Агнец - Светлана Скиба
– Это Балу, – сказала Санук, показывая на белого козленка, тыкающегося мордашкой мне в плечо.
Багдыр взял козленка на руки и перенес на другую сторону аила, туда, где Санук укладывала спать девочку, и положил рядом с сестрой.
– Наша коза умерла при родах, у нее была козья лихорадка, а детеныш выжил, теперь вот живет у нас. Кайсым к нему очень привязалась.
Я подумала о том, каково им будут потом убить животное, к которому привязались. Или можно сделать исключение и подарить ему долгую козью жизнь?
В аиле спать было вполне удобно, если не считать жужжащих комаров, которые почему-то не кусали (видимо, мазь их отпугивала). Санук с детьми и козленком теснились в одной стороне юрты, а мы с Владом в другой. Мы лежали, как две шпроты в тесной банке, плотно прижавшись друг другу. Влад обнимал меня сзади, зарывшись лицом в мои волосы. Сначала он ворочался, кряхтел, но потом его дыхание стало ровным и слегка посапывающим. Я же совсем не могла уснуть, хотя мое тело жаждало отдыха. О своей больной ноге я почти не вспоминала, что очень радовало. Отек заметно спал, и лодыжка не отстреливала острой болью, когда я вставала на ноги. Кто бы мог подумать, что зеленоватая кашица, похожая на блевотину, оказалась живительной.
Не важно, как ты выглядишь, главное – не быть реальным дерьмом, пришла мне на ум наитупейшая метафора, которая только может прийти. Я даже хмыкнула от ее нелепости. Мерзкие насекомые продолжали звенеть, видимо решив взять меня измором.
Раз мы не можем сожрать тебя, так хоть немного помучаем. У них почти получилось, я вышла из аила и вдохнула свежий ночной воздух.
Ночь дышала особенным покоем и умиротворением. «Затишье перед бурей», – промелькнуло в голове. Полная луна, окруженная звездами, смотрела на меня отрешенно и бесстрастно. Для нее нет отличия, человек ты или комар, под ее бледным ликом все равны.
– Завтра она станет краснеть. Зуи очень ждут этого дня, – раздался голос Санук, и стройный женский силуэт приблизился ко мне. – Тебе нужно быть очень осторожной, ты ведь аржан.
– Я не хочу, чтобы ты мне помогала, я боюсь…
– Я знаю, что Анай подарил тебе амулет, и еще я знаю, что ты винишь себя в его смерти. Ты не виновата. Корни древа Жизни сами решают, когда им оторваться, и мы, смертные, не властны над этим. Только духам Бажиру известны наши судьбы, только им. Пойдем. – Она легонько коснулась моей руки, двинувшись вперед, и я пошла за ней. Совсем недавно шумный, аймак спал. Костры не горели, из аилов не струился дымок, только стрекот цикад да редкий собачий лай нарушали тишину.
Мы подошли к священному кедру Бажиру, тому самому, в котором я сегодня очнулась.
Санук нежно провела рукой по шершавой бежевой коре, напоминающей кожу с бородавками, а потом прижалась к нему всем телом, словно это было не дерево вовсе, а что-то живое и очень близкое.
– Говорят, что кедр Бажиру был одним из первых деревьев на земле. Но он оказался очень капризным, все ему не нравилось, все его раздражало. Увидев изящную березу, он попросил богов сделать его тоньше, а когда появилось дерево с белыми цветами, он потребовал такие же цветы. Кедр Бажиру злился и даже плакал, когда появились деревья со вкусными плодами. Он требовал себе такие же плоды. Тогда боги разозлились и выдернули его из земли, а потом воткнули корнями вверх, чтоб не слышать его постоянного недовольства.
После этого кедр Бажиру понял свою ошибку и попросил прощения. Милостивые боги простили его и сделали самым большим деревом на всей земле. Его корни достигают трех миров, поэтому мы считаем его священным. Он знает, что было, что есть и что будет.
– Красивая легенда.
– Это не легенда, зря ты не веришь. Обними его.
Я подошла к кедру и прижалась к его стволу, как делала Санук.
– Ты любишь его?
– Дерево?
– Своего мужчину.
– Очень.
– Я вижу это, и он тебя любит. Теперь закрой глаза, аржан.
Я послушно прикрыла веки.
– Ты слышишь ее?
– Кого?
– Песнь своего ребенка, – благодушно проговорила Санук.
– Но у меня нет ребенка.
– Своего будущего ребенка.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Какая еще песнь? Какой ребенок?
Она села под дерево и, посмотрев на меня задумчивым взглядом, начала рассказывать:
– У нас датой рождения человека считается не появление его на свет и даже не зачатие, а когда матери приходит в голову завести ребенка. Тогда она идет к кедру Бажиру, обнимает его и вслушивается в тишину. Она ждет до тех пор, пока не услышит песнь своего будущего ребенка, просящегося в наш мир. Потом она идет к своему мужчине и поет ему эту песнь. У каждого из нас своя песнь. Мы поем ее, когда человек рождается и когда умирает. Ты слышишь ее? – с надеждой в голосе повторила она свой вопрос.
– Слышу, – сказала я, чтобы ее не расстраивать.
Санук просияла счастливой улыбкой и продолжила:
– Когда Анай взял меня в жены, я сразу же услышала песнь нашего Багдыра. Анай всегда любил его больше других детей. Больше Алтына, Шакыр, Таат и даже Кайсым.
– У него есть еще дети?
– Конечно. Я его вторая жена, а Тюкей первая. Ее аил рядом с моим, но Анай всегда проводил время больше со мной, чем с ней. Теперь Алтын, его старший сын, будет заботиться о нас, пока не вырастет Багдыр.
– Это хорошо, что есть кому позаботиться.
– Мы все большая семья и помогаем друг другу. А Анай… – Она запнулась. – Он скоро вернется онгоном и будет оберегать нас. – По ее лицу побежали две мокрые дорожки.
Все-таки они плачут о своих умерших.
– Сюда люди приезжают, чтобы восполнить утраченное время. Алтай – это не просто горы, реки и озера. Это дух, он живой. Постарайся почувствовать его, а сейчас пойдем спать, – сказала она. – Завтра тебе предстоит быть сильной, как никогда в жизни.
В аиле пахло дымом, смолой и хвоей. Видимо, Санук зажгла благовоние. От дыма немного слезились глаза, но главное, не было комаров.
Умостившись рядом с Владом, я моментально отключилась.
40
