В тени скалы - Ирина Владимировна Дегтярева
Он начал потихоньку «сдаваться». Фантазировал, изображал слабоумного, контуженого, не понимающего, о чем его спрашивают, малограмотного. Но прессинг не ослабевал. Измученный Тарек несколько раз терял сознание, сказывалась контузия. К тому же есть и пить ему не давали первые сутки. Затем дни смешались, спрессовались, как воздух в железном ящике под полом камеры.
Тарек не надеялся ни на что. Он понятия не имел, что в это время его искали. Пытались вести переговоры. И все-таки договорились, чтобы поменять Ясема на иранского офицера.
Обмен проводили около застрявшего в грязи танка. Тарек сам идти не мог, его тащили под руки. Но он успел заметить хромающего навстречу перса, на которого меняли Ясема. Он встретился с ним взглядом и ощутил свою беспомощность. В сознании, замутненном тяжелым физическим состоянием и высокой температурой, возникла поразившая его мысль: «Неужели у меня такой же мертвый взгляд? Как дальше жить?» Словно в зеркало поглядел… Тареку было тогда двадцать с небольшим лет.
Все тогдашние чувства всколыхнулись теперь, когда Тарек сидел на полу в камере центра дознания в Израиле.
Неизвестность угнетала, но Ясем пытался утешить себя тем, что его хотя бы больше не бьют. Стоило ему так подумать, как щелкнул засов на двери. Тарек мысленно выругался, ожидая безысходного продолжения. И когда увидел на пороге Руби, захотелось броситься ему на шею, но сперва надо было понять – к добру или к худу его появление здесь. Поэтому Тарек не выказал никаких эмоций и продолжал сидеть.
– Да, это он, – сказал Руби кому-то в сторону.
В дверном проеме виднелись только Руби и охранник за его спиной.
– Басир, ты сможешь идти? – спросил Руби деловито.
Подошел, поднял Ясема за руку и, придерживая его за пояс, вывел из камеры, провел по коридору со множеством дверей до лестницы. Он успел шепнуть ему, когда поднимал: «Все нормально, старик. Я тебя вытащу».
Тарек заглянул ему за плечо – нет ли там ангельских крыльев.
Руби забрал его вещи у охранника. Никаких дознавателей Шин-бет им по дороге не встретилось. Поскольку Ясем был без повязки, им не хотелось попадаться ему на глаза, чтобы не запомнил. А он бы запомнил…
Солнце ослепило, когда за одной из дверей вдруг оказался двор, заставленный с одной стороны разноцветными легковыми машинами, с другой военизированными джипами, окрашенными в песочный цвет.
Скривившись, Тарек прикрыл глаза ладонью, покачнулся от головокружения. Руби покрепче сжал его локоть.
– Почему день? Который час?
Руби поглядел на него сначала с недоумением, но потом спохватился:
– Лучше спроси, какой день. Как тебя прессовали, что ты со счета сбился! Сутки прошли. До машины дойдешь?
– Не так уж я ослаб, – храбрился Тарек, но буквально повис на Руби, испытывая противную слабость в ногах. – Промерз до костей. Надо оттаять.
Они сели в синий пыльный джип. Тарек со стоном влез на переднее сиденье и откинулся на спинку прогретого солнцем кожаного кресла.
Руби надел кепку, солнцезащитные очки. Как плохо Ясему ни было, он заметил, что, пока они находились в здании, Руби шел, опустив голову, явно стараясь не попасть в объектив камер видеонаблюдения. Ясем догадался, что он действует нелегально… Но под каким предлогом ему удалось выдернуть Тарека из лап Шабак?
Джип выехал за раздвижные решетчатые ворота и, вздымая пыль, углубился в пустыню. Хорошо асфальтированную дорогу покрывал слой песка. Иногда попадались на дороге греющие чешуйчатую шкуру вараны.
Километров десять проехали молча. Руби то и дело поглядывал в зеркало заднего вида. Тарек тоже смотрел в боковое зеркало и начал успокаиваться, лишь когда белое, напоминающее крепость здание центра дознания растаяло в мареве прогретого почти до пятидесяти градусов воздуха пустыни Негев. Камни, возвышенности, серо-белые и бежевые, безжизненные под слепящим солнцем, наводили на Тарека сон. И когда вдруг Руби заговорил с ним, Ясем, вздрогнув, проснулся.
– Из-за тебя я играю с огнем!
Тарек заметил, что руки Руби, лежащие на руле, дрожат.
– Если б ты знал, чего мне стоило сначала разыскать тебя, потом пробраться сюда и добиться, чтобы они тебя отпустили. Причем «стоило» не фигурально, а в долларах. Они, понимаешь, шекелями теперь не берут. – Он ударил ладонью по рулю. Вспомнил, что все еще в бейсболке, сорвал ее с себя и зашвырнул на заднее сиденье. – Фальшивые документы, фальшивые номера на чужой машине. Вляпаюсь я по уши, если им взбредет в голову всерьез копать. Выдал тебя за нашего агента. Ты же не успел там ничего наболтать?
– Вопрос риторический. Я же не ты…
– А где благодарность? Конечно, ты – не я, твой опыт садистский помог?
– Поаккуратнее на поворотах, – ухмыльнулся Тарек. Он опустил перед собой щиток от солнца, на обратной стороне которого было зеркальце, и рассматривал синяк на подбородке. – Ты развалился уже утром. От макушки до пят.
– Вам было чем меня прижать, – без сожаления о прошлом легко признал тогдашнее свое поражение Руби. – Иногда противно осознавать, какой я честный парень. Надо было слить ребятам из Шин-бет твое боевое прошлое. Вот тогда бы ты, старый, поплясал на раскаленной сковородке.
– Не факт. Я бы и тогда не спасовал.
– Ну да, ты же идейный! – ядовито заметил Руби.
– Опыт был. Я у иранцев в плену шесть суток пробыл, пока наши меня не отбили. Потом, правда, полгода в госпитале провел, но ничего, как видишь, жив.
– Ах, да. Ты же реликт. Ты про ирано-иракскую войну? Какой же ты все-таки старый! Поэтому ты костный и утупленный. Все еще жаждешь заполучить, как ты выразился, «языка» из ЦАХАЛ?.. Так я нашел одну занимательную персону… Эта война сейчас так некстати. Пока ты прохлаждался у шабаковцев, пропустил самое интересное. Наши таки начали наземную операцию. Надеюсь, твой родственничек как следует спрятался. А то как бы его нашей «несокрушимой скалой» не придавило. Соригинальничали соотечественники, свистнули название у американцев. Но у тех спецоперация называлась «Свобода» и боролись против «Аль-Каиды». Очередная профанация. Сами спонсируют, сами проводят чистки в их рядах за счет американской казны. И все у них несокрушимое, железобетонное… Американцы относятся к терроризму, как к рычагам управления теми странами, на которые хотят влиять. Вознамерились оказать давление – подкормили террористов, втихаря, разумеется. Собрались поддержать страну, тогда террористам погрозят пальцем и поругают публично. А пожелают свергнуть действующую власть, опять же терроризм, борьба с ним – повод для вторжения. А заодно смещение неугодного правительства и президента, коррумпированных, культивирующих в своей стране терроризм, угрожающий мировой стабильности и безопасности. Сечешь? Так мало кто помнит, что США оказывало финансовую поддержку ХАМАС. Когда? Арафат поддержал Саддама в его
