Эхо забвения - Хелен Гард
Я моргнул, отчаянно пытаясь вырваться, но образы продолжали хлестать меня волнами — кровь, удары, крики, отчаянные попытки жертв освободиться. Я больше не знал, где я, кто я. Я был там. Я был частью этого. Каждая вспышка — новый кошмар, новый момент. Вижу, как тело падает на землю, слышу, как череп трескается от удара. Вижу лицо человека, просящего пощады. Чувствую его дрожь. Слышу хрип.
Голова откидывается назад. Тепло крови на коже. Смех.
Панорама убийств разворачивалась передо мной, выстраиваясь в цепь из того, что я никогда не видел. Или видел? В груди росло удушающее давление, как если бы воспоминания разрывали меня изнутри. Каждый новый кадр был не просто вспышкой, а чем-то осязаемым, реальным, чтобы быть иллюзией. Я мог слышать, чувствовать, даже предугадывать, что произойдёт дальше. Это было не чужое. Это было моё. И вдруг я понял. Мы были там.
Я видел не только себя. Я видел нас обоих. Я и Макс.
Мы делали это вместе.
Нет. НЕТ…
В голове пульсировала острая боль. Я не мог это помнить. Я не мог там быть. Это не мои руки. Не мои глаза, наблюдающие за тем, как чьё-то тело падает на пол. Не моё дыхание, смешанное с чужими предсмертными хрипами.
Но картинки продолжали вспыхивать, разрушая границы между тем, что я знал, и тем, что видел сейчас.
Кадры сменяли друг друга хаотично, без последовательности, словно кто-то разорвал ткань времени и бросил в меня фрагменты истины. Каждый момент, каждое убийство, что происходило в Блэквуде за последние недели, даже те, о которых я не знал — теперь я их помнил.
Всё сжалось. Сердце билось где-то в горле. Это было настоящее?
Я зажмурился, но образы продолжали мелькать. В висках стучала тупая боль, с каждой новой вспышкой усиливаясь, превращаясь в разрывающий гул. Головокружение накатывало волнами. Ноги будто теряли опору, тело больше не подчинялось, дрожь пробежала по рукам. Я стиснул зубы, но не мог остановить этот поток — он поглощал меня целиком.
— Алекс? — голос Макса вернул меня в комнату.
Я распахнул глаза. Он стоял передо мной, голова чуть наклонена, на губах играла тень улыбки.
— Что-то вспомнил? — тихо спросил он, склонив голову чуть набок. Губы тронула лёгкая усмешка, но глаза оставались холодными, напряжёнными, словно он с нетерпением ждал ответа. Его пальцы опять медленно сжались и разжались, а затем он шагнул ближе, чуть подавшись вперёд.
Я сделал несколько шагов назад, голова всё ещё гудела от увиденного.
— Нет. Нет, хрень это всё, — выдохнул я, качая головой. Сердце колотилось, но разум цеплялся за логику, за реальность. Это невозможно. Это не могло быть правдой. Ладони вспотели, а мысли метались, как загнанные звери. Макс стоит передо мной, спокойный, уверенный. Но я… Я не мог быть частью этого. Я не мог. — Я в этом не участвую.
Макс не шевелился, только продолжал смотреть на меня, изучающе, с той же лёгкой усмешкой. Я снова перевёл взгляд на девушку, лежащую на ковре. Кровь продолжала расползаться по ткани, и я почувствовал, как желудок сжался в болезненной судороге.
Чуть быстрее попятился назад, почти не отрывая взгляда от тела, затем развернулся и быстрым шагом направился вниз по лестнице.
Свисток. Он орал на весь дом, пронзительный, резкий, как сирена. Этот звук не просто наполнял пространство — он вгрызался. Он контрастировал с хаосом в голове, превращая всё происходящее в странную, неестественную картину, где реальность казалась зыбкой, словно вот-вот готовой рассыпаться.
Я спускался вниз как в тумане — голова кружилась, перед глазами мутнело, ноги казались ватными, будто двигаться становилось всё сложнее.
Добравшись до кухни, я направился прямо к плите, ожидая увидеть там чайник. Он должен был стоять на своём месте, тяжёлый, полный кипящей воды. Но его там не было…
На мгновение сознание отказывалось это принимать. Повернув голову, судорожно оглядел кухню, и только тогда заметил его — он стоял на деревянной доске справа от плиты.
Я встряхнул головой, пытаясь сбросить оцепенение. Рука застыла в воздухе, едва коснувшись чайника.
Холодный.
Чуть ли не ледяной.
Я поднял его, ожидая ощутить тяжесть кипящей воды, но он поддался легко. Почти пустой.
Медленно поставил его обратно.
Пальцы слегка дрожали.
Я оглянулся. Что-то было не так. За шторой мелькнул странно яркий свет. Неестественный. Нахмурившись, я подошёл ближе, осторожно раздвинул их.
Яркое солнце врезалось в глаза, заставляя прищуриться. Оно било прямо в лицо, ослепляя, заливая комнату тёплым, обжигающим светом. Я поднял руку, заслоняя глаза. Горячий воздух окутал меня плотной волной. Солнце было высоко.
Моргнул, но ничего не изменилось.
Я резко обернулся к столу. Телефон всё так же лежал там, где я его оставил. Резко схватил его, включил экран.
12:32 дня.
— Как же так?.. — вырвалось шёпотом.
Всего десять минут назад была ночь. Я точно помнил тёмное небо, лунный свет, гул тишины. Где холод? Где темнота?!
Я потер глаза, зажмурился на пару секунд, пытаясь прийти в себя. В висках пульсировала тупая боль, словно кто-то сдавил голову тисками. Горячий воздух давил на грудь, дышать стало тяжелее. Пространство вокруг будто дрожало, и на мгновение показалось, что пол уходит из-под ног. Я схватился за край стола, стараясь удержать равновесие. Глубокий вдох, медленный выдох. Потом снова посмотрел.
День.
Всё так же.
Солнце светило, воздух был тёплым. Я провёл ладонью по лицу.
Нет. Это уже слишком. Я не могу это объяснить.
Пальцы дрожали, когда я открыл контакты и нашёл нужное имя.
Том. Только он мог мне помочь. Только он мог сказать, что всё это — не мой бред, не галлюцинация.
Сигнал пошёл.
Я затаил дыхание. Тишина растянулась, словно время замерло, прежде чем раздался первый гудок.
Наконец-то.
Я сжал его в руке, глядя на солнечный свет, заливающий комнату.
Прошло гудков десять. Том наконец взял трубку, его голос был грубым, как и всегда:
— Слушаю.
Я открыл рот, но не успел ничего сказать — он перебил меня:
— Кто это?
Я замешкался.
— Это… я.
Пауза.
— Кто я? — голос Тома был недовольным, нетерпеливым.
Я сжал телефон крепче.
— Алекс. Алекс Хэйвуд.
Несколько секунд тишины. Затем, с едва заметным удивлением, Том выдохнул:
— Ни хрена себе. Давно не слышал.
