Ларс Кеплер - Соглядатай
– Когда мне вернут пистолет? – Йона шагал, опираясь на палку.
– Мне даже разговаривать с тобой нельзя, – объяснила Марго.
Теперь они находились в старой части здания, где располагался кабинет полицеймейстера лена. Марго рассказала, что Бьёрн Керн начал говорить. Как и предвидел Эрик, гипноз дал результат, и у полиции появился ключ, благодаря которому можно, хоть и с трудом, выявить логическую последовательность в воспоминаниях тяжело травмированного Керна.
– Бьёрн говорит, что, когда он обнаружил жену, та сидела на полу с прижатой к уху рукой.
– Тот же почерк, – кивнул Йона.
– У нас нет ничего, кроме этих убийств и характерной манеры действия. У нас накопилась чертова туча загадок – но до сих пор нет ни одного ответа.
Они по диагонали пересекали Родхуспаркен. Йона хромал, Марго обеими руками обхватила огромный живот.
– Видеозаписи, сделанные через окно, – ключевая деталь, – сказал наконец Йона.
– Ты думаешь? Я увязла, – призналась Марго и искоса посмотрела на него.
В кронах блестяще-серых от влаги деревьев виднелись желтые листья.
Йона размышлял о том, что убийца – вуайерист, сталкер, который знакомится со своими жертвами, а съемки обрамляют какую-то повторяющуюся ситуацию из его жизни.
– И руки, – пробормотал он.
– А что за хрень с руками?
– Не знаю, – ответил Йона, думая: а может, руки должны привлечь внимание к определенной части тела?
Украшение с Сатурном забрал у Марии вовсе не Филип Кронстедт, а преступник с камерой, которого Филип мельком видел в саду под дождем.
Возможно, украшение в языке и послужило причиной, по которой проповедник вошел в дом, спровоцировало возбуждение – и это заставило сталкера перейти границу?
Они прошли мимо «Севен Элевен» и газетных анонсов, где предлагалось пройти тест и узнать, психопат ли твой начальник.
Йона подумал: проповедник убил женщину, забрал украшение и отметил место, особым образом расположив руки жертвы – так, чтобы мы поняли, в чем ее вина.
Табличка с изложением вины – вроде той, что висела над распятым Христом.
Ребекка Ханссон сидела, положив руку на горло, руки Марии Карлссон были во рту, рука Сусанны Керн прижата к уху, руки Сандры Лундгрен – на груди.
– У каждой из них он что-то забирал… Или украшение, или что-то еще, – сказал Йона.
– Но почему? – спросила Марго.
– Потому, что они нарушили правила.
– Йона, я знаю, ты идешь собственным путем. Но если ты найдешь Роки и добудешь какие-то сведения – будь добр, поделись со мной.
– Я позвоню тебе лично, – ответил он, помолчав.
– Каким ходом пойдет расследование – мне наплевать. Но я хочу остановить этого засранца прежде, чем появятся новые жертвы… и хорошо бы мне при этом не потерять работу.
Они прошли по Флеминггатан и приближались к месту встречи с Миланом: Йона попросил Марго не ходить дальше.
– Не подходи слишком близко, – напомнил он.
– Да кто этот хренов Милан?
Милан обходил стороной полицейское управление шесть лет. Йона видел его один-единственный раз – на записи с камеры видеонаблюдения. Плашил засветился на фоне торопливой стычки в подземном мире – он странно себя вел и выстрелил в спину какому-то человеку.
Милан Плашил служил в отделе по борьбе с наркотиками, подолгу работал под прикрытием и имел обширную сеть информантов по всему Стокгольму.
– Он мастер своего дела, – пояснил Йона.
Ходили слухи, что у Милана ребенок от женщины из боснийской мафии, но правды не знал никто. Милан оставался темной лошадкой. Жизнь между двумя мирами – судьба агента под прикрытием – и тот факт, что никто не знал, чем он занимается, сделали его чужим для всех.
– На первый взгляд он может показаться безоружным, но у него наверняка под рукой «Беретта-нано», – добавил Йона.
– Зачем ты это рассказываешь?
– Затем, что он пожертвует нами, если наши действия будут угрожать его работе под прикрытием.
– Я должна испугаться? – поинтересовалась Марго.
– Милан особенный, и тебе стоит держаться на расстоянии, – твердил Йона.
Он оставил Марго на другой стороне улицы и в одиночку двинулся мимо высоких домов, к ограде моста и вниз по каменным ступеням к широкому уступу, где обычно собирались наркоманы.
В воздухе разливалась вонь застарелой мочи, земля была усыпана окурками и зелеными бутылочными осколками.
Вдоль изогнутых стальных балок моста тянулся ряд торчащих гвоздей – мера против голубей, но все равно весь бетонный фундамент был покрыт пометом.
По тротуару приближалась чья-то тень. Йона понял, что это Милан, прислонил палку к стене и стал ждать, когда Милан поднимется на выступ.
У тридцатилетнего Милана Плашила была бритая голова и темные собачьи глаза. Худой, как подросток, одет в черный блестящий спортивный костюм и дорогие кроссовки.
– Слыхал я о тебе, Йона Линна, – объявил Милан и взглянул вниз, на воду.
– Мне надо найти место под названием «Зона».
– Ты обычно носишь сорок пятый.
– «Кольт комбат».
– Ей нельзя стоять там, наверху. – Милан кивком указал на лестницу.
Йона вздохнул. Он понял, что Марго все-таки пошла за ним, обернулся и позвал:
– Марго? Спускайся!
Марго посмотрела на них через перила, поколебалась и пошла вниз по ступенькам, держась рукой за перила.
– «Зона», – повторил Милан.
– Это место, которое существовало десять лет назад, вероятно – к югу от Стокгольма, но точно неизвестно…
– Можешь остаться там, – сказал Милан, когда Марго уже почти спустилась.
– Там покупают тяжелые наркотики и секс, – продолжил Йона.
– Если я что-нибудь выясню, пусть меня поцелуют в губы, – улыбнулся Милан.
– Ладно, – согласился Йона.
– И она, она тоже пусть поцелует.
– В чем дело? – спросила Марго и прищурилась на них.
– Хочу, чтобы меня поцеловали, – объяснил Милан и ткнул пальцем себе в губы.
– Ну нет, – рассмеялась Марго.
– Тогда погляди на мою пипку, – серьезно объявил Плашин и спустил брюки и трусы.
– Как мило, – сказала Марго, не поведя бровью.
– Я издеваюсь над тобой, поняла? Я тебя проверяю, ты же из уголовки?
– Да.
– Табельное оружие? – спросил он, застегивая брюки.
– «Глок».
Милан беззвучно рассмеялся и посмотрел вниз, на тротуар. Тучи мелких насекомых толклись в воздухе сбоку от лестницы.
– Единственное место, похожее на то, о котором ты говоришь, находилось в Бакарбю, – сказал Милан, коротко глянув на Йону. – Называлось «Клуб Нуар». Но его уже нет… Для больших борделей это неподходящая страна и неподходящее время. Сейчас бордель – это квартира с парой девчонок из Восточной Европы, все через интернет, множество звеньев и ни на ком не лежит ответственность…
– Но это место существовало, – упрямо сказал Йона.
– Если и существовало, то до меня, потому что его больше нет, нет его, никто не знает о нем…
– Кого нам спросить?
Милан обернулся к нему. Его губы казались еще тоньше под узкой полоской тени от усов. Маленькие, близко и глубоко посаженые черные глазки.
– Меня, – ответил он. – Если там можно купить героин, я узнаю, где это… если это не какой-нибудь русский анклавчик.
– Так где покупают героин? – спросила Марго.
– Если не знать нужных людей, то это все равно что ткнуть пальцем в небо. Словом, ничего не изменилось… Медбургарплатсен и Ринкебюцентрум работают… Сейчас много героина приходит… афганского, но его фасуют несколько раз в разных странах. И опять все выходят сухими из воды…
Милан крепко потер под носом, сплюнул Марго почти на туфли и повторил, что «Зона» – выдумка.
Глава 73
Два дня у Эрика раскалывалась голова. Утром он сидел и читал Рильке, пока унылый настройщик возился с роялем, который еще раньше втащили в дом через двери лоджии.
Эрик поднял глаза, когда Йона вышел из кабинета. В дверь позвонили, и Йона, одетый в спортивный костюм, скрылся в прихожей.
– Эрик купил рояль, – донесся звонкий девчачий голосок.
– Ты, наверное, Мадлен, – сказал Йона.
Услышав голоса, Эрик отложил книгу, быстро зашел в ванную и умылся. Руки у него дрожали, его насквозь пронизала тревога, когда он взглянул в воспаленные глаза своего отражения в зеркале. Три фотографии, запах пластмассы в зале заседаний, зеленые глаза Сандры и озорная улыбка Марии Карлссон – воспоминания того дня не выходили из головы.
Он вышел в гостиную: Джеки и Мадде уже стояли перед роялем, перешептываясь и тихонько смеясь. Джеки сняла свое белое пальто и положила руку дочери на плечо.
– Хочешь угодить мне? – спросила Джеки.
– Рояль ужасно-ужасно красивый, – сказала Мадлен.
– Попробуй, – хрипло предложил ей Эрик.
– Его настроили после переезда? – спросила Джеки.
– Настройка входит в стоимость.
Мадде села на стул и заиграла ноктюрн Сати. Пальцы мягко скользили, малышка держалась прямо и сосредоточенно. Доиграв, она обернулась, широко улыбаясь. Эрик зааплодировал, чувствуя, что вот-вот прослезится.
