Черный часослов - Эва Гарсиа Саэнс де Уртури
– Как это неинтересно? Я хочу предложить тебе вступить в общество Эгерий, а ты вдруг решила взбрыкнуть… Когда-нибудь ты вспомнишь этот разговор. А сейчас я познакомлю тебя с первым законом Эгерий: «Тебя не должны поймать». Эгерия не может попасть в тюрьму. Никогда. Она сделает все, что потребуется, но никогда не окажется за решеткой. Ты меня поняла? И ты меня не выдашь, потому что я поклялась никогда, ни при каких обстоятельствах не попасть в заключение. Но ты еще слишком молода, чтобы понять все это…
– Тогда объясните мне наконец. Пришло уже время перестать обращаться со мной как с несмышленышем. Ради бога, сестра, я ведь и раньше никогда не была ребенком, вы не дали мне им побыть!
Сестра Акилина слегка отпрянула от удивления. Когда же Итака так выросла, повзрослела? Наверное, она слишком давно уже не обращала внимания на саму девочку и видела лишь ту работу, которую она выполняла, – эти копии рукописей, искусные подделки, в которых удавалось добиться безупречности мельчайших штрихов, в точности повторявших оригинал…
– Хорошо. Думаю, сегодня наступила та самая ночь. Я расскажу тебе свою историю, и ты все поймешь. – Сестра Акилина вздохнула: она не осознавала прежде, насколько сильно прошлое жгло ее изнутри. – Я не родилась монахиней и не всегда была сестрой Акилиной.
– Ваше имя не Акилина?
– У меня были родители; наша семья была состоятельной и очень уважаемой здесь, в Витории. Моего отца звали Матео Гарай. Он был владельцем фабрики по производству промышленного оборудования, но наибольший успех ему принесли печатные станки. Он много вкладывал в их производство и часто выезжал за границу в поисках последних достижений техники, чтобы быть всегда первым на национальном рынке. И еще он коллекционировал книги. Прежде всего часословы. Мы часто путешествовали во Францию – именно эта страна наряду с Фландрией была колыбелью выдающихся художников-иллюминаторов. Отец покупал все, что позволяли ему финансы.
Лицо сестры Акилины исказила болезненная гримаса, словно в ее памяти возникли уже другие, не столь безоблачные воспоминания.
– Думаю, порой его коллекционерская страсть выходила за всякие рамки. Я выросла, сопровождая его на всевозможные аукционы и рыская по букинистическим магазинам Парижа, Пуатье, Лондона, Эдинбурга, Венеции… Я была его единственной дочерью и наследницей, с детства мне посчастливилось знать несколько языков – и тебе я дала такое же образование, какое получила сама. Однако в твоем возрасте отец отправил меня в школу-интернат на восточном побережье США, в Нью-Йорк… но это уже другая история, я расскажу тебе ее как-нибудь в другой раз: это слишком невыносимое испытание для моей памяти и сердца – открывать ящик Пандоры с воспоминаниями за одну ночь.
– А разве не все люди знают четыре языка? – удивленно спросила Итака.
– Похоже, ты не осознаешь всех своих талантов, правда? Пречистая Дева Мария, наверное, это я что-то не так делала, – пробормотала она себе под нос.
– Тогда почему вам пришлось стать монахиней, если вы были богаты, образованны и у вас было будущее? – спросила Итака, не зная, можно ли было верить этому рассказу.
За многие годы, проведенные рядом с сестрой Акилиной, она столько раз видела, как та лгала коллекционерам – с таким искренним и уверенным видом, глядя им прямо в глаза и подкрепляя сделку рукопожатием, – так что слова монахини уже давно перестали восприниматься ей как нечто, заслуживающее доверия.
Сестра Акилина вздохнула, утомленная разговором.
– В Витории был еще один библиофил, тоже помешанный на часословах. Я не стану называть тебе его имени. Это известный человек, хотя уже в очень преклонном возрасте, как ты можешь догадаться. Он владелец фабрики, где работают многие, здесь, в Витории.
Итака внимательно слушала, мысленно все записывая.
– Сначала он был хорошим клиентом, потом они стали лучшими друзьями, хотя мой отец был старше того человека – крайне амбициозного с молодых лет. Их связывали общие дела в бизнесе и в коллекционировании, но со временем их дружба превратилась в соперничество, становившееся с каждым разом все более агрессивным, когда моему отцу удавалось раздобыть какой-нибудь особо ценный часослов.
– И какое отношение все это имеет к вам и к тому, что вы стали монахиней?
– Прямое, детка. Самое прямое.
– Почему вы так говорите, сестра?
– Потому что один часослов перевернул всю мою жизнь.
34. Пустота
Май 2022 года
Мы с Эстибалис бросились вслед за тенью, которая выскользнула в холл у главного входа и оттуда полетела по лестнице, ведущей на второй этаж. Моя напарница, с пистолетом в руке, несколько раз выкрикивала требование остановиться, но фигура не подчинилась, и нам пришлось продолжить преследование.
Силуэт был очень маленький. На какие-то пару секунд у меня в голове промелькнула мысль, не мог ли это быть Калибан или даже Итака Экспосито, но я тотчас понял, что это был другой человек. Кто-то, кого я знал.
– Это Лореа! – крикнула мне Эсти, бежавшая впереди меня.
Мы мчались по комнатам, где все было пропитано пылью и мебель стояла накрытая простынями. Я несколько раз споткнулся о стулья, которые Лореа опрокинула на своем пути, чтобы затруднить нам преследование.
Однако бежать было некуда. Оказавшись перед балконом – тем самым, что держался на подпорках, – она помедлила какое-то мгновение, но затем открыла задвижку и выскочила наружу.
Мы с Эсти остановились на пороге, не решаясь последовать за девушкой. Моя напарница направила на нее пистолет.
– Лореа, ты находишься в розыске. Будет лучше, если ты сдашься сейчас без сопротивления.
– Я не собираюсь сдаваться! – выкрикнула она.
Я понял, что Лореа была настроена решительно. Ее язык тела говорил о том, что у нее не было ни малейшего намерения двинуться в нашу сторону.
Делать было нечего – приходилось идти на риск. Я вышел на балкон, стараясь ступать как можно осторожнее.
– Уходите – или я сброшусь вниз, а потом скажу, что это был полицейский произвол и вы сами меня столк-нули.
– Ты правда готова на это пойти? Обвинить нас, хотя мы ничего тебе плохого не сделали? – крикнула ей Эстибалис.
– Ничего плохого? Да вы с самого начала обращались со мной как с подозреваемой – только потому, что я обнаружила своего шефа мертвым, хотя я тоже отравилась и попала в больницу! Это вы называете «ничего плохого»?
Пока она говорила, я воспользовался этим, чтобы приблизиться. Еще шаг, и расстояние между нами все меньше, я все ближе к своей цели.
– Отойдите, Кракен! Или я спрыгну!
– Посмотри вокруг, Лореа, – сказал я ей. – Твои крики привлекли внимание соседей. Люди выглядывают из окон. Так что у нас полно свидетелей,
