Стивен Кинг - Возрождение

Я уже начал уставать и решил отправиться домой за кусочком пирога, если после дружков Кона и Энди что-то осталось, как надо мной и полем боя снова нависла тень. Я поднял взгляд и увидел мистера Джейкобса со стаканом воды в руках.

— Позаимствовал это у твоей мамы. Можно показать тебе кое-что?

— Конечно.

Он опустился рядом и вылил воду на вершину Череп-горы.

— Буря! – закричал я и попытался изобразить громовой раскат.

— Как скажешь. Молнии и все такое. Смотри.

Он оттопырил мизинец и указательный палец, а затем воткнул их в поверхность горы. На этот раз отверстия остались.

— Вуаля, — сказал он. – Вот и пещеры.

Он взял двух немецких солдат и засунул их внутрь.

— До этих парней будет сложно добраться, генерал, но я уверен, что американские солдаты с этим справятся.

— Ух ты! Спасибо!

— Если снова начнет сыпаться, просто добавь воды.

— Хорошо.

— И не забудь вернуть стакан на кухню, когда сражение закончится. Не хочу поссориться с твоей мамой в первый же свой день в Харлоу.

Я пообещал, а потом протянул ему руку.

— Дайте пять, мистер Джейкобс.

Он рассмеялся и ответил на рукопожатие, а потом пошел вниз по Методист-роуд к пасторату, где он с семьей будет жить следующие три года, пока его не уволят. Я некоторое время смотрел на него, а потом вернулся к Череп-горе.

Но прежде чем я успел начать бой, меня снова накрыла тень. На этот раз это был папа. Он осторожно опустился на колено, стараясь не раздавить американских пехотинцев.

— Ну что, Джейми, что скажешь о новом священнике?

— Мне он нравится.

— Мне тоже. И маме. Конечно, он слишком молод, и если у него все получится, то он уйдет в церковь побольше… но, думаю, мистер Джейкобс справится. Особенно с Братством методистов. Молодость тянется к молодости.

— Пап, смотри, он научил меня строить пещеры. Главное — намочить землю, чтобы она превратилась почти что в грязь.

— Понятно. – Он взъерошил мне волосы. – Перед ужином тебе придется хорошенько умыться.

Он взял стакан.

— Отнести домой?

— Да, пожалуйста и спасибо.

Он пошел в дом, а я вернулся к Череп-горе и обнаружил, что земля высохла и своды пещер осыпались. Оставшиеся там солдаты оказались погребены заживо. Меня это устроило: в конце концов, они были злодеями.

Сейчас секс стал таким щекотливым вопросом, что ни один родитель в здравом уме не отпустит шестилетнего ребенка с новым знакомым мужского пола, живущим в одиночестве (пусть даже всего несколько дней). Но именно это сделала моя мама в следующий понедельник, и без тени беспокойства.

Преподобный Джейкобс — мама велела называть его так, а не мистером, — поднялся на Методистский холм где-то без четверти три и постучал в сетчатую дверь. Я сидел на полу в гостиной и раскрашивал картинки, а мама смотрела «Позвони и выиграй». Она отправила заявку на канал WCSH и надеялась выиграть главный приз этого месяца, пылесос «Электролюкс». Мама знала, что шансов у нее немного, но, как она сказала, «надежды юношей терзают». Это была шутка.

— Можно одолжить вашего младшенького на полчаса? — спросил преподобный Джейкобс. — У меня в гараже есть одна штука, которая может его заинтересовать.

— Какая? — Я уже вставал с пола.

— Сюрприз! Потом ты все расскажешь маме.

— Мам?

— Конечно, — сказала она, — только сперва переоденься из школьного в домашнее, Джейми. Выпьете пока чаю со льдом, преподобный Джейкобс?

— Да, спасибо, — ответил он. — Как вы думаете, у вас получится называть меня Чарли?

Подумав, она сказала:

— Нет, но Чарльзом — могу попробовать.

Я переоделся в джинсы и футболку и вышел во двор подождать школьного автобуса, поскольку они вели взрослые разговоры, когда я спустился. Мы с Коном и Терри ходили в маленькую сельскую школу в четверти мили от нашего дома, на Девятом шоссе. Но Энди учился в Объединенной Средней, а Клер — аж на другом берегу реки, в старшей школе Гейтс-Фоллз, где она была первокурсницей – «новенькой» («Лишь бы не готовенькой», — сказала ей мама. Это тоже была шутка). Автобус довозил их до перекрестка Девятого шоссе и Методист-роуд у подножия Методистского холма.

Стоя у почтового ящика, я увидел, как они выходят и начинают подниматься по склону. До меня доносилась их болтовня. Из дома вышел преподобный Джейкобс.

— Идем? — спросил он, беря меня за руку. Движение вышло совершенно естественным.

— Ага, — отозвался я.

Мы встретились с Энди и Клер на середине склона. Энди спросил, куда я иду.

— К преподобному Джейкобсу. Он покажет мне сюрприз.

— Только ненадолго, — сказала Клер. — Твоя очередь накрывать на стол.

Она взглянула на Джейкобса и тут же отвела глаза, словно ей было трудно на него смотреть. К концу года моя сестра втрескалась в него по уши, как и все ее подружки.

— Я его скоро приведу, — пообещал Джейкобс.

Мы спустились по холму к Девятому шоссе, которое вело налево — в Портленд, и направо — в Гейтс-Фоллз, Касл-Рок и Льюистон. Мы остановились, посмотрели по сторонам, что было нелепо: по Девятому почти никто не ездил, кроме как летом, и зашагали вдоль покосов и кукурузных полей. Сухие стебли кукурузы постукивали на осеннем ветерке. Через десять минут мы уже были в пасторском домике — белом и аккуратном, с черными ставнями. Рядом с ним стояла Первая методистская церковь Харлоу, что тоже было нелепо: никакой другой методистской церкви в Харлоу не было.

Единственным другим домом молитвы была Силомская церковь. Мой отец считал ее прихожан чудаками в степени от умеренной до серьезной. Они не ездили в повозках, запряженных лошадьми, но мужчины и мальчики не выходили на улицу без черных шляп. Женщины и девочки носили платья до полу и белые чепцы. Папа говорил, что силомиты будто бы знают, когда наступит конец света; это записано у них в какой-то особой книге. Мама считала, что в Америке каждый имеет право верить во что хочет, лишь бы других не трогал… Но и слов отца она не опровергала. Наша церковь была больше Силомской, но очень простая и к тому же без колокольни. То есть когда-то колокольня была, но давным-давно — году в двадцатом — налетел ураган и разрушил ее.

Мы с преподобным Джейкобсом подошли к пасторскому домику по немощеной дорожке. Я с интересом обнаружил, что машина у него классная — синий “Плимут-Бельведер”.

— Стандартная передача или кнопочная? — спросил я.

Он удивленно взглянул на меня, но потом улыбнулся.

— Кнопочная. Это свадебный подарок от тестя.

— Тесть — это кто ест много теста?

— Мой — да.

Он засмеялся.

— Ты любишь машины?

— Мы все любим машины, — ответил я, имея в виду всю свою семью. Хотя мама и Клер, наверно, любили их не так сильно. Существам женского пола не дано понять, насколько круты машины. — Когда «Дорожную ракету» отремонтируют, папа выставит ее на гонки на автодроме в Касл-Роке.

— Да ну?

— Ну он не сам будет за рулем. Мама сказала, что нельзя: это слишком опасно. Кто-нибудь другой ее поведет, может, Дуэйн Робишо. Они с родителями держат магазин «Брауни». Он в прошлом году участвовал в гонке на спортивной машине, но у него мотор загорелся. Папа говорит, он ищет новую машину.

— Робишо ходят в церковь?

— Э-э-э…

— Будем считать, что это значит “нет”. Заходи в гараж, Джейми.

Внутри было темновато и пахло плесенью. Меня немного пугали тени и запах, но Джейкобса, похоже, нет. Он повел меня дальше во мрак, потом остановился и указал пальцем. Я ахнул.

Джейкобс хмыкнул, как обычно делают люди, когда чем-то гордятся.

— Добро пожаловать на Мирное озеро, Джейми.

— Ух ты!

— Я собрал его, пока дожидаюсь Пэтси и Морри. Надо, конечно, заниматься домом, да я и много что уже сделал: насос починил, например. Но со многими делами придется ждать, пока Пэтс не приедет с мебелью. Твоя мама и остальные дамы-попечительницы здорово потрудились, чтобы отмыть тут все до блеска. Мистер Латур приезжал на службы с острова Оррс, и здесь никто не жил с довоенных времен. Я уже поблагодарил ее, но будет здорово, если ты еще раз передашь ей от меня “спасибо”.

— Ага, конечно, — сказал я. Но вряд ли выполнил эту просьбу: я едва слышал его слова. Все мое внимание было приковано к столу, занимавшему почти половину гаража. На нем высились зеленые холмы, рядом с которыми Череп-гора стыдливо меркла. С тех пор я видел немало подобных ландшафтов, чаще всего — в витринах магазинов игрушек. Но по ним всегда бегали электрические поезда. На столе преподобного Джейкобса никаких поездов не было (собственно, это был не стол, а листы фанеры, положенные на козлы). На фанере стоял макет сельского уголка размером двенадцать на пять футов. Его пересекали по диагонали вышки линии электропередач высотой в восемнадцать дюймов, а в центре находилось озеро с настоящей водой, блистающей яркой голубизной даже в таком свете.