Ключ к убийству - Урса Алекс
– Но если это сделал не он, – растерянно проговорила Наоми, – тогда зачем он признался в убийстве?
Франсуа рассматривал кофейную гущу в кружке и собирался с мыслями.
– Если он знал, что вы были у дома Ксавье в ночь убийства, то мог предположить, что вы причастны к преступлению. А значит, понял, что рано или поздно мы до вас доберемся, – объяснил он. – Видимо, Анжело решил опередить события.
Наоми зажмурилась, чтобы сдержать слезы, но ничего не вышло. Они все же потекли из ее глаз, и она отвернулась, чтобы Франсуа их не увидел.
– Думаю, он хотел защитить вас, Наоми, – сказал Франсуа, – так делают, когда любят кого-то.
– Извините, – пробормотала Наоми, с грохотом отодвигая стул, и, натыкаясь на стены, бросилась из кухни по коридору в ванную комнату. Там, вывернув кран на полную мощность, чтобы заглушить звуки, обхватила себя покрепче руками и тихонечко завыла, оседая на пол. Отчаяние рвало ее изнутри, как дикий зверь, раздирая своими когтями сердце в клочья. Эти два года вымотали ее полностью. Сомнения, что ее Ангел не в состоянии любить ничего и никого, кроме музыки, съели ее душу. Наоми казалось, она сильная и сумеет сберечь своего Ангела. А это Анжело заботился о ней. Ее Ангел все предусмотрел. Как же больно…
Наоми сидела на полу, прислонившись лбом к холодному кафелю, не имея понятия, сколько времени прошло, и не зная, как жить дальше. Что бы она ни делала, как бы ни старалась, Анжело теперь только хуже и она не в силах ему помочь. Она решительно поднялась на ноги и, умыв лицо холодной водой, вышла из ванной. Франсуа все так же сидел за столом на кухне. Он слышал истерику, но не мог помочь. Наконец Наоми вернулась и опустилась напротив него.
– Если я пойду в полицию и все расскажу, это поможет? – спросила она. – Анжело же может взять свои слова обратно? – умоляюще посмотрела она на Франсуа. – Если он поймет, что я не причастна к убийству Ксавье, он же может отказаться от своих показаний?
Франсуа вздохнул и принялся объяснять, как работает машина правосудия:
– Он может. Но проблема в том, что он сделал признание в присутствии своего защитника, то есть адвоката. А это автоматически означает, что оно может быть использовано как доказательство против него в суде. Так что, боюсь, это не выход. Вы не спасете его, а себя подвергнете бесконечным расспросам и проверкам.
– Но что же делать? – по привычке прижала руку к губам Наоми.
– Искать настоящего убийцу, – вздохнул Франсуа, – если Анжело не убивал Ксавье, это сделал кто-то другой. И его нужно найти.
– Это возможно? – глядя на него во все глаза, спросила Наоми.
Франсуа горько усмехнулся:
– У Ксавье было очень много врагов, и, если я начну опрашивать всех недовольных, это может затянуться надолго, а времени у нас нет – дело скоро передадут в суд. Но есть другой путь, – он снова помолчал, глядя в темное окно, – я могу вернуться в начальную точку отсчета. В место, где судьбы Ксавье и Анжело пересеклись первый раз. В Триджано. Что-то мне подсказывает, что искать нужно именно там. Так у меня будет возможность, размотать эту историю с самого начала, – сказал Франсуа, раздумывая, чем ему грозит это решение. – Анжело что-нибудь рассказывал о своем детстве? – перевел он взгляд на Наоми.
– Нет, – отрицательно покачала та головой, – хотя я спрашивала его неоднократно. Я считала, нас это может сблизить. Знаете, такое совместное рассматривание старых фотографий, – она слабо улыбнулась, – но у него ничего нет: ни снимков, ни документов. Я даже его свидетельство о рождении никогда в глаза не видела. Словно у него и не было детства. Он немного рассказывал о монастыре, и я чувствовала, ему тяжело об этом говорить. Но я понятия не имею, как он жил до того момента, как попал в детский дом. Он говорил, что был совсем маленький и ничего не помнит.
– Ладно, – поднялся со своего места Франсуа, внезапно осознавая, как уже поздно. Наоми проводила его до входной двери. Франсуа сильно шатало от усталости и недосыпа, и он решил, что все же нужно ехать домой. Тамара, вероятно, места себе не находит. Внезапно голова у него закружилась, и он стал терять равновесие, валясь прямо на Наоми и увлекая ее за собой на пол. Он почти рухнул на нее, сминая весом своего тела, покраснел и неловко попытался встать. Наконец поднялся на ноги, поспешно попрощался и бросился вниз по лестнице, стремясь как можно быстрее выбраться на свежий воздух. Наоми же еще долго стояла в дверях, глядя ему вслед.
* * *Солюс вошел в свою приемную в приподнятом настроении. Утро было солнечным, завтрак, приготовленный Карин с утра, великолепным, а газета, купленная по дороге в контору, содержала в себе огромную статью на первой полосе про его блестяще проделанную работу. Но, увидев лицо секретарши, комиссар понял, что на этом его везение на сегодня закончилось.
– Майор Франсуа Морель ждет вас в кабинете, – виновато доложила девушка, полчаса назад так и не сумевшая выдворить Франсуа из кабинета хотя бы в приемную. Солюс нахмурился и толкнул дверь. На вид беспристрастный Франсуа сидел на стуле напротив стола комиссара как ни в чем не бывало. Солюс шваркнул газетой о стол и сел в свое кресло.
– Не спится тебе, кайфоломщик хренов? – почти беззлобно поинтересовался он. – Я же тебе выходной дал. Что у тебя?
– Мне нужна командировка в Триджано, – спокойно сказал Франсуа вместо приветствия и положил перед Солюсом рисунок Ангела.
– Что это? – обреченно вздохнул комиссар, водружая на нос очки и рассматривая лист бумаги. – И где ты это взял?
Франсуа помедлил долю секунды, хотя все давно для себя решил.
– Я нашел это в квартире Анжело Бертолини, – объяснил он ровным тоном. Солюс посмотрел на него заинтересованно. – Этот рисунок сделал Анжело. Там полно таких. Психотерапевт Клэр Лэми считает, что этот рисунок – проекция страхов Бертолини и его стрессов, пережитых в детстве. Это может быть ключом к разгадке его тайны. Я хочу узнать, кто же все-таки такой этот Ангел и что было в его прошлом, что так старательно скрывал Ксавье Седу. Для этого мне и нужна командировка в Триджано.
– И кто, позволь спросить, подписал тебе ордер на обыск, Цветочек? – поинтересовался Солюс почти нежно. Франсуа молчал. – Та-а-ак… – похолодел комиссар.
– А откуда, вы думали, у меня информация о психотропных препаратах, под влиянием которых Анжело якобы убил Седу? – спокойно спросил Франсуа. Солюс молчал, переваривая весь объем геморроя, свалившегося на него этим солнечным утром. Его подчиненные совсем распоясались, думал он удрученно.
– Командировку не дам, – отчеканил Солюс наконец. – Считай дело официально закрытым. По поводу незаконного вторжения в квартиру подозреваемого без соответствующе оформленного документа я с тобой поговорю попозже. А сейчас выметайся из моего кабинета, – провозгласил он зловеще и немного пафосно. Но Франсуа не собирался уходить. Вместо этого он достал из внутреннего кармана другой сложенный вчетверо листок и, расправив его, положил на стол перед шефом.
– Господи, – вздохнул Солюс, – боюсь даже спрашивать. Это что такое?
– Заявление об отпуске, – спокойно объяснил Франсуа. – Я прошу отпуск на неделю. Можно даже за свой счет. Я устал. Я не был в отпуске три года. Это последнее дело меня доконало. Мне нужно отдохнуть, – проникновенно сообщил он, невинно глядя Солюсу в глаза. Тот внимательно рассматривал Франсуа.
– Отпуск? – подозрительно переспросил он.
– Отпуск, – невозмутимо подтвердил Франсуа.
Солюс, искренне считавший себя отличным психологом, пристально посмотрел Франсуа в глаза. Франсуа ответил ему чистым и незамутненным взглядом. Солюс продолжил психологическое давление и не отрывал от Франсуа глаз, но лицо того не выражало ничего, кроме готовности служить французскому отечеству. Солюс сдался первым.
– И ты обещаешь мне, что ты не будешь в одиночку заниматься расследованием дела Анжело Бертолини? – спросил он удрученно.
– Ни в коем случае, – не моргнув, отрапортовал Франсуа.
