Стивен Кинг - Возрождение

— Скоро мне придется его разобрать, — сказал он, — иначе машина не поместится в гараже. Пэтси это не понравилось бы.

Он наклонился, уперев руки в колени, и уставился на холмы, ниточки-провода, большое озеро. У воды паслись пластмассовые овечки и коровы (непропорционально большие, но я этого не заметил, а если бы и заметил — не огорчился бы). Ландшафт украшало множество фонарей, непонятно зачем: ведь там не было ни городка, ни дорог.

— Держу пари, ты мог бы разыграть здесь сражение со своими солдатиками, верно?

— Ага, — сказал я. Здесь можно было бы устроить целую войну.

Он кивнул.

— Но войны здесь не будет, потому что у Мирного озера все живут дружно, и сражения тут запрещены. Совсем как в раю. Как только я открою БЮМ, то перенесу все это в церковный подвал. Может быть, вы с братьями мне поможете. Думаю, детям понравится.

— Еще бы! — сказал я и добавил папину присказку: — Стопудняк.

Он засмеялся и хлопнул меня по плечу.

— Ну что, хочешь увидеть чудо?

— Наверно, — ответил я. Вообще-то я не был в этом уверен. Как-то страшновато это звучало. Я вдруг осознал, что мы с ним одни в старом гараже, где нет машины, зато полно пылищи и запах такой, будто он простоял запертым многие годы. Дверь во внешний мир оставалось открытой, но казалось, что до нее целая миля. Преподобный Джейкобс мне нравился, но я вдруг пожалел, что не остался дома со своими раскрасками, чтобы узнать, выиграет ли мама «Электролюкс», который поможет ей одержать верх в вечной борьбе с летней пылью.

И тут преподобный Джейкобс провел рукой над Мирным озером, и я забыл про свои страхи. Из-под импровизированного стола раздалось тихое гудение, похожее на звук, который издавал наш телевизор «Филко», когда нагревался, и все миниатюрные фонари зажглись. Такие яркие, что на них было почти больно глядеть, они заливали волшебным лунным светом зеленые холмы и голубое озеро. Даже пластмассовые коровы и овцы стали больше похожи на настоящих — может, потому, что они отбрасывали тени.

— Господи, как вы это сделали?

Он широко улыбнулся.

— Ничего так фокус, да? «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош». Только я — не Бог, поэтому мне помогает электричество. А это удивительная штука, Джейми. Это такой Божий дар, что мы сами чувствуем себя немножко богами каждый раз, когда включаем свет. Верно ведь?

— Наверно, — сказал я. — Мой дедушка Эймос помнит времена, когда лампочек еще не было.

— Много кто это помнит, — отозвался он, — но довольно скоро никого из них не останется на свете. И тогда никто уже не будет задумываться о том, что это за чудо — электричество. И что за тайна. Мы представляем себе, как оно работает, но одно дело знать, как что-то работает, и совсем другое — знать, что оно такое.

— Как вы включили фонари? — спросил я.

Он указал на полку под столом.

— Видишь красную лампочку?

— Ага.

— Это фотоэлемент. Их можно купить в магазине, но этот я сделал сам. Он испускает невидимый луч. Когда я его прерываю, вокруг Мирного озера включаются фонари. Если я снова это сделаю… вот так…

Он провел рукой над макетом, и фонари потускнели, превратились в слабые искорки и погасли.

— Видишь?

— Клево! — выдохнул я.

— Попробуй ты.

Я протянул руку. Сначала ничего не произошло, но когда я встал на цыпочки, мои пальцы оказались на пути луча. Из-под стола снова раздалось гудение, и фонари загорелись.

— Получилось!

— Стопудняк, — согласился он и взъерошил мне волосы.

— А что это гудит? Похоже на наш телевизор.

— Загляни под стол. Я включу верхний свет, чтобы тебе было лучше видно.

Он щелкнул выключателем на стене, и под потолком зажглась пара пыльных ламп. Они не прогнали затхлый запах (к которому прибавился еще один — чего-то горячего и маслянистого), но частично разогнали тьму.

Я наклонился — в тогдашнем моем возрасте сильно сгибаться мне не пришлось, — и заглянул под стол. С обратной стороны к фанере были прикреплены две-три коробочки. Гудение исходило от них, как и маслянистый запах.

— Батареи — сказал он. — Их я тоже сделал сам. Электричество — мое хобби. И приборы. — Он ухмыльнулся, как мальчишка. — Обожаю приборы. Мою жену это бесит.

— А мое хобби — бить фрицев, — сказал я. Потом вспомнил его слова о том, что так говорить нехорошо. — То есть немцев.

— У каждого должно быть хобби, — сказал он. — И каждому нужно увидеть хоть парочку чудес, просто чтобы знать, что жизнь — это не просто долгий путь от колыбели к могиле. Хочешь посмотреть еще на одно чудо, Джейми?

— Конечно!

В углу стоял второй стол, заваленный инструментами, кусками проволоки, деталями от трех-четырех разобранных радиоприемников, таких, как у Клер и Энди, и обычными батарейками из магазина. И еще там стоял деревянный ящичек. Джейкобс взял его, опустился на одно колено, чтобы оказаться со мной на одном уровне, и вытащил фигуру в белом одеянии.

— Ты знаешь, кто это?

Я знал, потому что этот парень был очень похож на мой флуоресцентный ночник.

— Иисус. Иисус с рюкзаком на спине.

— Это не просто рюкзак, а батарейки.

Он откинул крышечку, державшуюся на петле величиной с иголку. Внутри я увидел пару сверкающих кружочков, похожих на десятицентовики, с пятнами припоя.

— Их я тоже сделал сам, потому что в магазине не продают ни таких маленьких, ни таких мощных. Наверно, их можно запатентовать, и может быть, я так и сделаю когда-нибудь, но… — Джейкобс тряхнул головой. — Неважно.

Он снова закрыл крышку и отнес Иисуса к Мирному озеру.

— Надеюсь, ты заметил, какая голубая тут вода?

— Да! Никогда не видел такого голубого озера!

Он кивнул.

— Это, можно сказать, само по себе чудо… пока не приглядишься поближе.

— А?

— На самом деле это просто краска. Я иногда размышляю об этом, Джейми. Когда не спится. О том, как капелька краски превращает мелкие воды в глубокие.

Я решил, что странно размышлять о таких глупостях, но промолчал. Потом он словно бы очнулся и поставил Иисуса возле озера.

— Я собираюсь использовать это в БЮМ — как учебное пособие, — но тебе покажу кое-что заранее, хорошо?

— Ладно.

— Вот что говорится в четырнадцатой главе Евангелия от Матфея. Ты готов впитать в себя мудрость Слова Божия, Джейми?

— Конечно. Наверно, — сказал я, снова почувствовав себя не в своей тарелке.

— Я знаю, что да, — продолжал он, — потому что дольше всего мы помним то, чему научились в детстве. Ну хорошо, слушай. «И тотчас понудил Иисус учеников Своих» — это значит, что он им велел, — «войти в лодку и отправиться прежде Его на другую сторону, пока Он отпустит народ. И, отпустив народ, Он взошел на гору помолиться наедине…» А ты молишься, Джейми?

— Каждый вечер.

— Молодец. Слушай дальше. «…и вечером оставался там один. А лодка была уже на средине моря, и ее било волнами, потому что ветер был противный. В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю. И ученики, увидев Его идущего по морю, встревожились и говорили: это призрак; и от страха вскричали. Но Иисус тотчас заговорил с ними и сказал: ободритесь; это Я, не бойтесь». Вот такая история, да благословит Господь Свое святое Слово. Понравилось?

— Наверно… А противный ветер — это значит, ветер навстречу? Так ведь?

— Так. Хочешь посмотреть, как Иисус ходит по Мирному озеру, Джейми?

— Да! Конечно!

Он просунул руку под белое одеяние Иисуса, и маленькая фигурка задвигалась. Дойдя до озера, она не погрузилась в воду, а продолжила путь, безмятежно скользя по поверхности воды. Секунд через двадцать Иисус уже был на другом берегу. Берег был холмистый, и фигурка попробовала подняться вверх, но я видел, что она вот-вот перевернется. Преподобный Джейкобс вовремя ее подхватил. Он снова просунул руку под хитон и выключил Иисуса

— И правда! — воскликнул я. — Он ходил по воде!

— Ну… — Он улыбался, но улыбка была не совсем веселая. Один уголок его рта загибался вниз. — И да, и нет.

— Это как?

— Ты видел, где он вошел в воду?

— Да…

— Потрогай это место. Посмотрим, что ты там найдешь. Только не задевай провода, потому что в них настоящее электричество. Оно слабенькое, но дернуть тебя может. Особенно если руки мокрые.

Я опустил руку в воду, но осторожно. Вряд ли преподобный собирался надо мной подшутить, как Терри и Кон, но я был в незнакомом месте с чужим человеком и не был полностью в этом уверен. Казалось, что озеро глубокое, но это была иллюзия, созданная голубой краской и отражением фонарей на поверхности. Мой палец погрузился в воду только на первую фалангу.

— Ты немножко промахнулся, — сказал преподобный Джейкобс. — Сдвинь палец чуть правее. Ты знаешь, где право, где лево?

Я знал. Мама меня научила: «Правая — та, которой пишешь». Конечно, для Клер и Кона это правило не годилось: оба они были левшами.