21 день - Анн-Кристин Гелдер
Чувствую, как вся кровь отливает от моего лица. Ужасное подозрение буквально лишает воздуха.
— …микроволновка, — глухо выдавливаю я.
Фил сразу понимает. Наши взгляды встречаются, и я вижу тот же ужас на его лице, что и у меня. Не могу шевельнуться — меня парализовал страх. Только когда Фил касается моего плеча, оцепенение спадает и удается пройти на кухню.
Я не включаю света — горит только лампочка позади нас. И лампочка внутри микроволновки, превращающая окошко на дверце в лист желтоватой бумаги. Останавливаюсь на пороге и боюсь посмотреть, что там, а Фил тем временем быстро зажигает люстру.
В ту же секунду устройство издает продолжительный звуковой сигнал.
Жужжание стихает. Бац — и мертвая тишина.
Слишком поздно.
Я вцепляюсь в руку Фила, судорожно сдавливаю ее.
Не хочу думать о том, что лежит в микроволновке, не хочу знать…
Но посмотреть все равно придется.
Мучительно медленно мы подходим, и каждый шаг стоит мне больше усилий, чем предыдущий.
Перед микроволновкой я протягиваю руку, пальцы дрожат. Через окошко ничего не разглядеть, и никакого неприятного запаха не витает в воздухе, но само по себе это еще ничего не значит.
Фил кладет руку мне на спину, как раз между лопаток. Его прикосновение придает мне немного сил, я делаю глубокий вдох и рывком открываю дверцу.
Зажмуриваюсь…
Слышу, как Фил тяжело дышит, пока я набираюсь смелости открыть глаза, чтобы увидеть…
— Лу, — осторожно начинает он, — все в порядке. Взгляни, не бойся.
Несмотря на его слова, мне нужно все самообладание, чтобы послушаться.
Ничего такого.
Реально — ничего! Проклятая микроволновка пуста.
И тут же из моего горла вырываются рыдания.
— Я думала, будет… как в письме… — выдавливаю я, и слезы текут по моим щекам. — Ведь там… там… — Горло сжимает, и я больше не могу говорить. Одна только мысль о том, что Моцарта… ужасна.
Отворачиваюсь от микроволновки и опускаюсь на стул, прячу лицо в ладонях. Плачу и никак не могу остановиться.
Где Моцарт? Что с ним сделал сталкер? В чем виновато бедное животное?
Я так больше не могу.
Ножки стула царапают пол — я скорее чувствую, чем вижу, как Фил садится рядом со мной. Он снова кладет мне руку на спину и начинает медленно поглаживать. Его прикосновения утешают меня, я сосредоточиваюсь на своем дыхании, и слезы начинают высыхать.
— Спасибо, — говорю я, спохватившись. — И… все в порядке на самом деле. Мой кот, должно быть, просто убежал. Пробки вылетели, а микроволновка сама собой включилась… причин для беспокойства нет.
— Эй, Лу… тебе вовсе не нужно разыгрывать передо мной сильную, независимую женщину. — Фил серьезно смотрит на меня. — То, что происходит, и странно и страшно. — Он делает паузу, будто в голову ему пришла какая-то новая мысль. — Как думаешь, Лу, история из последнего письма уже сбылась?
Голос, которым он задает вопрос, мягок, но меня с головой захлестывает новая волна ужаса. Где, черт возьми, Моцарт? И я по-прежнему в опасности.
Лицо Фила мрачнеет.
— О боже, прости. Я не хотел…
— Все в порядке, — резко прерываю я. — А что до твоего вопроса, так я понятия не имею. Узнаю, когда придет новое послание. Или не узнаю. Обратный отсчет уже близится к завершению. Завтра — последний день перед обнулением. — Произношу эти слова, и рука рвется потереть слипающиеся глаза. Я устала и измучена.
— Хочешь, чтобы я остался на ночь? — спрашивает Фил так внезапно, что я бросаю на него взгляд. Его щеки слегка алеют, и он успокаивающе поднимает руки: — Не подумай чего дурного. Просто…
Я не могу не улыбнуться от его слов.
— Все в порядке, я поняла тебя, — уверяю Фила, и он облегченно выдыхает. — Но… твое предложение, оно такое неожиданное. Вечер у нас, мягко говоря, не романтический…
— Мне нравится быть с тобой, — отвечает он. — Конечно, не романтический. Но я ведь обещал тебе свою поддержку. Я не в кавалеры набиваюсь, Лу, я должен тебе помочь, и только.
— Конечно, — быстро отвечаю я, как если бы любой другой ответ был бы неприемлем. — Я была бы счастлива, если бы ты остался, — чуть тише добавляю я. — Лучше провести ночь в компании дома, чем одной в пансионе.
— У тебя, случаем, не найдется неиспользованная зубная щетка? — спрашивает Фил с извиняющейся улыбкой. — Я в этом плане несколько щепетильный…
— Еще как найдется, — говорю я, вспомнив восемь зубных щеток в герметичных футлярах, которые приобрела после письма, в котором преследователь пообещал отравить меня. Филу лучше, наверное, не видеть мой стратегический запас.
Позвонив в пансион и предупредив, что я переночую в другом месте, иду в гостиную и сажусь на диван рядом с Филом. Мы болтаем о его работе — у него, кажется, в запасе полно анекдотов из курьерской практики. Фил изо всех сил пытается отвлечь меня, и я очень ценю это. Мы прервали наш разговор только один раз, когда я вот уже в который раз попыталась дозвониться до Джози. И снова безуспешно.
Около полуночи мы решаем лечь спать, потому что, хотя у нас обоих выходной, напряжение последних нескольких часов берет свое.
— У тебя есть надувной матрас или раскладушка? — спрашивает Фил, когда я берусь раздвигать диван. — Просто на случай, если ты не захочешь спать одна в комнате…
— Ты бы согласился поспать у меня? — спрашиваю я и киваю, прежде чем он успевает ответить. — Отлично!
Пока он принимает душ, готовлю ему постель; заканчиваю, но Фил что-то не торопится выходить, и я сажусь проверить телефон. Обнаруживаю несколько сообщений от Бекки. Моя нечистоплотная совесть пробуждается, едва я вспоминаю, что прошлой ночью хотела сообщить ей, что со мной все в порядке. Хотела, но не сообщила. Спонтанно посылаю ей запоздалый привет:
Ты еще не спишь?
Не прошло и тридцати секунд, как она перезванивает.
— Почему ты вышла на связь только сейчас? — спрашивает Бекки. — Все в порядке у тебя? Ты нашла Моцарта?
— Привет! Да, я в порядке, но он до сих пор не появился. Мы обыскали весь дом и даже сад, но…
— Мы? — повторяет Бекки. — Кто это «мы»? Ты что, помирилась со своим начальником? Или Джози таки сменила гнев на милость?
Я коротко прислушиваюсь к звукам в ванной. Фил, кажется, все еще стоит под душем.
— У меня тут знакомый… — неопределенно начинаю я, а затем объясняю подробно, как так вышло, что из всех, кого я знаю, лишь курьер оказался подходящей кандидатурой на роль спасителя моей души. — Фил понял, что со
