Уильям Лэшнер - Меченый
– А разве мы не встречаемся?
– Нет, Моника. Это не было свиданием.
– Я пригласила вас домой, вы познакомились с моими родителями.
– Вы шутите?
– Да, я шучу. Мама некоторое время будет спрашивать о вас, а потом я скажу, что мы расстались, вот и все. Может быть, в следующий раз я буду понарошку встречаться с доктором. Родителям нравятся врачи.
– Почему бы вам не ходить на свидания по-настоящему?
– Это значительно сложнее. А вы не хотите попробовать встречаться понарошку, Виктор?
– Почему бы и нет? Все остальное у меня понарошку. Расскажите о своем брате, Ричарде.
– А что рассказывать? Он немного печальный, немного одинокий, но очень умный. Он мой старший брат. Я его боготворила.
– Чем он занимается?
– Ничем. Только играет на компьютере и смотрит телевизор.
– У него нет друзей?
– Трудно завести друзей, если не выходишь из дома двадцать пять лет.
– Не понял.
– Он не выходит из дома. Он не в состоянии переступить через порог. У него такая болезнь…
– Агорафобия?
– Точно. Первый раз, когда я об этом услышала, я подумала, что он боится верхней одежды. Но в действительности она означает, что он не может выйти на улицу и посещать общественные места.
Я вспомнил домашнее кино на стене гостиной, не ту часть, где Шанталь позирует и играет с двоюродной сестрой Ронни, и не ту, где в сборе вся семья, и не ту, где миссис и мистер Эдер полны надежд на светлое будущее. Нет, я вспомнил розовощекого мальчика, со смехом подбрасывающего палые листья. Печаль, которая, словно паразит, поселилась в доме, превратила его в инвалида. А я жестоко наехал на него. Конечно, он это заслужил, и все-таки мне стало стыдно. По большому счету он не виноват. То зло, которое пришло за Шанталь, затронуло и его.
– Я намерен выяснить, что случилось с вашей сестрой, Моника, – сказал я.
– Вы беретесь за это дело?
– Не в том смысле, в каком вы хотите. Я не могу взяться за поиски Шанталь. Поэтому мне не нужно от вас ни аванса, ни гонорара, ни денег на расходы. Однако этот случай вступает в конфликт с другим моим делом, и я не имею права его игнорировать.
– Только из-за того дела?
– Честно говоря, не совсем.
– Тогда почему, Виктор?
– Не знаю… Может быть, из-за татуировки, которую я буду видеть в зеркало всю оставшуюся жизнь. Может быть, из-за того, как несчастье с Шанталь отразилось на всех вас. Это не должно было случиться.
– Не понимаю.
– Я тоже многое не понимаю. Моя квартира разгромлена, партнерство трещит по швам, я часто напиваюсь, заигрываю с журналистками, сплю с риелторшами. Честно говоря, моей жизни отчаянно не хватает твердой опоры и чистоты. Пропавшая Шанталь – все, что у меня есть.
– Виктор, вы так… Это настолько… – Она поцеловала меня в щеку.
– Но мы все равно не встречаемся, – предупредил я.
– Знаю. Просто я счастлива. Это послание свыше, ведь так? Я имею в виду татуировку.
– Может быть.
– От Шанталь.
– От кого-то. В вашей семье есть татуировщик?
– Нет.
– Я все еще пытаюсь узнать, кто меня разукрасил.
– Она. Вы изо всех сил избегаете правды, и напрасно. Итак, когда мы начинаем?
– Мы?
– Ну конечно.
– Нет.
– Вы не позволите мне помогать?
– Моника, я работаю в одиночку.
– Но я хочу помочь. Прошу вас, Виктор. Мне это нужно.
– Моника, это невозможно… – И тут я запнулся.
Я привык работать в одиночку. Одной из причин, почему Бет не удовлетворяла работа в фирме, являлась моя склонность к самостоятельным действиям. И вот Моника, жизнь которой определялась трагическим исчезновением Шанталь, спрашивала, нельзя ли ей помочь в моем расследовании. Я не представлял, что она может сделать, но чувствовал, что она больше, чем кто-либо другой, имеет право быть в курсе дела. А может быть, я просто размяк от неожиданного поцелуя.
– Ладно, – сказал я. – Можете помогать.
– Правда? Вы действительно разрешаете?
– Ну конечно. Начнем через пару дней. Я думаю, нам нужно навестить старого друга ваших родителей.
– О, Виктор, это сказочно интересно. Я возьму в клубе несколько дней отпуска, куплю черные кожаные брюки, почищу пистолет.
– Нет, никакого оружия.
– Но, Виктор, я так люблю свой пистолет.
– Никаких собак, никакого оружия, никаких острых каблуков, которыми можно поранить человека. Это не мой стиль – по крайней мере на работе.
– Ладно, ладно, угомонитесь. А как насчет черных кожаных брюк – их-то хоть можно надеть?
– Почему именно черные кожаные брюки?
– Как у Эммы Пил из сериала «Мстители».
– Хорошо, черные кожаные брюки можно.
– Но почему нам не начать прямо сейчас?
– Потому что я должен кое с кем встретиться в Нью-Джерси, причем один на один.
Глава 36
На этот раз я оделся, чтобы не выделяться из толпы: красная бейсболка, белая футболка, ярко-желтая гавайская рубашка, джинсы и кроссовки. Хотел надеть шорты, но бледные ноги не совсем соответствовали образу завсегдатая пляжа. Когда я добрался до набережной Оушн-Сити напротив Седьмой улицы, солнце садилось за горизонт и небо над океаном окрашивалось в яркие разноцветные тона. Я внимательно осмотрелся. Не было ни Чарли, ни потенциальных шпионов – кругом обычные гуляки, флиртующие и отвергающие флирт, веселые и грустные, жующие на ходу и уже поевшие. Я подумал, что немного мороженого не повредит моей маскировке.
Стоя в очереди к ларьку «Братья Кор», я услышал тихий свист из соседнего магазина.
– Я возьму маленькую и большую порцию ванильного, – сказал я русской продавщице.
С мороженым в руках я направился в магазин и обнаружил над стойкой с футболками лысую макушку. Под стойкой виднелись уродливые клетчатые шорты, носки и сандалии.
Я кашлянул. Между футболками появилась рука и взяла у меня большой рожок.
– Спасибо, – сказал Чарли. – Я люблю мороженое.
– А кто не любит! Хотите поговорить здесь?
– Через пять минут встретимся на берегу.
– На этот раз постарайтесь не уронить мороженое.
Пока Чарли поглощал за стойкой лакомство, я стоял на пляже и глубоко вдыхал соленый воздух. Прямо передо мной уходил в море широкий каменный волнорез. Вечер был свежим и чистым, море отсвечивало оранжевым, ворчал и пенился прибой. «Красивое зрелище, – подумал я. – На него можно продавать билеты. Судьба Вселенной, отображенная в шестисекундной живой картинке. Каждый вечер на арене. Попробуйте телятину и не забудьте оставить чаевые официантке».
Слева пляж уходил вдаль, справа пересекался оркестровой площадкой. В красноватом свете заката я разглядел несколько силуэтов, шагающих по волнолому или бредущих по песку. Я следил за теми и за другими, стараясь понять, не слишком ли заинтересован кто-нибудь из этих людей в том, что я делаю. Как обычно, на меня не обращали внимания, что, по обыкновению, меня устраивало, а в этот вечер, когда я встречался с клиентом, за которым одновременно гонялась свора гангстеров, наемный убийца из Аллентауна и агенты ФБР, – особенно. Я обернулся в сторону набережной и увидел, что ко мне приближается округлая фигура с несоразмерно большой головой и косолапой походкой.
– Вы один? – спросил Чарли Калакос.
– К сожалению, это мое традиционное состояние.
– За вами следили?
– Нет.
– Откуда вам известно?
– Потому что я ехал медленно и поглядывал в зеркало заднего вида. Потому что дважды останавливался на обочине шоссе, и вслед за моей не остановилась ни одна машина. Потому что припарковался на Семнадцатой улице, десять кварталов прошел пешком по переулкам и не заметил «хвоста». Но я всего лишь адвокат, Чарли, а не шпион. Меня обучали юриспруденции, а не обнаружению слежки. Я делаю все, что могу.
– От вас зависит, поймают меня или нет. Как моя мама?
– У нее все хорошо. Она даже воспрянула духом.
– Значит, я возвращаюсь домой?
– Прежде чем обсуждать ваши переговоры с представителями закона, хочу сообщить новости. Помните, вы говорили мне о своих друзьях? Одного из них звали Ральф.
– Почему вы спрашиваете об этом?
– Несколько дней назад его застрелили.
– Дубину Ральфи? Боже мой! Как это случилось? Его поймали с чьей-то женой?
– Это похоже на работу профессионала. Киллер вошел в дом, ранил его в ногу, связал и задал несколько вопросов, прежде чем выстрелить в голову.
– Каких вопросов?
– По всей видимости, они касались вас, Чарли. Как только сведения о переговорах появились в газетах, меня встретили ваши старые друзья из банды братьев Уоррик. Один из них, его звали Фред, сказал, что гонялся за вами пятнадцать лет назад.
– Этот жирный ублюдок все еще жив?
– Жив и здоров. Ему помогает какой-то гомункул. Он наказал мне передать вам предупреждение. Очевидно, они сделали заказ какому-то наемному убийце, человеку из Аллентауна.
