Вы меня не знаете - Имран Махмуд
– Потому что не будет же он рассказывать полиции, что сделка по продаже наркоты пошла не по плану. И потом, он хоть и мудила, но не стукач, – отвечает он и смотрит на Киру, так что мы понимаем, что речь о Спуксе.
– А как же банды? Пушки? И Олды? – Кира все еще беспокоится.
– Олды-то нас не ищут. Они хотят навалять Пушкам. Джей Си, видимо, сказал, что это все они. Пушки могут нами заинтересоваться, но, думаю, у них сейчас проблемы посерьезней, – говорит Курт, и тут как раз подходит поезд, в который мы и садимся. Утро все еще раннее, но все уже едут на работу, так что народа в метро теперь больше.
– Так что, – говорит Курт тихо, когда двери закрываются, – если этим не занимается полиция, значит, Блесс, твоя мама, моя мама и твой брат по уши в дерьме.
Мы с Ки смотрим друг на друга. Он прав.
Перерыв: 10:45
24
11:00
Мы никак не могли в это поверить, но на следующий день слухи подтвердились. Джамиль был жив. Ну то есть я говорю, что слухи подтвердились, но подтвердила их Блессинг.
Блесс знала, что мы собираемся сваливать. Что Кира и Курт полетят первыми, а я – через несколько дней. Мы решили, что вмешивать в это Блесс слишком опасно. Так ее участие можно отрицать. Никто ее толком не видел. Она ни в кого не стреляла, все время была в маске и сразу уехала из той квартиры. И ко всему прочему, ей вряд ли что-то грозило. Она же просто девчонка, которая живет с мамой. Даже не тусуется. Сомневаюсь, что ее вообще знали, чтобы сдать. Так что последнее, чего бы нам хотелось, – это оторвать ее от мамы и пуститься с ней в бега. В этом просто не было необходимости, понимаете.
Но когда мы узнали, что полиция этим делом не занимается, все резко изменилось. Раз федералы ничего не вынюхивают, значит, бандам нечего бояться, и вскоре они начнут творить все, что банды обычно и творят. Пушки будут искать Курта. Олды будут искать нас всех. Джамиль нас точно сдаст. А у меня ведь еще мама и Блесс. Если Олды придут за мной, а я в это время буду в Испании, то, не найдя меня, они пойдут к маме. Просто чтобы нагадить.
И вот очередная уловка–22.
Если подключится полиция, банды не станут терроризировать наши семьи. Когда вмешиваются «Трезубцы»[12] или какие-нибудь другие подразделения, банды не лезут. Им, понятное дело, не хочется, чтобы полиция совала нос в их дела. Но если нам не светит расследование и пожизненный срок, тут другой недостаток – очень возможно, что бандиты захотят нас убить. Вместе с семьями. Поэтому нам нужно было вернуться. Даже не знаю, что хуже. Такая вот была ситуация. Может, лучше было позвонить в полицию, и дело с концом. Правда, я не из тех, кто может отсидеть пожизненное, сами понимаете. А Ки – тем более. Она вообще не такого склада. Уж поверьте.
Короче, когда мы вернулись после покатушек в метро, я позвонил Блесс и сказал, что в итоге мы не уезжаем.
– Х-хорошо, – сказала она, – я рада.
И повесила трубку, как будто больше тут сказать было нечего.
Мы вернулись в квартиру, и Курт с Кирой побросали свои сумки. Теперь оставалось только ждать. Чтобы понять, что делать дальше, нам нужно было больше информации. Пушки реально ищут Курта? Рассказал ли уже Джамиль Олдам про меня и Киру? Он вообще жив? А вдруг все, что сказал тот пацан в метро, полная херня? А если Джамиль все-таки жив, то насколько жив? В состоянии ли он вообще говорить?
Остаток дня мы провели, пытаясь придумать план В или даже план С или D, ну вы поняли. В первую очередь нам надо было выяснить, точно ли Джамиль жив, и если да, то что он сказал Олдам.
– Может, он им ничего и не сказал, – говорю я, когда мы едим пиццу из морозилки.
– С чего ты взял? – спрашивает Курт, ниточки сыра тянутся от его куска ко рту, как резиновые.
– Ну, просто его ограбили, а корешей подстрелили. Он потерял деньги и, главное, репутацию. Может, ему не хочется об этом трепаться.
Курт решает, что по-человечески есть пиццу слишком сложно, поэтому складывает два куска вместе наподобие бутерброда и засовывает всю конструкцию в рот.
– Мм… ну может, – говорит он, – может.
– Или нет, – говорит Кира и встает, чтобы выбросить остатки ужина в мусорное ведро.
За весь вечер мы так ничего и не решили, кроме того, что нам нужно больше инфы. И еще одно. Если он уже рассказал Олдам о нас, нам нужно подыскать новое место. И быстро.
Курт уже храпит на диване, и мы понимаем, что пора ложиться. Я киваю Кире, и мы потихоньку идем в спальню. Пока я пытаюсь придумать, где бы мы могли пожить, Ки поворачивается на бок лицом ко мне и кладет голову на локоть.
– Может, просто поедем в Испанию? – тихо говорит она.
– Не. Мы не можем. Ну то есть я не могу. Мама и Блесс. Вдруг они пострадают. – Тут меня осеняет. – Но ты-то можешь. Поезжай. Почему нет? Устроишься там, а мы потом к тебе приедем. – Я резко сажусь в кровати.
– Да конечно, – вздыхает она, – ты же знаешь, что я без тебя не поеду.
Я снова ложусь и некоторое время смотрю в потолок. Вскоре Кирино дыхание говорит мне, что она уснула. Я тоже засыпаю, голова Ки у меня на груди.
В ту ночь сны мне снятся дебильные. Как будто Ки – какая-то птица с яркими перьями, которая пыталась улететь. Но не могла, потому что я привязал к ее шее веревочку и она натягивалась каждый раз, когда Кира отдалялась. Она как будто душила себя – или это я ее душил. Но по крайней мере я проснулся до того, как убил ее. Хоть что-то.
На следующее утро в дверь стучат – так осторожно, что я еле услышал. Я проснулся и увидел, что Киры рядом нет, и на секунду вспомнил ее в образе птицы. Я потряс головой, чтобы выбросить из нее это видение, и пошел на кухню, где Ки готовила завтрак. И тут раздался этот тихий стук. Почти неслышный. Я и внимание на него обращаю только потому, что Ки прекращает мазать тост маслом и спрашивает:
– Это что,
