Ларс Кеплер - Соглядатай
Обе кошки неохотно спрыгнули на пол и обнюхали галеты. Девушка, хромая, ушла на кухню выжимать половую тряпку.
– Все как ты привык? – осведомился Йона.
– Тебе-то откуда знать? – прогнусил Петер Далин.
– Она хоть сознает, что ты только начал?
Петер Далин улыбнулся, но уголок глаза у него нервно задергался.
– Тебе известно, что я прошел добровольную кастрацию, – сказал он. – Меня освободили в суде первой инстанции, тебе запрещено подходить ко мне.
– Я уйду, как только получу ответ на свой вопрос.
– Будь уверен, я все-таки заявлю на тебя в полицию, – объявил Петер и почесал промежность.
– Мне надо найти место под названием «Зона».
– Желаю удачи.
– Петер, ты бывал и бываешь во всех местах, где людям лучше не появляться, и…
– Я такой нехороший, такой нехороший! – съязвил Петер.
Девушка на кухне положила руку на живот и на мгновение закрыла глаза.
– Она без трусов, – объявил Петер и положил ноги на подлокотник. – Они в тазу с уксусом, под кроватью.
– Эрик, – попросил Йона, – уведи ее, объясни, что мы из полиции. По-моему, ей нужен врач.
– Я найду новую, – равнодушно сообщил Петер.
Эрик вывел девушку в коридор. Натягивая сапоги и собирая сумку, она держалась за живот и пошатывалась.
Не успела за ними закрыться дверь, как Йона схватил Петера за плечо и потащил в кухню. Лысому удалось вцепиться в подлокотник; диван поехал следом и смял персидский ковер.
– Пусти! Не имеешь права…
Диван уткнулся в порог, Петер перевалился через подлокотник и громко застонал, свалившись на пол. Йона поволок его по линолеуму. Кошки, цокая когтями, брызнули прочь. Петер хотел ухватиться за ножку стола, но не дотянулся.
Йона поставил палку в угол и, не ослабляя хватки, открыл балконную дверь и выволок Петера на зеленую пластиковую травку.
– Ты что творишь! Я ничего не знаю, а ты…
Йона потянул его за собой, перевесил через балконные перила, так что тот шмякнулся о красную фанеру с внешней стороны, – однако не выпустил, пока не убедился, что Петер накрепко вцепился в перила.
– Я не могу держаться, не могу! – завопил Петер.
Ногти у него побелели, а очки, вертясь, полетели на землю с приличной высоты.
– Рассказывай, где «Зона».
– Я никогда про нее не слышал. – Петер хватал воздух ртом.
– Большое место, возможно, русское… проститутки, сцена, много наркотиков.
– Я не знаю, – хныкал Петер. – Ну поверь мне!
– Верю, – сказал Йона и отвернулся.
– Ладно, слышал я это название! Больше нет сил держаться. Но я не знаю, где эта «Зона», я ничего не знаю.
Йона снова посмотрел на него и втащил на балкон. Петер, трясясь всем телом, рвался на кухню.
– Этого недостаточно. – Йона отпихнул его к перилам.
– Несколько лет назад… одна девица говорила про парней из Волгограда, – зачастил Петер, отодвигаясь подальше от перил, к стене. – Это не бордель, с ее слов, а, скорее, кружок… ну знаешь, жесткие правила, все следят за всеми…
– Где это было?
– Понятия не имею, честное слово! – прошептал Петер. – Знал бы – сказал.
– Где я могу найти эту женщину? Ту, что рассказывала про притон?
– Это было в каком-то баре, в Бангкоке, она жила несколько лет в Стокгольме. Я не знаю, как ее зовут.
Йона вернулся в кухню. Петер шагнул следом и закрыл балконную дверь.
– Ты не имеешь права устраивать беспредел. – Он вытер слезы бумажным полотенцем. – Тебя выгонят взашей из полиции…
– Я больше не полицейский. – Йона взял палку, прислоненную в углу. – Так что у меня вдоволь времени, чтобы заняться тобой.
– Как это – заняться? Ты к чему клонишь?
– Сделаешь, как я велю, – все будет нормально, – пообещал Йона, вертя палку в руках.
– Что я должен сделать? – умоляюще спросил Петер.
– Как только окажешься в больнице, пойдешь к полицейскому и…
– Зачем мне в больницу?
Йона с размаху ударил Петера палкой по лицу. Петер отшатнулся, обеими руками схватился за нос, налетел на стол, опрокинулся на спину и ударился головой о линолеум. Кровь брызнула на миски с кошачьей едой.
– Как только окажешься в больнице, подойдешь к полицейскому и признаешься в своих преступлениях, во всех случаях жестокого обращения, – сказал Йона, упираясь палкой Петеру между ключиц. – Мириам было четырнадцать, когда она покончила с собой, Анне-Лене удалили яичники, Лиса увязла в проституции, а девочка, которая сейчас была здесь…
– Да-а! – заверещал Петер. – Да-а!
Глава 76
Эрик забрал Йону с Вальхаллавэген после того, как отвез девушку к знакомому гинекологу в больницу Софиахэммет.
– Теперь мы знаем, где эта «Зона», – сказал Йона, усевшись в машину. – Это, кажется, русское сообщество… где членство покупают соучастием в преступлении.
– Значит, там строго следят, чтобы никто не проболтался. – Эрик побарабанил по рулю. – Вот почему никто ничего не знает.
– Мы никогда его не выследим. А инфильтрация может занять годы.
Йона взглянул на экран телефона и увидел, что Нолен трижды звонил за последний час.
– Теперь у нас всего одна возможность найти «Зону», – сказал он. – Благодаря женщине, которую Роки называл Тиной.
– Но ее же не существует?
– В базах – нет, подобного убийства в Швеции не зарегистрировано, – ответил Йона. – Трудно не заметить, что человеку отрубили руку.
– Может, Роки это просто привиделось в кошмарном сне.
– Ты, правда, в это веришь? – спросил Йона.
– Нет.
– Тогда поехали к Нолену.
В Институте судебной медицины было множество лекционных залов, но всего один – для демонстрации трупов. Зал этот напоминал анатомический театр. Круглое помещение, места поднимаются амфитеатром вокруг сцены с секционным столом.
Уже в холле слышался резкий голос Нолена, доносившийся из-за закрытых дверей. Профессор, очевидно, заканчивал лекцию.
Йона и Эрик тихонько вошли и сели. Нолен в белом халате стоял возле почерневшего тела мужчины, умершего от переохлаждения.
– Из всего, что я сегодня сказал, вам нужно накрепко запомнить вот что, – заключил Нолен. – Об окончательном наступлении смерти нельзя судить, пока тело не прогрелось.
Он положил руку в перчатке на грудь трупа и раскланялся под аплодисменты студентов-медиков.
Йона с Эриком подождали, пока студенты покинут зал, и спустились к сцене. От трупа шел едкий запах дрожжей и тины.
– Я тоже заглянул в наши базы данных, – сказал Нолен. – О таких повреждениях нигде не упоминается… Я просмотрел все материалы по насилию, несчастным случаям и самоубийствам… Этой женщины там нет.
– Однако же ты искал меня, – заметил Йона.
– Ответ очевиден: тело не было найдено, – проворчал Нолен и, сняв очки, принялся усердно протирать их.
– Само собой, но в остальном…
– Кого-то не находят никогда, – перебил Нолен, – кого-то находят спустя долгие годы… иных невозможно опознать… хотя пытаются – анализ зубов, ДНК, хранят тела по два года… Толковые люди работают в Ведомстве судебной медицины, и все-таки каждый год приходится хоронить по нескольку неопознанных.
– Но раны и повреждения ведомство обязано регистрировать, – настаивал Йона.
У Нолена странно блеснули глаза, и он понизил голос.
– Я подумал еще об одной возможности, – начал он. – Была такая группа судмедэкспертов, которые сотрудничали кое с кем из полицейских… Они называли себя «Экономим деньги налогоплательщиков». Считалось, что они заранее могут определить, приведет ли куда-нибудь то или иное предварительное расследование или нет.
– Ты об этом никогда не рассказывал, – заметил Йона.
– Дело было в восьмидесятые… «Экономисты» не хотели обременять шведских налогоплательщиков тратами на бесперспективные полицейские расследования и бесплодной работы по установлению личности. Обошлось без крупных скандалов, лишь несколько выговоров, но я немного интересовался… Когда ты описал Тину как героинщицу, проститутку, возможно, жертву торговцев людьми…
– Ты подумал, что «экономисты» по-прежнему промышляют? – спросил Йона.
– Никаких записей, – Нолен постучал пальцами по столу, словно печатал на компьютере, – никаких расследований, никакого Интерпола. Тело лежит в могиле как неопознанное, а жизнь продолжается, и ресурсы можно потратить на что-нибудь другое.
– Но в таком случае Тина есть в базах ведомства судебной медицины, – сказал Эрик.
– Ищите не идентифицированное тело, – посоветовал Нолен. – Естественная смерть, болезнь.
– С кем мне поговорить? – спросил Йона.
– Поговори с Юханом из судебной генетики, передай ему от меня привет, – сказал Нолен. – Или я сам позвоню, раз уж я здесь…
Нолен отыскал в контактах нужный номер и приложил телефон к уху:
– Добрый день, это профессор Нильс Олен… да, и вам спасибо, очень приятно… Довольно сложно, мне кажется…
Разговаривая, Нолен дважды обошел вокруг мертвого тела. Закончив разговор, он с минуту молчал. Уголки рта слегка подергивались. Пустой амфитеатр расходился кругами, словно годовые кольца на срубе.
