Теренс Стронг - Смерч над Багдадом
— А это Лу Корриган, — объявил Эвери.
Несмотря на внушительную фигуру американца, Мегги была слишком погружена в свои переживания, чтобы заметить его рядом с Мойланом.
— Должно быть, вы — Мегги. — Рука его оказалась огромной, пожатие крепким и теплым. Заразительная улыбка сморщила загорелую кожу под глазами, которые ей показались проницательными и испытующими.
— Очень приятно, — пробормотала она.
Мойлан кивнул бармену.
— Мне надо выпить. Не хотите ли оба к нам присоединиться?
Мегги решила сделать свой ход.
— Оставайся, Макс. У меня начинает болеть голова. Увидимся позже. — Схватив со столика ключ, она быстро пошла прочь, избегая понимающего взгляда Мойлана.
— Славная у тебя леди, Макс, — заметил Корриган, глядя на коротенькую юбочку торопившейся к лифтам Мегги.
— Спасибо, — отсутствующим тоном сказал Эвери, усаживаясь на диван.
Мысли его целиком занимала реакция Мегги на встречу с Мойланом. Он чувствовал, что она вся заледенела, и почти ощущал исходивший от нее запах страха. Это было непривычно и тревожно. Никогда прежде он не видел ее такой испуганной.
Сам же Кон Мойлан выглядел совершенно спокойным. Он уселся на стул, заказал у бармена пиво, небрежно облокотился на кофейный столик.
— Наш рейс, черт бы его побрал, задержался. Нет ничего хуже этой дурацкой неопределенности. — Его передернуло. — Уже связались с нашими приятелями?
Эвери отрицательно покачал головой.
— И что теперь?
— Они знают, где мы, Кон, и чего мы хотим. По-моему, нам остается только ждать.
Через десять минут все трое вышли из бара, едва не застав группу слежения врасплох.
Джо Монк стоял на верхнем этаже, откуда мог наблюдать за лифтами и лестницей, а Лен Поуп устанавливал подслушивающее устройство в номере, который Мойлан делил с Корриганом. После того как выяснилось, какой номер им отведут, в распоряжении десантников осталось на всю работу лишь несколько минут.
Индукционный электронный «жучок» размером с рисовое зернышко питался от ближайшего в здании отвода магистрального кабеля. Его прицепили к шторе — Поуп уверял, что даже чрезмерно бдительный человек прощупает края или верхнюю кромку, но никогда не подумает о нижних оборках. К сожалению, ставить приемное устройство в телефон было рискованно, по крайней мере сейчас. Пришлось ограничиться микрофоном, позволявшим прослушивать телефонные разговоры только с одной стороны. С помощью обычных, часто использовавшихся в десантном полку сканеров, они проверили оба соседних номера и обнаружили, что один из них свободен. Через какое-то время Поуп может пожаловаться, что его комната на первом этаже слишком темная, и попросить другую. Забавно, что номер 403 всегда приносил ему удачу.
Сигнал пришел к Монку и Поупу от дежурившего в баре База. Через спрятанный на груди микрофон он предупредил, что Мойлан идет к лифтам вместе с Эвери и Корриганом. Поуп едва успел выскользнуть из номера, и Монк тут же дал знать, что компания уже на этаже. В тот самый момент, когда Мойлан возник из-за угла в коридоре, Поуп нырнул в соседний номер. Там он быстро схватил ничем не примечательный с виду кейс с радиоприемником, мгновенно подключил установленный у Мойлана микрофон, нацепил наушники и прибавил звук.
— Что вы наметили на завтра, если не будет известий? — донесся до Поупа голос Эвери.
— Вы с Мегги можете поиграть в туристов, — ответил Мойлан. — Гуляйте, любуйтесь красотами города. А нам с Лу лучше остаться здесь, вдруг они попытаются установить контакт…
— Кон, какого черта вы делаете?
Поуп насторожился — в голосе Эвери звучала тревога.
— Я не верю иракцам, Макс. Ну вот, смотрите, портативный приемник с частотной модуляцией — простейшее подслушивающее устройство.
Поуп замер, вытаращив глаза. Господи Боже! И рванулся отключить микрофон, успев услышать слова Эвери:
— Кому пришло в голову прослушивать ваш номер?..
И все.
В отчаянии Поуп закрыл лицо руками. Этого они не предусмотрели. Кон Мойлан заподозрил, что осторожная иракская Эстикбара установила за ними слежку.
Проклятье, проклятье, проклятье!
Через несколько минут весть о провале достигла оперативной базы в жилом квартале восточного, плотно населенного района Панграти.
Джим Бакли положил трубку и пересказал новость Брайану Ханту.
— Макс и Лу быстро сообразили — сами обшарили комнаты. Даже вытащили «жучок» из телефона, прежде чем Мойлан успел догадаться.
— Если он и дальше окажется таким же догадливым, нам придется быть крайне внимательными, — задумчиво сказал Хант.
— Хочешь продолжать прямое прослушивание?
Хант кивнул.
— Нам важно знать, что происходит. Лу помнит, что им с Монком предстоит наладить проводку в коридоре сегодня ночью, когда будет тихо.
— Хорошо. Я не успокоюсь до тех пор, пока мы не сможем ловить все звонки. Мы обязательно должны знать, куда они собираются, а пока надо держать обе группы в полной готовности. Надеюсь, всем удастся немножко поспать.
Но хотя остальные члены команды рухнули на расставленные в трех спальнях складные кровати, для Ханта и Бакли сон оставался непозволительной роскошью.
От усталости слипались веки, но они все так же сидели на кухне за стаканами виски, ожидая следующего важного сообщения.
Два предыдущих дня совсем измотали их и руководителей групп. Пришлось не только проверять транспортные средства, снаряжение и оборудование, но и срочно учиться ориентироваться в городе.
Вооружившись картами, они курсировали по улицам, сначала пешком, потом в автомобилях, осваивая систему одностороннего движения и запоминая тупики. Поразительно, сколько географической информации можно усвоить за два дня, даже в таком жутком муравейнике, как Афины. Каждый изученный район обретал индивидуальность и общую характеристику: Эвангелосмос и Иллисия оказались кварталами посольств и крупных международных отелей, вроде «Хилтона» и «Каравеллы», юго-восточные пригороды — настоящим ульем, Плака — туристической Меккой, вокруг Омонии кишели нелегальные иммигранты и отбросы общества, студенты оккупировали Муссио. Все эти кварталы расходились радиальными лучами от обширного Национального парка, на котором отдыхал взгляд среди невообразимого водоворота афинского транспорта.
После полуночи прибыл Стаффорд Филпот.
Этот англичанин до мозга костей, которому перевалило далеко за семьдесят, длинный и тощий, чуть горбящийся под тяжестью прожитых лет, стал идеальной кандидатурой на роль организатора по общим вопросам и связного с британским и американским посольствами. Штат обоих посольств страшно нервничал, изо всех сил стараясь сохранить в тайне свою невольную причастность к операции, опасаясь катастрофического дипломатического скандала, если греки вдруг обнаружат, что происходит.
Будучи руководителем специальных операций во время Второй мировой войны, Филпот забрасывался в Грецию с парашютным десантом, помогая организовать движение Сопротивления нацистской оккупации. Он влюбился в эту страну, а потом женился на красавице девушке из Афин. Дальнейшая его карьера в МИДе и разведке была успешной, но в перерывах между деловыми разъездами он всегда возвращался к домашнему очагу, в свою любимую Грецию.
Выйдя в отставку двенадцать лет назад, он проводил время за написанием очерков о балканской политике, публиковавшихся в газетах по всему миру, и общался со старыми друзьями по Сопротивлению, многие из которых принадлежали теперь к греческому истэблишменту.
Конечно, старик в потертом костюме, заляпанном пятнами от пролитого супа, в повязанном кое-как клубном галстуке ни у кого не вызывал подозрений.
— Простите, что впутываем вас в такие ужасные хлопоты, — извинялся Бакли, пока Хант готовил чай, ибо Филпот решительно отверг виски из медицинских соображений. — Наверное, для вас это утомительно.
Блеклые голубые глаза горели ярким огнем, опровергавшим всякую мысль о старости. Голос был все еще звучным, с привитым в привилегированной частной школе четким произношением гласных.
— Чепуха, мой мальчик, я давно не получал такого удовольствия, с тех пор как умерла моя жена. Вы спасли меня от смертной скуки! После того как Перси две недели назад позвонил мне из посольства, я не выпил ни капли. Мой врач, старый жалкий пердун, просто счастлив. — Он оглядел кухню. — Надеюсь, я не обманул ваших ожиданий.
Надежная квартира, тщательно выбранные и своевременно доставляемые продукты, транспорт — все это бесценные дары Филпота.
— Вы творите чудеса, — заверил Хант.
Лицо старика просияло от гордости, и он шлепнул на стол тяжелые пластиковые мешки, как будто в них содержалось не что иное, как заурядные бакалейные товары.
— Вот то, чего вы ждете. Боюсь, кое-что старовато.
