по Чуйскому тракту в аэропорт. Быстрее бы закончился сегодняшний день и наступило завтра.
Около нас резко вспархивает в воздух стайка перепуганных пичуг. Что напугало их?
Я ощущаю знакомый холод. Он касается моей кожи, и мне делается зябко. Влад резко останавливается и крутит головой, точно высматривая кого-то. Он тоже чувствует опасность. Ледяные пальцы дотянулись и до него.
Что-то не так. Что-то происходит.
И тут я замечаю темные силуэты, мельтешащие между стволов деревьев. Не сговариваясь, мы с Владом ныряем в кусты. Но уже поздно, нас заметили. Тогда мы побежали. Рванули вперед сломя голову. И снова в наши спины понеслись издевательские улюлюканья. Они пронеслись над нашими головами, забрались под кроны деревьев, запутались в извилистом плюще. Это улюлюканье было повсюду.
«Мы окружены», – пришло мне в голову. В этот момент я увидела ощетинившихся ножами и копьями зуи. Нас окружили со всех сторон, и бежать было некуда.
Влада оглушили первым, ударив древком копья по голове. Со мной им пришлось повозиться. Я орала, визжала, царапалась. У меня была почти агония. Агония пойманного агнца. Меня крепко связали, в рот запихали кляп и куда-то понесли. Один из зуи, самый крепкий и большой, закинул меня к себе на спину, как барашка. Владу «повезло» меньше: его, связанного и обездвиженного, просто волочили по земле. Мне оставалось только беспомощно хлопать глазами, глядя, как его тело покрывается кровавыми ссадинами. Я снова начала брыкаться, и тогда здоровяк влепил мне пощечину, от которой у меня искры посыпались из глаз, а за ними полились слезы. После этого я старалась больше не дергаться.
«Он мне челюсть сломал, – думала я всю дорогу, – как же я теперь буду с поломанной челюстью?»
Когда здоровяк опустил меня на землю, солнце уже клонилось к закату. Получается, зуи тащили нас полдня, часов пять, не меньше. Влад уже успел прийти в себя и рьяно мычал и дергался, отчего тут же получил несколько пылких пинков. По пути здоровяк ударил меня еще два раза, хотя я уже не дергалась, и теперь у меня текла кровь из разбитой губы. Лицо Влада тоже сильно пострадало, особенно нос. Он вспух и наполнился кровью, которая лилась из него как из открытого крана.
Моя разбитая губа не шла ни в какое сравнение с тем, что творилось у меня внутри. Такого животного страха я в жизни не испытывала. Понимание того, что тебя будут убивать, привело к оцепенению. Я словно впала в кататонию. Я не желаю верить, что это все действительно происходит. Что это не сон, не кошмар, не галлюцинации.
Инга, ты агнец. Ты скоро умрешь. Жрица Марууш нашла тебя и теперь уже не отпустит. Расслабься, Инга, и твоя смерть будет не такой мучительной, как может быть.
Я слышу жалобное блеяние. Со мной рядом кладут маленькую серенькую овечку, похожую на козленка Балу. Ее передние и задние ноги связаны, прямо как у меня, ей только не хватает кляпа для нашей идентичности.
– Пей, – раздается знакомый голос, и я, проморгавшись, вижу перед собой Яну. Ее лицо и полное рыхлое тело намазаны черной краской. Распущенные светлые волосы взлохмачены, большие чуть выпученные глаза кажутся стеклянными. Она вынимает кляп из моего рта, подносит к нему узкую вытянутую емкость и повторяет: «Пей».
Я мотаю головой, намереваясь сказать ей, какая она лживая тварь, но не успеваю. Меня хватают сзади за волосы и, удерживая голову, разжимают рот. Яна заливает в меня густую жижу, напоминающую по вкусу протухшую рыбу. От первого глотка меня едва не выворачивает. Второй глоток падает в желудок чугунной гирей, и меня начинает трясти. Мне так холодно, что зубы стучат.
«Пей!» – слышу я отдаленный Янин голос.
Кажется, что она находится далеко-далеко, хотя вот она – совсем рядом. Мои руки освобождают от веревок, и я двигаю ими, словно плыву. Да, мне кажется, что я плыву в бурлящей реке против течения. Каждое движение дается мне с большим трудом, но я продолжаю грести.
Я смотрю на Влада, на то, как он сопротивляется, и мне это кажется глупым. Следующие глотки я делаю самостоятельно. Мне даже нравится этот вкус. Внезапно озноб проходит так же быстро, как и начался. Теперь мне делается жарко. Я пылаю, как огонь, вокруг которого собрались зуи. Они поют песнь жрице Марууш. Их прекрасные гортанные голоса то растекаются, как вода, то звучат стройным речитативом. Тела зуи раскачиваются, а глаза горят багрянцем. За песней следует звук бубна, призывающего жрицу Марууш дать блага.
Откуда-то мне это известно. Мне теперь многое известно.
Я понимаю зуи. Я нужна им, без меня они погибнут.
42
Визнеможении я падаю на спину, но мне кажется, что я падаю в глубокую яму. Я все лечу и лечу, словно в черную пустоту.
В темноте перед моим взором мелькают картинки: искрящийся костер, вокруг которого пляшут мертвецы, Кровавая Луна на небе и Влад. Такой слабый и беззащитный. Его сотрясает дрожь, он протягивает руки к небесам и восклицает: «Отец!»
Конечно, никакого отца рядом нет. Он бредит. Бедный Влад.
Я помогу тебе. Я помогу нам обоим. Я спасу нас от тяжелого бремени. Бремени Жизни.
Некуда бежать! Не-ку-да-а‐а‐а!
Я продолжаю падать, растворяясь в пространстве. Я вижу все расплывчато, будто одна реальность наложена на другую.
Голоса зуи становятся все выше, их звероподобные лица и тела, облаченные в шкуры животных, пугают и в то же время завораживают. Огромные оранжевые языки пламени полыхают, злобно треща, как пробудившееся чудовище. Песнь жрице Марууш уже звучит непрерывно, она льется словно из самого воздуха.
Танцы зуи становятся неистовыми. Костер трещит, шевелится, как живой, бревна взрываются, кидая искры в воздух. Издав истошный вопль, один
