21 день - Анн-Кристин Гелдер
Он нежно сжимает мои пальцы, обрывая мои размышления:
Мы должны вернуться. Если кто-то из нас двоих вывихнет лодыжку, это точно никуда не приведет. Может быть, поищем завтра при дневном свете.
Я киваю, прежде чем сообразить, что он не может видеть этот жест в темноте.
— Ты прав, — говорю вслух, и вскоре мы возвращаемся к дому, чья приземистая тень едва видна на фоне ночного неба.
Прикосновения Фила на удивление приятны. Его рука теплая, но не влажная и не липкая, а хватка крепкая, мужская. Его большой палец поглаживает мои костяшки, словно убеждая невербальным образом, что волноваться не о чем. Его присутствие реально успокаивает меня.
— Спасибо, — благодарю я, и вовсе не только за его готовность тащиться со мной по ночному лесу. Для меня очень много значит, что Фил, в отличие от той же Джози, ни разу не усомнился в моем здравомыслии.
— Да не за что, — бросает он беспечно.
Отпираю входную дверь, и мы вместе идем по коридору. Еще две недели назад я бы просто вышла и оставила дверь незапертой, если б пришлось искать кота. Я чувствовала себя в безопасности в своем доме и рядом с ним и почти всегда наслаждалась уединением. Теперь же верх моих мечтаний — жить так, чтобы окна соседей выходили прямо на мою гостиную. И еще оживленная дорога под боком не помешала бы.
Как обычно, кладу ключи от дома в вазочку на комоде и тянусь к маленькой лампе. Выключатель щелкает, но свет не загорается.
— Дерьмо, — ругаюсь я себе под нос, смутно понимая, что происходит. — Только не сейчас!
— Пробки вылетели? — спрашивает Фил, и по повторяющимся щелчкам я точно могу сказать, что он пробует включить люстру.
— Или так, или системное отключение, — сердито отвечаю я. — Тук такое не редкость.
Мои мысли возвращаются к ночи около недели назад, когда я на ощупь спускалась по лестнице и в итоге оказалась лицом к лицу с полицейскими. Невольно пробегает дрожь. Маньяк претворяет свой новый замысел? Или заканчивает старый? О, Моцарт…
Облизываю губы. Перегорел предохранитель. Только и всего.
— Где тут щиток? — спрашивает Фил. Он, кажется, и вполовину так не нервничает, как я. Достает из кармана мобильный и включает на нем фонарик.
— В подвале.
— Где именно?
— Справа от лестницы, в дальнем левом углу, — автоматически отвечаю я, прежде чем до меня доходит, что он задумал. — Нет, Фил, — говорю я, крепче сжимая его руку. — Не спускайся туда. Ведь…
— Ты собираешься сидеть в темноте всю ночь? Холодильник и морозильник тебе этого не простят!
— Тогда пойду с тобой, — решаюсь я, скорее чувствуя кивок, чем видя его.
Медленно мы идем по коридору к лестнице в подвал. Спускаемся шаг за шагом. Голубоватое свечение телефона делает черноту вокруг нас осязаемо плотной.
— Жутковато тут у тебя, — признается Фил.
Его голос звучит чуть тоньше прежнего, но это может быть связано с особой акустикой подвала. У подножия лестницы он притягивает меня поближе к себе, будто зная, что моя паника растет с каждым шагом.
— Направо, да? — уточняет он.
— Ага, туда, — подтверждаю я.
Мое сердце бешено колотится, а в горле так сухо и саднит, что кажется, будто его почистили наждачной бумагой.
Взявшись за руки, мы входим в подвальное помещение и нащупываем путь сквозь полную темноту к блоку предохранителей. Мой страх еще больше возрос.
Что-то вот-вот случится.
Кончики его пальцев с глухим стуком ударяются о пластик дверцы. Раздается слабый скрип, за ним вновь тишина.
— Да, пробки вылетели, — замечает Фил, придирчиво осматривая нутро щитка в свете телефонного фонарика. — Причем все сразу, — нерешительно добавляет он. — По-моему, их целенаправленно вырубили. Это ведь не ты сделала?
Заданный негромким голосом вопрос для меня подобен грому средь ясного неба.
— Я? Фил, черт побери. Я все это время была рядом с тобой. И зачем мне это, скажи?
— Лу…
— Думаешь, я…
Мне больно заканчивать эту фразу. Стоило только подумать, что хоть кто-то не будет вести себя, как Джози, подозревая не пойми в чем, и вот тебе на…
— Сейчас попробую все снова включить, — наконец сообщает Фил, после того как мы проводим в напряженном молчании, кажется, целую вечность.
Я равнодушно пожимаю плечами, и у меня снова возникает плохое предчувствие. Что-то произойдет, когда свет вернется. Что-то ужасное.
Слышу несколько щелчков, потом — тишина. Словно время замерло. Потом мы с Филом синхронно выдыхаем. Наверху со звуковым сигналом оживает холодильник.
Мы поднимаемся из подвала, и я первым делом включаю маленькую лампу, чтобы по коридору распространился хоть какой-то, пусть даже тусклый свет. Вконец измученная, вытираю лоб и прислоняюсь бедром к низкой полке.
— Если это не ты вырубила электричество, значит, это сделал кто-то другой.
После слов Фила все мое облегчение растворяется в воздухе.
— Значит, кто-то был в доме, — продолжает он. — Возможно, он все еще здесь.
В этот момент я ненавижу его. Как он может говорить так невозмутимо, когда я в плену у этого кошмара наяву? Ему что, нравится вот так распалять мой страх?
— Для тебя это просто страшная игра, из которой ты можешь выйти в любой момент, верно? — огрызаюсь я.
— Лу, — в ужасе выдыхает он. — С чего ты взяла? Нет!
— Естественно! В конце концов ты покинешь мой дом, вернешься в свою безопасную квартиру, и никто не будет преследовать тебя. Ведь никто не собирается тебя убивать или сводить с ума. Ты закроешь за собой дверь и с приятной дрожью вспомнишь жуткий опыт с полоумной клиенткой. Но для меня этот ужас продолжается. До нулевого дня. После этого дня я уже больше никогда не открою тебе дверь, Фил. Никакой больше сирени. Никаких глупых ароматических свеч. — Горло сдавливает, я еле борюсь со слезами.
Фил ничего не говорит, вместо этого он крепко обнимает меня. Я опускаю голову на его грудь, чувствую мягкую ткань его рубашки под своей щекой и слышу ровный стук его сердца. Он вдыхает, словно собираясь что-то сказать, но вдруг замирает.
— Что это за звук? — недоумевающе спрашивает он.
Я отстраняюсь от него и внимательно прислушиваюсь. Все скрипы и постукивания моего дома до того привычны, что я уже почти не замечаю их. Но сейчас звук и впрямь настораживает. Сначала я не могу сказать, откуда он исходит, но в конце концов я понимаю, что это гудение микроволновки. У Фила очень хороший слух.
— Да это всего-навсего… — начинаю я, и тут же осознаю кое-что.
Мой преследователь был в доме, пока мы искали Моцарта в лесу. Он подстроил все так, чтобы микроволновка
